Врата времени - Фармер Филип Хосе (книги без регистрации TXT) 📗
Четыре раза в день О'Брайен пил таблетки, выданные санитаром. Но лекарства не помогали: ирландец мерз, потел, его все так же бил озноб. Но постепенно приступы прекратились, и дальше О'Брайена, все еще не выздоровевшего, заставили идти пешком. Офицер ясно дал понять, что никаких задержек не потерпит. Ту Хокс видел, что тот без всяких колебаний застрелит любого, кто хоть чем-то помешает группе продвигаться или подвергнет ее малейшей опасности. Судя по всему, главной его заботой было провести девушку через вражескую территорию.
После нескольких дней перехода, во время которых О'Брайен совсем ослабел, отряд вышел к деревне. Это была первая деревня на их пути, которую война обошла стороной. Здесь Ту Хокс впервые в этом мире увидел железную дорогу и локомотив. Старинная машина — в его мире такой локомотив был построен в конце восемнадцатого века — с высокой дымовой трубой причудливой формы и ярко-красными вагонами, разрисованными кабалистическими знаками.
Деревня была конечной станцией железнодорожной линии. По обеим сторонам дороги стояли дома. Их было около тридцати, и на каждом красовалось нарисованное или вырезанное изображение какого-нибудь духа-защитника.
Офицер вежливо проводил девушку к пассажирскому вагону и помог ей подняться. С американцами же он не церемонился. Из его криков Ту Хокс, уже неплохо ориентирующийся в языке, разобрал, что им нужно пройти на три вагона дальше, но сделал вид, что ничего не понял. Солдаты схватили его и О'Брайена, поволокли вдоль состава и грубо затолкали в вагон для скота.
Вагон был битком набит ранеными; они сидели и лежали на полу посыпанном соломой. Немного потолкавшись, Ту Хокс нашел место для О'Брайена, уложил его и решил раздобыть воды. За ним, не отставая ни на шаг, шел человек с перебинтованной рукой и окровавленной повязкой на голове. В здоровой руке раненый держал длинный нож, и Ту Хокс понял, да тот и не скрывал, что при малейшей попытке к бегству ему перережут горло. Все пять дней, до самого конца путешествия, пока поезд не прибыл в столицу государства, город Эстокву, этот раненый не отходил от пленников ни на шаг.
Дорога была тяжелой. Жара, вонь, стоны раненых превратили поездку в сплошной ад. Поезд часами стоял на запасных путях, пропуская военные эшелоны. В один из дней, когда О'Брайену было совсем плохо, раненым и больным не давали воды; О'Брайен был близок к смерти. Но, слава богу, поезд остановился на запасном пути, поблизости от ручья — и все, кто мог ходить, сталкиваясь и калеча друг друга, ринулись наружу, чтобы наполнить котелки и фляги водой.
У солдата, лежавшего рядом с О'Брайеном, была гангрена. Он него непереносимо отвратительно воняло, так что Ту Хокс не мог есть. На третий день пути несчастный наконец умер, его товарищи быстро выбросили труп из поезда на полном ходу.
Как ни странно, О'Брайен начал потихоньку выздоравливать. Когда поезд прибыл в Эстокву, лихорадка прошла. Он был слаб, бледен и тощ, но состояние его все улучшалось: болезнь отступила. Ту Хокс не знал, что тут помогло: собственные силы и упорство О'Брайена или же таблетки санитара, или и то, и другое вместе. А может, у него была не малярия. Но это уже не имело никакого значения. Главное, что О'Брайен снова был здоров.
Поезд прибыл в Эстокву ночью, под проливным дождем. Ту Хокс прильнул к вентиляционному отверстию, но кроме ярких вспышек молний, разгоняющих тьму, так ничего и не увидел.
Ничего не смог увидеть он и потом: после долгого ожидания его вывели из вагона с завязанными глазами, заломленными за спину руками, и под охраной солдат куда-то повели. Под ледяными струями дождя, Ту Хокс шел по площади, спотыкаясь и увязая в чавкающей жиже. Потом его втолкнули в автомобиль и усадили спиной к стене. Рядом кто-то сидел. Это оказался О'Брайен, связанный также как и он.
Глава 6
— Куда нас везут? — голос О'Брайена был тихим и встревоженным.
