Вариант «Бис» (с иллюстрациями) - Анисимов Сергей (лучшие книги онлайн .TXT) 📗

С утра, как и было обещано, одетых в «простое» офицеров повезли в гавань. Несмотря на лето и достаточно теплую для Ленинграда погоду, невская вода была аспидно-стального цвета, по ней гуляла достаточно сильная волна, подбрасывая многочисленные шлюпки рыбачьих артелей. Ближе к границе морских заводов шлюпки исчезли – видимо, охрана не разрешала слишком приближаться к причалам, где строились новые корабли флота. Пропуска были оформлены списком, но сотрудники НКВД и СМЕРШ все равно сверили каждую фамилию с командирскими книжками, прежде чем пропустить группу за ворота. Покрышеву понравилось, что даже на внешнем контроле стояли не оплывшие от безделья и дворняжьей власти тыловики, а явно профессиональные ребята, вполне серьезно относящиеся к своей работе.

Почему – стало понятно, когда летчики увидели корабли. Скороговоркой прочитанные правила поведения на территории режимных предприятий были забыты за секунду. Прямо за второй, «внутренней» проходной с громадными сплошными воротами, которые прорезала полоса стандартной широкой «железки», находился огромный стапель, торцом уходящий к реке. Неподвижной охряно-черной громадой возвышался на нем не поддающийся охвату глазом гигантский корпус с зубцами листов обшивки, наращиваемых поверх чудовищно тяжелых ребристых дуг силовой конструкции. Повсюду, насколько было видно глазу, сверкали искры, выбиваемые паровыми молотами, с силой бьющими по металлу, куда суетливые рабочие с головами, закутанными в танкистские шлемы, утапливали заклепки. Грохот стоял неимоверный.

Ведущий гостей заводской инженер с красной повязкой на руке, плохо скрывая улыбку, объяснил, что корабли строят циклами – и тому, который они видят перед собой, до готовности еще года два или три. А вот к уже построенным кораблям они сейчас пойдут. Идти пришлось долго, со всех сторон звенело и грохотало, бегал туда-сюда шустрый паровозик с коротким хвостом платформ, нагруженных гнутыми стальными листами. На каждом новом участке у них проверяли пропуска – похоже, даже заводским рабочим не дозволялось без дела шляться куда не положено.

– Вот и дошли, – сказал инженер, утирая рукавом пот со лба. Солнце поднялось уже высоко и денек оказался довольно жаркий.

Корабль стоял у причальной стенки, крепко прихваченный к ней тремя десятками стальных тросов по всей длине борта. Размеры его просто не укладывались в голове – он доминировал над окружающим, как московские высотные здания. Широкий, как чаша стадиона, мрачно-черный, с провалами дверей, он уходил вверх этажами, каждый последующий более узкий, чем предыдущий, как ханойская башня. Через каждые несколько метров на корабль от бетонной кромки причала были перекинуты мостки, по которым ходили и бегали мастеровые. Весь причал был покрыт нитками железнодорожных путей, штабелями стальных уголков и массой прочего кораблестроительного барахла, вкупе с несколькими подъемными кранами все это создавало радующую глаз специалиста картину заключительного периода достроечного ажиотажа.

Это был, несомненно, линейный корабль – монстр, доминирующий на морской поверхности, иметь которого могли позволить себе очень немного стран, а строить самим – еще меньше. Чувство, что Советский Союз отныне причастен к «высшей лиге» держащих свой флаг в море государств, было выдающимся – гордость, восторг и еще раз гордость. И не надо смеяться, не надо. В этом нет ничего смешного. Десять лет назад наличие или отсутствие лишь одного такого корабля в порту колебало чаши политических весов вверх и вниз, заставляя политиков решать: начинать войну сейчас – или, может быть, подождать, пока у нас не появится такой же?

Сине-оранжевые сполохи электросварки били по глазам с нескольких сотен метров. На одном из ярусов кормовой надстройки сразу несколько рабочих, согнувшись и прикрыв лица закопченными щитками, приваривали на свободное место детали основания зенитного гнезда. Стрела крана уже подвесила медленно раскачивающуюся на тросах счетверенную установку почти над головами сварщиков, а группа монтажников и стропарей курила, дожидаясь окончания сварки. Вообще корабль выглядел практически готовым, несмотря на муравьиную суету на его поверхности.

