Der Architekt. Проект Германия - Мартьянов Андрей Леонидович (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗

Он говорил по-французски, но я хорошо понимал смысл происходящего.

И Святой, ни единым движением не выдав, насколько опасно сейчас задерживаться в банкетном зале, спокойно подошел к Антуану и остановился в полупоклоне.

Антуан ткнул пальцем ему в грудь и начал расспрашивать. Святой отвечал вежливо, сдержанно.

Я уже совсем дошел до выхода. Нина тревожно смотрела на меня. Ее накрашенные губы растягивались в мертвой улыбке, она поводила бедрами, так что воланы ее юбки колыхались.

На мгновение я обернулся и поймал взгляд Святого: отчаянные глаза, расширенный зрачок. Святой шевельнул губами — и тут грянул взрыв.

Последнее, что я видел, — голова Адольфа Гитлера, которая пушечно выстрелила вверх и вонзилась в розовую задницу плафонной богини.

Поезд отправился полчаса назад. «Париж — Страсбург». Купе первого класса. Колеса уверенно стучали под полом, вагон уносил меня всё дальше от отеля «Маджестик».

Доброжелатель с авеню Фош — если только он действительно был оттуда — вручил мне билеты лично. Когда через час после взрыва — была уже глубокая ночь — он ворвался в отель «Маджестик», впору было пожалеть беднягу: шляпа сбита, галстук перекошен, изо рта чуть не пена идет. Он вбежал в мой номер, где застал идиллическую картину: моя парижская любовница, танцовщица «Ревю», поила меня с ложечки остатками красного вина. На ней всё еще был костюм с пышным шлейфом, она только сняла туфли.

Агент сорвал с себя шляпу, рухнул в кресло, вырвал у Нины бутылку и прикончил одним махом. Выдохнул, обдав ее винными парами, улыбнулся кривой и жалкой улыбкой и наклонился надо мной.

Я отвернулся. Мне противно было смотреть на него. Перед глазами у меня всё еще стоял прощальный взгляд Святого.

— Вам рекомендуется немедленно покинуть Париж, — сказал агент. — Куда желаете направиться? В Ниццу?

— К черту Францию, — сказал я чужим голосом. Я плохо себя слышал после взрыва. — Я хочу назад, в Германию.

— Значит, Страсбург, — решил агент. — Вам доставят билет завтра. Принесут прямо в номер. Пока никуда не выходите. Я лично принесу. Поняли?

— И в планах нет никуда уходить, — ответил я, наугад протянув руку и поймав Нину за волан шлейфа. — Мне есть чем заняться.

— Вам чертовски повезло, — сообщил агент. — Здесь просто кровавая каша… Я только что из банкетного зала. Внизу, на улице, нашли пустые чемоданы, в которых, очевидно, пронесли взрывчатку. Почти нет сомнений в том, что замешан персонал отеля.

— Мне это неинтересно, — с трудом двигая губами, сказал я. — Оставьте меня в покое.

— Да. Конечно. — Агент вытер лицо платком, встал, надел шляпу, поправил галстук. — Разумеется. Прошу прощения, господин Тауфер.

Он вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.

Нина поправила мою подушку, пригладила мои волосы.

— Он ушел? — спросил я беспокойно.

— Ушел, ушел, — ответила она. — Я подам воды.

— Нина, ложитесь спать.

— Я привыкла подолгу не спать. Бывало, целыми ночами сидела со Святым. Он боялся смерти, знаете? Иногда плакал от страха. Говорил, поверить не может, что скоро умрет.

Я промолчал.

Она принесла мне воды и задремала, сидя рядом в кресле. Я рассматривал ее лицо, обмякшее после тяжелого дня, и живо представлял себе Нину старушкой. Красивой, благообразной старушкой, вроде мадам Коллонтай. У нее будут чистая гостиная, стол со скатертью, чашки без щербин и трещин. Я взял Нину за руку, она даже не пошевелилась.

Поезд на Страсбург отправлялся вечером. Газеты вышли с огромными заголовками. Я не читаю по-французски, но всё же купил выпуск у мальчишки в огромной, не по размеру, кепке. Занял место в купе первого класса, газету положил на колени. Меня никто не провожал. Париж долго тянулся за окном — угрюмыми домами, фабричными зданиями, скучными предместьями — потом вдруг, как-то незаметно, иссяк и сменился ровными зелеными полями.

