На чужой территории - Герантиди Олег (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
– Вот они, голубчики. – Майор по рации приказал всем приготовиться, но виду до поры до времени не подавать. Игра была в полном разгаре. Бельгийцы в зелёных армейских майках пытались прорвать оборону французов, но те, имея преимущество в счёте, могли оттянуть все силы назад, отвечая редкими контратаками. Наблюдая за игрой, можно было почувствовать и азарт, да и немалое мастерство команд. Они сейчас защищали честь своих стран, поэтому не жалели ни себя, ни противника. Несколько раз вспыхивала перебранка, когда судья, по старому судейскому обычаю, свистел в одну сторону, но до драки не доходило, – Европа, цивилизация!
После того как судья дал финальный свисток, а он и был для осназовцев сигналом к началу действия, двое наших солдат скрутили часового при штабе французского батальона. Два крайних «Ганомага», взревев двигателями и задымив сизым дымом весь проулок, встали у двух боковых линий футбольного поля. Из необъятных утроб бронетранспортёров выскочили осназовцы с автоматами наперевес и взяли в кольцо как бельгийцев, так и французов. Всех быстро согнали в центр, посадили на землю, руки за голову. Вычислили офицеров и сержантов. Им отвели отдельные круги.
Майор Ле Пэн попытался прорваться к Чернышкову, но потерял зубы от удара прикладом самозарядки. И было отчего досадовать Ле Пэну, ведь полтора года тому назад, в мае 1940-го, он точно так же вместе со своим батальоном попал в плен к «бранденбуржцам», немецким диверсантам. И точно так же во время международного матча по футболу. Но тогда было ещё обиднее, ведь матч англичанам они проиграли со счётом 8: 1.
Всех быстро обыскали, благо в спортивной форме утаить что-либо трудно. Чернышков по рации доложил генералу Пиотровскому о проведённой операции, получил нагоняй от него, а следом – благодарность от Черняховского за решительные и успешные действия. Через час в посёлок, уже с востока, вошли советские танки.
Париж. Ноябрь 1941 года
Объявление войны Советскому Союзу вызвало во всей Франции настоящий шок. Ещё недавно французские обыватели по скупым сообщениям радио и газет следили за продвижением Красной Армии, гадали, как скоро падёт ненавистный фашистский режим, и Франция наконец-то станет свободной. Свобода для француза превыше всего, и мысль о том, что милая страна находится под пятой вековечного врага, приносила невыносимую боль каждому гражданину республики. Сколько проклятий было обрушено на голову безголового маршала за год оккупации, никто не сможет подсчитать. И теперь этот старый паяц ещё и объявил войну освободителям.
Франция решилась. Постепенно, в ответ на мобилизацию, в самых разных уголках страны стали подниматься красные флаги. Рабочие, и объединённые коммунистами, и по собственному почину, начали воздвигать на улицах баррикады.
Кризис – это не растянутый во времени процесс, это мгновенное изменение ситуации. И при таком калейдоскопическом изменении всегда появляются новые вожди. Приходят, сметая и старых лидеров, и старую эпоху. И вот тогда-то и прозвучал с новой силой призыв известного до того лишь в узких кругах генерала де Голля: «К оружию!»
С этого момента во Франции развернулась самая настоящая, уже позабытая гражданская война. Немецкие оккупационные силы, совместно с коллаборационистской французской армией пытались и сражаться против Красной Армии, и вести контрпартизанскую войну, и обеспечивать людьми мобилизацию. И как всегда, когда кто-то пытается делать несколько дел сразу, результат оказался плачевным.
С де Голлем, скрывающимся в подполье, встретился один весьма приметный молодой человек. С тех пор Шарля де Голля иначе как «Президент» никто уже не называл, и сам Сталин в интервью Советскому радио отметил его несомненные успехи в борьбе против человеконенавистнической идеологии нацизма. А Президент в ответном интервью «Свободной Франции» поблагодарил Председателя Совнаркома СССР за огромную помощь и неоценимое боевое содружество в деле освобождения Европы от Гитлера.
