Корсары Балтики - Морозов Дмитрий Витальевич (книги .TXT) 📗
Глава 5. В ГРАДЕ ИОАННОВОМ
Нвангород еще не был похож на полноценный город. Каменная крепь уже ощерилась зубцами да валами, ощетинилась пушками, но улицы напоминали еще походный табор войсковой. Тем не менее, для князя сыскали приличный терем, а для малой дружины — постой у немев, нашедших защиту под кровом Ивановой крепости.
И потянулась для Басманова унылая рутина, каковой он дичился, но никогда не мог избежать. Курбский — он, конечно, начальник над скапливающимся здесь воинством, но далеко, во Пскове. А раз уж ты, государев человек, оказался на переднем крае, с тебя и спрос. Почитай, седьмица вылетела у князя на разбирательства тяжб между проворовавшимся обозным воеводой и стрелецкими полковыми, слушание жалоб купцов, обиженных в Нарве. Взревел он на восьмой день, словно раненый медведь, да назначил смотр войску на брегах реки, чтобы быть от дел бумажных подальше, а к ратному труду поближе.
Двинулись стрельцы к присмотренному заранее полю, закачался лес пик, затянули песни. На глазах погрязшая в безделье толпа вновь обретала вид победоносного воинства.
Поставили на холме крепостушку потешную. Басманов следил за строительством ревностно, помня, как много для победы над Казанью сделали чудо-инжене — ры легендарного Выродкова. Здешним до тех было далеко, однако к обеду деревянно-земляная кургузая крепостушка уже кургузилась на взлобье, словно отрытый дождями череп на белый свет.
— Полку левой руки идти вперед, слитно паля, — отдавал приказы Басманов, желая посмотреть, на что годятся недавно собранные с бору по сосенке полки. — Правой руке держать строй меж рекой и распадком, Большому полку — гуляй-город!
Первым зашевелился и двинулся левый фланг. Первая шеренга, преодолев расстояние до крепостицы быстрым рывком, воткнула в землю сошки, уставив на них пищали.
Залп, от которого заложило уши, грянул довольно слитный. Со второй шеренги немедля передали снаряженные пищали, третья приняла разряженные. Басманов определил, что все десять залпов даны без позорных интервалов. Далее кончился рог на поясах стрелецких, и строй ощетинился пиками. В реальности сейчас или принять уцелевшего врага на копья, либо отойти к обозу, за огненным зельем.
Справа шел полк, вооруженный на манер московского Стрелецкого — у каждого ратника бердыш да пищаль, на поясе сабля. Скорострельность Басманова не удовлетворила.
— Пальба бестолковая, каждый сам-с-усам, — откомментировал он. — Начать сызнова. Обозному передай, чтобы зелья огненного не жалел. В бою боком его бережливость государю выйдет.
Ярослав умчался заворачивать проштрафившийся полк.
— Однако, — заметил про себя в бороду Басманов, — на немца и так сойдет. То не татарская лава, и не лихие ногайцы, что налетят, и крикнуть не успеешь. Даже сквозь такую бестолковую пальбу еще дойти надобно. И если полк левой руки с пиками своими лишь остановит неприятеля, то против бердышей в ближнем бою у немцев нет ничего такого, чтобы удивило бы молодцов.
Тем не менее, он заставил полк отстреляться по новой. Свинец сочно хлюпал в дерн и мох, которыми был обложен бревенчатый каркас укрепления; чучела, увенчанные ржавыми свенскими шеломами, валились одно за другим.
Красному как рак полковому Басманов по-отечески сказал, слезая с коня и принимая из рук Ярослава мех с мальвазией:
— Хорош полк, только обленился, погряз в Реве-льском вине да кислой капусте. Гоняй их больше, и будешь люб государю.
— Да по чучелам этим всяк молодец, — ревниво заметил полковой голова, разглаживая усы и щерясь в сторону полка левой руки, уже марширующему к Ивангороду. — Поглядим, как до живого немца дело дойдет, кто молодец, а кто и не очень.
— Верно говоришь, — усмехнулся Басманов. — Поглядим.
— Долго ждать ли, княже?
— То государю одному ведомо, да Богу, — покривил душой Басманов. Он знал, что ждут лишь появления Курбского и артиллерийского обоза, да вестей с той стороны от верных людей, готовых по первому знаку забивать свинцом запальные отверстия ливонских орудий, опускать подъемные мосты и убивать вестовых.
