Засечная черта - Алексеев Иван (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Катька укрыла ее тонким лоскутным одеялом, погладила по голове:
– Спи-отдыхай, княжна... то есть миледи. Завтра баньку натопим, помоемся, попаримся, оденем тебя в наше русское платье, удобное да просторное. И будешь ты у нас как новенькая.
Леди Джоана, к счастью, не понявшая, какая радость ожидает ее завтра в виде русской бани с паром и вениками, заснула безмятежным сном. Катька нежно и осторожно поцеловала ее в щеку и, сняв обмундирование, улеглась на соседней лежанке.
Утро выдалось холодным, но солнечным. Джоана, выйдя из своей горенки на крылечко заимки, первый раз за время путешествия ощутила не только суровость, но и красоту окружавшей ее природы. Вид на озеро был великолепен. Поверхность воды вся переливалась золотыми бликами. Среди темной зелени елей и лиственниц ярко желтели еще не опавшие листья берез и пламенела багрянцем листва каких-то кустарников, обрамлявших берега. Джоана, опершись на гладко отполированные перила крылечка, завороженно наслаждалась открывшейся ей картиной. Она наконец поняла, почему Михась так любил свой бескрайний северный лес.
Уловив краем глаза какое-то движение сбоку, Джоана повернула голову и увидела Катьку совсем рядом, на взгорке, каменистая почва которого была покрыта разноцветными пятнами лишайников и мхов. Девушка совершала странные, на взгляд Джоаны, движения, какие-то наклоны, приседания, прыжки. Вначале Джоана решила, что Катька выполняет какой-то языческий обряд, но потом вспомнила, как на флагманском корабле адмирала Дрейка во время плавания через океан похожие движения совершали по утрам морские пехотинцы.
Катька вскоре закончила разминку, легко взбежала, вернее, почти взлетела на крыльцо, встала рядом с Джоаной.
– Как спалось, сестренка? – обратилась она к Джоане по-английски, а затем повторила эту же фразу по-русски.
– Спасибо, очень хорошо, – ответила Джоана также на смеси языков.
– Сейчас пойдем позавтракаем, потом погуляем. А после обеда Разик баньку истопит, попаримся. Вечером должен прийти десяток бойцов, отряженных нам в помощь, поутру двинемся в поход. До района поисков нам не один день скакать придется.
– Ну что ж, сколько надо, столько и поскачем, – спокойно произнесла Джоана.
– Ты – молодец, Джоана. Я тебя сразу полюбила, как и Михась.
Джоане была приятна похвала этой девушки, красивой и веселой, двигавшейся с кошачьей грацией, выглядевшей необычайно эффектно в мужском воинском обмундировании. От нее, как и от других дружинников, исходило ощущение доброй силы и надежности. Но все равно она оставалась девушкой и к тому же называла Джоану сестренкой. Собравшись с духом, Джоана наконец задала Катьке вопрос, который давно собиралась задать Разику, но так и не решилась этого сделать:
– Скажи мне, Катерина, почему Михась, когда уезжал из Англии в Россию, в свой лес, сразу не взял меня с собой? У него что, была здесь другая, русская невеста?
– Не говори глупостей, сестренка! Не было у него никакой невесты. Он в своей жизни любил... любит только тебя, одну-единственную. А не взял он тебя с собой потому, что не знал, разрешит ли ему наша церковь брак с тобой.
– Но почему? – воскликнула Джоана. – Ведь если у него никого больше не было...
– А потому что ты – леди Шелтон. У нас в Стане, то есть в нашем лесном городе, уже была одна леди Шелтон. Пятьдесят лет назад она полюбила нашего дружинника и приехала с ним из Англии. Вышла за него замуж, естественно. Родители наши, то есть мои и Михася, тому дружиннику приходились родственниками, хоть и дальними. Получается, что и мы с Михасем с Шелтонами в родстве. Вот брат и хотел вначале выяснить у монахов-летописцев, ведающих в нашем лесном монастыре родословными книгами, может ли он на тебе жениться, или ты – слишком близкая родственница, чтобы стать ему женой...
