Новый старый 1978-й (СИ) - Храмцов Андрей (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
— Спасибо, я тогда побольше деду продуктов захвачу, раз на машине поедем.
— Захвати побольше, я донесу.
Перед отъездом звоню МОЕМУ Светику. К телефону подходит её мама, Нина Михайловна. Я её видел несколько раз, очень приятная женщина, ухоженная, всегда модно одевается. Работает в каком-то министерстве секретарем у какого-то большого начальника.
— Здравствуйте, Нина Михайловна. Как ваши дела?
— Привет, жених. Дела — хорошо, а как твои?
— Тоже хорошо. Как и обещал Свете, написал о ней песню. Она вас предупредила, что у нас сегодня запись? Вы не против?
— Предупредила, я не против. А по поводу песни — молодец, она обрадуется. Вот уже трубку вырывает.
— Привет, Андрей. Ты прости, я маме все рассказала, не удержалась. Я слышала, она тебя теперь женихом стала называть. И правильно, пусть привыкает к жениху. Ты правда песню про меня написал? Когда?
— Сегодня утром. Ты мне всю ночь снилась, вот и получилась песня. Песня про нас с тобой, но больше про тебя. Теперь твои имя и фамилия прозвучат на всю страну.
— Я тебя люблю, — шепчет Светик, прикрывая ладошкой трубку.
— Я тоже тебя люблю, — тоже шепотом говорю я, чтобы бабушка не слышала.
— Я сейчас отъеду ненадолго. Ориентировочно будь готова к часу, я за тобой заеду. Целую, пока.
— Я тоже тебя целую. Пока.
Вся дорога заняла менее часа. Машин на трассе попадалось мало, «Волга» на зимней шипованной резине шла хорошо. Пятиэтажный дом в Подольске стоял на Высотной улице, поэтому пришлось проехать городок насквозь. Сумки занёс на третий этаж в их с дедом двухкомнатную квартиру. Пять минут пообщался с дедом, поцеловал на прощанье бабулю и поехал назад, в Москву. По дороге обдумывал то, какие ещё песни записать. Нужны ещё, как минимум, две.
Вспомнил «ДДТ», Юрия Шевчука и его «нетленку» «Что такое осень?». Всю дорогу домой я пел эту песню Шевчука. Хотя сейчас весна, а сама песня про осень, но уж очень нравится мне эта песня. Поставив машину на стоянке, я влетел в квартиру и сразу взял гитару. Добавил в голос хрипотцы и получился Шевчук, как и хотел:
Да, рабочий диапазон моего голоса расширился до общего диапазона, что открывало передо мной грандиозные возможности. Мне казалось, что мой голос стал похож на голос дельфина, который перекрывает все диапазоны баритона, тенора, сопрано и охватывает более 12 октав. Я, конечно, шучу, но ощущение было похожее.
Я вспомнил песню Газманова, которую он подарил Киркорову. Филипп услышал эту песню на концерте Газманова в Сочи и после его окончания упросил Олега отдать её ему. Газманов отдал, но последующие попытки записать песню у Киркорова не получались. Филипп нашёл Газманова уже в Москве и попросил помочь. Вспоминает Филипп Киркоров: «Мы поехали с Олегом на студию, как сейчас помню, в «Останкино», с одного дубля мы записали её. Вот он как-то там стоял за стеклом, дирижировал, но он настолько мне дал правильные интонации эмоциональные, и она сложилась». Итак, пишем. «Единственная»:
Все, я устал. Но я доволен. Голос получился средним между Газмановым и Киркоровым. Сейчас пообедаю, часок отдохну и за Светиком.
Пообедать до конца мне не дали. Светик сама пришла, уже нарядно одетая и готовая к поездке. Поцелуй был долгим и страстным. Если бы не моё обещание, я бы её уже уволок в спальню. Видимо что-то такое почувствовав, она отстранилась и сказала:
— Привет! Я ужасно соскучилась. Я тебе недавно звонила, а ты трубку не брал. Ещё не приехал? А куда ты ездил?
— Бабушку в Подольск к деду отвозил, — ответил я, помогая Светику снять шубку и доставая тапки, — только приехал и сел обедать. Сумки с продуктами занёс им в квартиру и назад, в Москву. Две песни записал, потом сел обедать и ты пришла.
— А что утром делал?
— Песни писал, для тебя и на продажу. Нам же деньги нужны?
— Нужны. А сколько песня может стоить?
— Пока не скажу, — заявил я, впуская её в свою комнату, — плохая примета. Не обижайся. Вот продам, тогда всё расскажу.
— А мою песню не продашь?
— Конечно, нет. Я её зарегистрирую и она будет звучать из всех приемников и телевизоров Советского Союза. Как я могу продать песню, где написаны имя и фамилия моей любимой девушки?
— Правда?
— Правда, что любимой или правда, что имя и фамилия?
— И то, и другое. Дашь послушать?
Я прижал Светика к себе и посмотрел в её влюблённые глаза. Как я могу отказать этим глазам, которые так любят меня? Я поцеловал её в нос и спросил:
— Потерпеть до аранжировки не можешь? Она же лучше зазвучит.
— Не могу. Поставь, пожалуйста. Я не дотерплю. Я поэтому и прибежала раньше, чтобы её послушать.
— Ладно. Слушай без наушников, я тоже вместе с тобой послушаю.
Мы сели рядом, обнявшись. Я включил:
Светик замерла с приоткрытым ртом и широко открытыми глазами. Всю песню она даже не шелохнулась. Слова, музыка и мой голос её заворожили и ввели в ступор. Я обнял девушку и стал вдыхать аромат её волос. Они пахли яблоком и солнцем. С последними звуками песни Светик выдохнула и стала меня целовать. В её глазах стояли слезы:
— Спасибо, любимый, — сказала она и обхватила меня руками. Её упругая грудь уперлась в меня и мое молодое тело отреагировало, как и должно. Я едва сдержался и осипшим голосом сказал:
— Светик, я сейчас отнесу тебя в спальню и ЭТО произойдёт сейчас. Год я не выдержу.
— Я тоже этого очень хочу, но что мы скажем родителям?
— Мы ничего им не скажем. Мы просто будем любить друг друга.
Она поцеловала меня и глубоко задышала. Я понял, что она приняла решение. Я взял её на руки и отнёс в спальню. Глаза её были счастливыми и одновременно испуганными. Я помог ей раздеться и разделся сам. Светик была скованна, но настроена решительно. В моей прошлой жизни у меня было много женщин и я умел с ними обращаться. Поэтому я знал, что то, как это получилось в первый раз, девушки помнят всю свою жизнь и я должен сделать так, чтобы у Светика остались в памяти самые яркие и приятные воспоминания об этом.
Я начал языком и губами ласкать её грудь. Её соски затвердели, а дыхание стало более частым. Я поцелуями опускался всё ниже и ниже. Девушка начала постанывать. Когда я опустился в самый низ, коленки Светика непроизвольно раздвинулись и раздался более громкий стон. — Пора, — решил я и вошёл в неё.