Меж тем главный полк уже начал свое движение к потешной крепостушке. Гуляй-город, страх и ужас татарвы и ногайцев, палочка-выручалочка русской армии!
Веками, со времен битвы на Калке и батыева нашествия, сшибались русские конники с восточными по всему Дикому Полю. По-всякому было, по-разному: то мы их, то они нас… Да только нет на Руси стольких удальцов, что за лето могла выродить Степь, безбрежная и бескрайняя, идущая от Дуная до Китая далекого. Да и что греха таить — восточный человек, севший в седло едва ли не с люльки, да взявший саблю едва ли не раньше, чем игрушку, — противник страшный. Трудное и кропотное дело оседлой цивилизации подготовить кавалерию, что сможет потягаться со степными удальцами в чистом поле. И будет та кавалерия малочисленная, потери в ней — невосполнимые.
Огнестрельное оружие, которым так кичится Европа, против сабель да луков — слабая защита. Пока пищальники выстрелят свои восемь-десять раз, конники ответят на каждую пулю пятью или шестью стрелами. А летят каленые куда как дальше пищального выстрела, и куда точнее. А потом кончится запас огненного зелья, что мыслимо одному человеку на себе переть, а у ногайца или татарина выбор — брать пи-щальников саблями, или снять с седла еще один тул со стрелами. А в каждом туле их не семь, а полсотни.
Расстреляют издалека, навесом, вдрызг и — срам обороняющимся, а потом налетят с гиканьем и свистом, рубя направо и налево. А воина чему-то одному можно хорошо обучить — или бою с холодным оружием, или огненной забаве. Там ли, здесь ли — завсегда слабина. А Степь слабины не прощает.
Вот так и возник гуляй-город, основа продвижения Руси в Великую Степь.
Басманов сотни раз видел это, но вновь с почти детским интересом принялся наблюдать, как лихо подлетают к центральному полку две телеги, доверху груженные как будто досками. Пока первая шеренга, воткнув в землю бердыши и установив на них стволы, «держит оборону», остальные лихо разбирают дощатые щиты. Пару мгновений, и крепко сколоченные из дубовых да вязовых досок щиты уже установлены на колеса. Три десятка щитов сомкнулись, прикрыв строй полка. Пищали выставлены в заранее прорубленные бойницы, ждут стрельцы приказа.
— Как думаешь, Ярослав, — спросил Басманов, силясь высмотреть хоть единый зазор между частями колесного города, — могут немцы вот так, за миг крепость воздвигнуть в чистом поле?
— Куда им, княже, — буркнул Ярослав. — Да только срамное это дело — воевать германца, за гуляй-городом отсиживаясь. То не ногайцы и не мордва, а дикий тевтонец. Его в поле охотить надо, рогатиной да шестопером. Иначе за стенами можно от скуки помереть.
— Бойцов терять не дело, — покачал головой князь. — Да и не только немец пред нами. Есть и ляхи.
Ярослав понимающе замолчал. Он встречался с ляхами. Этот народ умудрился унаследовать рыцарскую доблесть Запада и лихость восточных конников. Столкновение с панцирными гусарами этого племени осталось для него весьма неприятным воспоминанием.
— Против ляха, — сказал засечник, — без гуляй-города тяжко будет, княже.
— То-то и оно, — похлопал его по плечу Басманов. — Так что нечего нос воротить. Смотри, у тебя глаз наметанный, ладно ли все делают?
— Ладно, — нехотя выдавил из себя Ярослав. — Но ладно ли под вражьими стрелами да пулями будет?
— А это мы сейчас и посмотрим, — усмехнулся Басманов и подал сигнал нагайкой.
Из-за растущей вкривь и вкось чахлой рощицы с гиканьем и молодецким посвистом выскочили дюжины две воев и принялись обходить гуляй-город широким полумесяцем. На полном скаку они пускали стрелы. Даром что вместо втульчатых каленых наконечников оголовья их были обмотаны пенькой и обмазаны смолой — насквозь не пробьет, а с ног сшибет и глаз выбьет.
Одновременно в потешной крепостушке также произошло движение. Четверо стрельцов, доселе скрывавшиеся в той же роще выкатили на бруствер трофейную свенскую бомбарду, десятник широко перекрестился и поднес факел.