— Скорее всего, на допрос, — так же тихо ответил Ту Хокс. — Будем надеяться, что цивилизация хоть как-то смягчила индейские методы обращения с пленными.
Конечно, он не мог рассчитывать на то, что «цивилизованные» народы совсем отказались от самых жестоких пыток. Слишком хорошо он изучил историю своего мира, чтобы не знать, что цивилизованные нации двадцатого столетия в обращении с национальными меньшинствами, порабощенными народами и побежденными врагами не более гуманны, чем их предки-варвары в древности и в средние века.
Минут через пятнадцать машина остановилась. О'Брайена и Ту Хокса вывели, завязали на шеях веревки и заставили идти дальше. Сначала была лестница, потом длинный коридор и, наконец, винтовая лестница вниз. Ту Хокс молчал. О'Брайен ругался. После небольшой заминки заскрипела дверь, и их куда-то втолкнули. Несколько минут они стояли, ожидая. Затем повязки сняли, и яркий свет электрической лампочки без абажура ударил им в глаза.
Как только глаза привыкли к свету, Ту Хокс рассмотрел, куда их привели. Это было помещение со стенами из голых гранитных плит и высоким потолком. Лампа стояла на столе, и абажур был повернут так, чтобы свет бил прямо в глаза пленникам. В комнате было много людей, одетых в узкие темно-серые мундиры.
Предположение Ту Хокса оказалось верным: их привели на допрос. Но к несчастью, летчикам не в чем было признаваться. А правда была так невероятна, что допрашивающие не поверят ни единому их слову. В лучшем случае их примут за двух перкунских шпионов, наскоро придумавших эти жалкие и нелепые фантастические истории. Да по-другому и быть не могло. Если бы человек из этого мира попал бы на родную Землю Ту Хокса, ни немцы, ни союзники не поверили бы ни единому слову из его самого что ни на есть правдивого рассказа.
Но, несмотря на это, пришло время, и Ту Хокс вынужден был рассказать эту правду. О'Брайен сдался еще быстрее. Ослабленный малярией, он снова и снова терял сознание, пока допрашивающие убедились, что он не симулирует. Они оставили его в покое и всю свою энергию и изобретательность сосредоточили на Ту Хоксе. Возможно, они упорствовали потому, что Ту Хокс был явно не похож на перкунца, и его считали предателем.
Ту Хокс упорно молчал и изо всех сил старался продержаться как можно дольше. Он помнил, что древние индейцы его Земли всегда восхищались людьми, выдержавшими их пытки. Иногда даже — конечно, очень редко — они принимали их в свое племя за мужество и стойкость.
Чуть позже он начал раздумывать, что изменится, если он перестанет молча сносить пытки, а будет кричать, петь или даже осыпать оскорблениями своих палачей. И Ту Хокс закричал. Это не улучшило его положения, но, по крайней мере, помогло сломить внутреннее напряжение.
Время шло. Он повторял свою историю пятый раз и опять клялся, что это правда. Начав рассказ в шестой раз, он потерял сознание, и был приведен в чувство потоком ледяной воды. Дальше он уже не думал, что говорить, что делать. Но о пощаде не молил. Он ревел, плевал им в лица, кричал, обзывал их жалкими, презренными тварями и клялся, что отомстит при первой же возможности.
И все начиналось сначала. Он кричал... кричал... И мир превратился в сплошной раскаленный ад.
Когда он пришел в себя, все тело болело, но это было ничто по сравнению с теми мучениями, которые он перенес в том каменном мешке. И все же единственным желанием было умереть, и этим покончить со всем. Потом он подумал о людях, которые так его отделали, и снова захотел жить. Он должен выжить, чтобы отомстить им, чтобы уничтожить их всех.
Время шло. Когда он снова очнулся, кто-то поднял его голову и влил в рот холодное питье. Он увидел несколько женщин в длинных серых одеждах, с белыми косынками на головах.
Они отвечали на его вопросы успокаивающими жестами, просили не разговаривать и меняли бинты. Они делали это осторожно, но от боли Ту Хокс снова потерял сознание. На этот раз он очнулся быстрее. Женщины уже обработали его раны болеутоляющей жидкостью и мазями и теперь перебинтовывали их чистыми бинтами.