Летчиков провели по палубам и отсекам, продемонстрировали циклопические котлы и машины, показали чудовищных размеров башню, на стволе орудия которой могли уместиться сорок матросов. Один из молодых попытался рассказать по этому поводу классический анекдот про воробушка, у которого лапка соскальзывала, – на него посмотрели как на идиота. Покрышев вспомнил слова адмирала флота о цене одного линкора и глубоко задумался. Не будучи специалистом в вопросах морской стратегии и тактики и до последнего времени даже не принадлежа к флотским ВВС, он тем не менее нутром чувствовал, что что-то здесь не так. Не станет страна, изнемогающая в борьбе с бронированным крокодилом германской военной машины, строить такое чудище для удовлетворения амбиций адмиралов. Что исход войны с гитлеровской Германией уже решен, было понятно всем. И что он решен не на море – тоже. Тогда на кой черт такая лихорадочная деятельность? Полковник про себя попытался прикинуть, насколько точен был Кузнецов в своем сравнении. Он не был уверен, опять же, сколько весит один танк, – но по своим размерам «Советский Союз», как, насколько ему было известно, называли этот тип линейных кораблей, похоже, мог вместить в себя и все пять танковых армий страны, упаковав их плотно, как спички в коробке.

На следующий день глубоко впечатленных летунов повезли в Кронштадт. Командование Балтфлота решило блеснуть морским шиком, прислав вместо разъездной лайбы ОВР [17] эскадренный миноносец. Низкий и вытянутый в длину, стремительный даже в очертаниях скошенных назад труб – того же аспидного цвета, что и вода, – корабль был полностью готов к бою. Каждое зенитное гнездо заключало нескольких матросов, которые разглядывали поднимающихся по трапу летчиков, небрежно опираясь на тумбы крупнокалиберных пулеметов или зенитных автоматов. Для корабля, находящегося в «Маркизовой луже», большого смысла в подобной бдительности, наверное, не было – но летчики, даже в глубоком тылу оглядывающиеся через плечо каждые сорок секунд, весьма одобряли такое поведение. Дуть на воду бывает очень полезно для жизни.

Эсминец, глухо воя турбинами и рассекая сизую морскую поверхность, дошел до Кронштадта за двадцать минут – включая сюда все колоритные церемонии типа «отдать носовые, отдать кормовые». От причала, куда он притерся едва ли не с полного хода и притом не оцарапав даже зелени леерных стоек, пришлось всей толпой минут десять идти на самый конец уходящего глубоко в залив мола. Шли в сопровождении молодого и весело-злого капитан-лейтенанта, с лицом, рассеченным пополам глубоким вертикальным шрамом. Еще минут десять стояли, покуривая, на конце этого мола, не зная, чего ожидать. Кап-лей лихим матом отогнал нескольких пытавшихся подойти матросов, но ничего пока не объяснял.

– Топить будут… – нехорошо пошутил капитан из ПВО, распределенный в эскадрилью Амет-Хана. Тот, не задумываясь, дал ему подзатыльник, разрядив обстановку. Летчики засмеялись, кто-то предложил утопить морячка первым, раз такое дело. Тот, скаля зубы, похлопал себя по боку, где перевешивал портупею набок тяжелый для него наган. Морячок явно видал в жизни всякое.

– Мда-а-а… Сегодня, ребята, не выйдет… – сам Амет-Хан едва удерживался от смеха. – Вон подкрепление плюхает.

Несколько человек, обернувшись туда, куда он указывал, пораженно присвистнули. «Плюхает» было тем словом, которое мог употребить в данном случае, пожалуй, только Амет-Хан, для которого русский язык все-таки не был родным. Километрах в двух от берега грациозно разворачивался громадный линкор, опоясанный развернутыми по-боевому орудийными башнями. Закончив разворот, он, зримо набирая ход, двинулся вдоль береговой черты, быстро сближаясь с молом. Если балтийские адмиралы действительно хотели поразить покрышевских асов, то это им удалось в полной мере. Несущийся живым монолитом даже не поезда, а целого вокзала, трепещущий на ветру вымпелами на удивительно тонких, ажурных конструкциях мачт, стальной гигант захватывал самую душу военного человека. Кто увидел такой корабль в море, на всю жизнь сохранит впечатление света и силы. Пожалуй, достаточно будет один раз провести его вдоль Морского канала, чтобы было видно с берега, – и следующее поколение ленинградских пацанов окажется безнадежно потеряно для авиации…