Я развернул газету.

На первой полосе красовался банкетный зал отеля «Маджестик». Голову фюрера предусмотрительно убрали из кадра, и картинка выглядела на удивление знакомой: изуродованные стены, трупы, разбросанные среди обломков. Взрыв в отеле «Маджестик» в одно мгновение сдернул ненавистную мне декорацию мира с его белыми статуями среди зелени Люксембургского сада и элегантными женщинами на велосипедах — мира, где мне не было места — и заменил ее привычным зрелищем руин и смерти.

Вернул мне войну.

Я глубоко вздохнул. Я смотрел на фотографию в газете и чувствовал себя исцеленным. Париж не сумел уничтожить меня, хотя, видит бог, очень старался. Будь благословен Святой, он вернул меня к самому себе, домой.

Я читал список погибших, рассматривал маленькие фотографии взорванных террористами офицеров Легиона. На снимках они выглядели молодцами: усы, геройский взор.

Газета ничего не писала о Маршане. В статье я не видел его имени. Жив ли он? Арестован? В бегах?

Остальные — Ренье, Дюшан — тоже куда-то сгинули. Нина приняла здравое решение не искать с ними встреч.

— Обещайте, что уедете в Ниццу, — повторял я.

— Да вы действительно контуженый немец, — смеялась она. — Зачем мне ваша Ницца? Думаете, если о моей связи с заговорщиками станет известно, мне это поможет? Лучше уж я буду вести себя как обычно. Это вызовет меньше подозрений.

— Кстати, — вдруг вспомнил я, — Святой оставил мне какую-то вещицу. Сказал, если с ним что-нибудь случится, вы будете знать, что с этим делать.

Нина насторожилась:

— Что за вещица?

— Понятия не имею. Времени не было посмотреть.

— Где она?

— У меня в кармане пиджака.

Нина встала, пошарила в кармане и вытащила сверток — платок, принадлежавший Маршану. Она осторожно откинула уголки — мелькнуло пятно крови. Вчера Святой кашлял, и Маршан дал ему этот платок. Нина тихо вздохнула.

Я приподнялся на постели:

— Ну, что там такое, в конце концов?

Нина горько рассмеялась и протянула мне на ладони игрушечный гробик.

Я даже не сразу сообразил, что именно она мне показывает, настолько это оказалось неожиданным.

— Святой увлекался похоронами мышей и птичек? Бывает такое психическое отклонение, я об этом слышал еще в гимназии… Наш учитель, герр Шнубе…

— Что за глупости, Эрнст! — возмутилась Нина. — При чем тут ваш учитель?

— А говорили, что ваш Тусен горазд не только гробы стругать, — пробормотал я.

— Гробы — в том числе.

— После той кровавой каши, которую он устроил в отеле, понадобится много гробов, — сказал я. — Только стругать их будут другие. Или у него в мастерской хранится запас?

Нина позволяла мне говорить все эти глупости и как будто не слушала. Смотрела на маленький гробик и молчала. Наконец я выдохся.

— Объясните мне, наконец! — взмолился я.

— Ладно. — Она повернулась ко мне. Глаза ее были сухими, губы под помадой растрескались. Она облизнула их, размазала помаду. — Живет в Париже такой писатель — Луи-Фердинанд Селин. Да, я помню, что в литературе вы не разбираетесь. Но тут и не требуется особых познаний в беллетристике. До войны Селин создал пару романов. Писал странным, нервным слогом и сразу стал кумиром интеллигенции. После оккупации Франции мгновенно перешел на сторону победителя. Гитлера. Сочинял… разные отвратительные вещи.

— Так почему вы не взорвали и его? — спросил я.

— Каждая акция сопряжена с риском для товарищей, — ответила Нина. — Селин не стоит динамита. Он сам себя съест. Но оставить его в покое мы, разумеется, не могли. Он страшно суеверен, всего боится. Трясется за свою драгоценную персону. Время от времени Святой подкладывал игрушечные гробики к дверям его квартиры. Селин убежден в том, что его прокляли. Черная магия и всё такое. На полном серьезе. После каждого гробика он запирается на несколько дней, а потом ходит по улицам, озираясь и вздрагивая.