– О Господи, – Джоана, не дослушав Катьку, всплеснула руками, засмеялась и заплакала одновременно. – Так вот в чем дело!.. Я же сама рассказала ему тогда, на корабле, про иноземного принца, увезшего за море леди из нашего рода! Выходит, что вовсе это был не принц, а ваш дружинник! Значит, наши дядюшки и тетушки привирали для вящей славы семьи.
– Ну, любой наш дружинник, между прочим, никакому принцу ни в чем не уступит, – пробурчала слегка уязвленная Катька.
Но Джоана, пропустив мимо ушей ее реплику, продолжала изливать свою душу, измученную долгими месяцами сомнений и страданий:
– Бедный мой Михась! Как он мучался, переживал... Я ведь знаю, чувствую, что честнее его нет никого на белом свете! Почему же он мне ничего не сказал?
– У нас, вообще-то, зря болтать не принято, – пожала плечами Катька. – Он хотел все доподлинно выяснить, а затем уже назвать тебя невестой. Или кузиной.
Джоана вдруг вздрогнула, как от озноба, побледнела. Она медленно повернулась к Катьке, взглянула ей прямо в глаза, такие же синие, как и у нее самой. Девушки были в чем-то слегка похожи друг на друга. И Катька называла ее сестренкой.
– Так я невеста... или кузина? – с трудом произнесла Джоана.
– Да что ты, Джоаночка! Мы с тобой, как выяснилось, родственники столь дальние, что это и родством-то назвать нельзя! Церковь наша уже, считай, благословила твой брак с Михасем! Так что ты мне теперь как сестра. Sister-in-law, – добавила Катька точный английский термин, чтобы у Джоаны не возникло больше никаких сомнений на этот счет.
Джоана шагнула к Катьке, обняла, вновь зарыдала, склонив голову на ее плечо, по-детски уткнувшись носом в серо-зеленую ткань мундира.
Катька гладила ее по голове, говорила какие-то ласковые слова. Джоана плакала, и ей становилось легко и спокойно, как давным-давно, когда она точно так же рыдала от детских горестей и обид, прильнув к материнскому плечу.
Мать Джоаны умерла слишком рано, когда единственному ребенку было всего двенадцать лет. Однако она успела явить дочери бесценный пример добродетели и родительской любви, а также дать блестящее домашнее образование. Джоана жадно читала книги, как духовные, так и светские, из достаточно большой библиотеки фамильного замка, а затем принялась за освоение библиотек соседей и друзей, в которые девочку охотно пускали по просьбе ее отца – графа Шелтона.
Отец любил дочь и гордился ею. Он с показной снисходительностью относился к ее ученым занятиям, но втайне гордился тем, что Джоана разительно отличается от пустопорожних светских юных леди, у которых на уме и в речах были лишь замужества и наряды. Однако Джоану никак нельзя было назвать «синим чулком», и вовсе не потому, что до создания этого английского общества некрасивых, зато ученых женщин оставалось почти два века. Во-первых, Джоана была если и не красавица, при первом же взгляде на которую у мужчин замирает дыхание, то все равно весьма милой и хорошенькой девушкой. Во-вторых, она была от природы особой чрезвычайно романтичной. Твердые понятия морали и нравственности, внушенные материнским примером и почерпнутые из духовных книг, удивительным образом сочетались в душе Джоаны с сентиментальностью и идеалами возвышенной любви, сформировавшимися под воздействием рыцарских романов. Но понятия о чести, долге и благородстве также были в ней весьма сильны. Она никогда не унизилась бы до легкого флирта или случайного любовного похождения, которыми почти открыто гордились многие представительницы высшей аристократии.
В общем, Джоана в этом отношении весьма походила на Михася, который тоже свято верил во все, что написано в книгах, а также в незыблемость понятий чести и достоинства, за что и получил в Лесном Стане прозвище «уставной дружинник». Кстати, аналогичное прозвание, с поправкой на язык и воинский чин, он независимым образом заслужил и во время службы в отряде флагманской морской пехоты адмирала Дрейка.
Джоана и Михась духовно были близки и весьма похожи друг на друга, поэтому между ними и вспыхнуло чувство настоящей большой любви. Существует распространенное заблуждение, что притягиваются противоположности. Даже если иногда такое бывает, то относится лишь к сфере физической, то есть к внешности, комплекции, темпераменту. В сфере же духовной «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань».