Генерал Шарль де Голль, нескладный, длинный, носатый мужчина, глава французского Сопротивления, ехал на свою, может быть, самую важную в жизни встречу. Он мысленно прогонял в памяти события последнего времени. Это ведь он, а не хвалёные немецкие генералы, выстроил теорию применения подвижных, и тем более танковых войск. Это он теоретически обосновал и проверил на многочисленных манёврах использование танкового кулака против наступающих дивизий противника. Во время Великой войны противники столкнулись с так называемым позиционным тупиком. Стороны встали в позиционную оборону, перекопав поле боя многочисленными траншеями, загородившись минными полями и колючей проволокой. Пулемёты, способные скашивать даже траву на целых гектарах, сделали невозможным преодоление таких препятствий славной атакой, да и артиллерия, спрятанная за спиной обороняющейся пехоты, помогала уничтожить любого наступающего противника, сколько бы его ни было. Противоядие нашли быстро. К месту предполагаемого прорыва стаскивалась вся артиллерия, начиная с осадной и заканчивая самыми малыми калибрами гранатомётов и миномётов. На оборону противника обрушивался шквал огня и в течение нескольких часов выжигал все живое. Потом по полям, изрытым воронками, в бой шла пехота с винтовками наперевес. Если в огненном аду выживал какой-нибудь пулемётчик, то он мог положить много пехотинцев, но судьба его, как правило, была предрешена. А дальше, после того, как была прорвана первая линия обороны, наступающая пехота упиралась во вторую, но ведь для её преодоления нужно по изрытым воронками позициям протащить артиллерию, а командованию противника уже известно направление атаки. И он подтягивает, пользуясь достижениями индустриального века, войска. И зачастую может перебросить гораздо большее количество войск к месту прорыва, чем прорывающиеся войска. После этого наступающий отбрасывался в исходное положение, и уже противник искал счастья в другом удобном для себя месте. Выход из «позиционного тупика» и предложил де Голль. Нужно рвать фронт не столько артиллерией, сколько специально подготовленными группами сапёров. Они должны сделать проходы в минных полях, снять проволочные заграждения и, прикрываясь дымовой завесой, взорвать бетонные колпаки дотов. А после этого в прорыв должны идти подвижные войска и громить по очереди подбрасываемые резервы.
Франция не оценила интеллектуальный подвиг своего генерала, нет пророка в своём отечестве, тем более пророка из военных. Но написанная тем книга явно попала в немецкий генштаб. Так это или нет, но немцы все сделали в соответствии с рецептами Де Голля. Штурмовые группы сапёров громили любые оборонительные линии, а потом в прорыв устремлялись стальные кулаки танковых групп, сминая тылы и раскатывая подкрепление. Ведь одно дело, когда ты наступаешь, даже на лёгком танке на зарывшуюся в землю оборону. И совершенно другое, когда в чистом поле встречается пехотный полк и несколько танков. Судьба пехотинцев часто предрешена ещё до первого выстрела…
Но более всего де Голля ошеломило то, как быстро подняла лапки кверху его «свободолюбивая» Франция. Он поверить не мог, что всего лишь после двух недель боев, потеряв только одного бойца из тысячи, Франция сдалась, плюнула и на свободу для себя, и на будущее для своих детей, отдав их в вечное рабство гитлеровцам. Когда сопротивление оккупантам и вишистам, которое образовалось вокруг него, назвали «Свободной Францией», Шарль даже не смеялся. Он убеждал соратников, что нельзя так называть их организацию, что французы недостойны даже произносить слово «Свобода». Народу, который столько лет только и мог болтать о Свободе, а на самом деле предал её сразу же, нужно вообще запретить произносить это слово. Соратники убедили его, что следует простить и народ, и правящую элиту, и помочь им забыть этот позор, не напоминать народу о его предательстве, но де Голль не мог сломить себя. И когда от Сталина, признаваемого всей Европой жестоким тираном, поступило приглашение к переговорам, генерал, не думая ни секунды, согласился.
