Неожиданность (СИ) - Попов Борис (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Пациенту отключил все болевые ощущения, душу залил покоем и уверенностью в благополучном исходе. Полюбовался умиротворенным выражением его лица.
Предупредил, чтобы не таился и не терпел стоически, если вдруг плохо себя почувствует: закружится голова, затошнит, начнется сильное сердцебиение, а сразу сообщил мне. Анестезиолог ниоткуда не появится, а хирургу за всем не уследить. Собственно, для этого и оставил подростка бодрствующим. Отогнал немца подальше от стола — нечего тут длинными патлами трясти, разносить чужеземную инфекцию по операционной. Можно было начинать.
Ну, с богом! Обработал операционное поле настойкой, сделал разрез по Мак-Бурнею, просушил его тряпочкой, уверенно залез туда рукой, вытянул червеобразный отросток толстой кишки.
Внезапно поплохело Фридриху — привычки-то нет на такие вещи глядеть. Правда не упал, сам плюхнулся задом на скамью. Сильно побледнел. Извини, иностранный гость, не до тебя.
Быстро перевязал аппендикс кетгутом, отсек его ножом, бросил в таз под столом. Обработал и прижег все тем же зверобоем оставшуюся часть.
Ничего не кровило, Вильгельм, в отличие от папаши, оставался совершенно спокоен. Арийский дух!
Проверил — выпота в брюшной полости нет.
Заправил кишечник назад, и взялся не торопясь, по-нашему, по-немецки, очень качественно послойно зашивать. Закончил. На все про все ушло двадцать минут.
Спросил пациента о самочувствии. Все было хорошо.
Позвал из коридора, ошивающегося там без дела слугу, велел полить мне на руки. Этот оказался покрепче хозяина, не проявил никаких лишних эмоций.
Спокойно поглядел на мои окровавленные руки, и без всякой дрожи в руках, и ненужной бледности, взялся деловито лить воду. Потом, не торопясь, подал полотенце. А горячиться и не надо!
Дядька был уже пожилой, явно повидавший разные виды на своем нелегком веку. Деловито осведомился, не надо ли чего еще для меня и молодого господина.
Велел поискать еще людей для переноски пациента в постель, вставать тому пока было нельзя категорически. Через пару минут пожилой привел еще одного слугу, перенесли Вильгельма прямо на простыне. Поднимать Вилли можно будет часов через пять — шесть.
Фридрих все еще был под впечатлением от увиденного, и сидел, отпыхиваясь. Этак еще с этим будешь до вечера возиться!
Подозвал слугу, спросил, есть ли в наличии спиртные напитки. Шнапс был. Хозяин любит выпить рюмку на ночь. Велел организовать привычный вариант приема горячительного для него и для уставшего меня.
Отрока пока усыпил, чтобы тот часа три не рвался вставать, и не просил пить или есть.
А мы с Фридрихом пересели за накрытый свежей скатертью операционный стол. Иноземец был еще какой-то очумевший от пережитого. Вспомнился давний для меня и будущий для них анекдот: а ты думал, сынок, мы тут мед пьем? Работа хирурга не легка и далеко не всегда высокооплачиваема.
Слуга бойко натаскал шнапса и закуски. Немец, по привычке, хотел было налить по чуть-чуть, но был безжалостно пресечен здешним основоположником аппендэктомии. Некогда мне тут с тобой целый день валандаться! Безжалостно набулькал русский вариант — по сто граммов каждому, и беспощадно заставил выпить снадобье от стресса. Фридрих, с непривычки, аж закашлялся и выпучил глаза. Ишь, как пробрало-то иноземца! Закусили, повели неспешную беседу.
Он оказался купцом из немецкого города Анклам на реке Пеене, притоке Одера, пришел с товаром на трех судах для заключения договора о торговле и продажи изделий своих ремесленников. Лавры шведов не давали покоя германскому купечеству, — учуяли дойную восточную корову, — подумалось мне. Вот с какой древности это все идет: от нас сырье, от них шедевры производства.
А через полтыщи лет, при Петре Великом, оседлают полностью и науку, и медицину, и офицерство, станут основоположниками многих дворянских родов. И потом, со времен Екатерины Второй, расселятся по Поволжью и доведут свою численность к перестройке-перестрелке до миллиона человек. Даже после отъезда на родину предков плохо знающих немецкий или вообще знающих один русский язык фольксдойче, их в России в 21 веке останется полмиллиона. Плюс немало и в Казахстане. Глубоко пустила корни честная и работящая, уважаемая всем миром нация!
Добавили еще по чуть-чуть, немножко посидели. Дал заключительные на сегодня врачебные рекомендации: Вильгельма поднимать и кормить только завтра. Описал вкратце стол № 1 по Певзнеру. Не велел поднимать тяжести в ближайшие два месяца. Содрал денег, пообещал навещать, и горделиво удалился. Русские идут!
Зашел в Софийский собор. Недавно узнал, что собор — это наличие в хозяйстве мощей святых. А нет их в заводе — это просто церковь.
Протоиерей уже все пересчитал, записал и упаковал в мешочки, которые сложил в изрядный по величине сидор. Взял в руки учетную бересту. Рубли, золотые динары, серебряные дирхемы, причем иностранных денег даже больше, чем русских. В поход к Черному морю и в Азию надо арабских, привычных для местного населения монет, понабрать побольше, потому что как будут брать наши рубли, еще неизвестно.
Вскинул мешок на плечо, отказался от сопровождающих, и бодро зашагал в сторону дома. Вдруг увидел стоящую ко мне спиной Забаву, ласково беседующую с двумя парнями.
От невероятной и нехарактерной для меня ревности вскипела кровь в жилах. Я тут пытаюсь заработать на жизнь из последних сил, а она с неведомыми мужиками веселится! Молодцев просто поубиваю, жену буду держать в черном теле до конца жизни! Не брошу ни за что! Не дождется она этого никогда! Не дам вести разгульную и порочную жизнь.
Навострил уши с усиленным волхвом слухом. Зазвучал хриплый мужской голос.
— Ты, девка, не вздумай отчудить чего: попытаться убечь, или начать орать — свернем башку, как куренку!
— Ой боюсь, боюсь, дядечки, — куражилась моя радость.
Вздохнул с облегчением — богатырка просто забавлялась. Близилась расправа, примерно, как над медведем. Но если хоть один гаденыш схватится за нож убью сразу обоих. Милосердного и гуманного суда не будет, незачем им жить тварям!
Наконец супруге эта игра надоела. Она ухватила насильников за воротники, подняла их, как котят, и от души так столкнула лбами, что аж хруст пошел! От впечатлений и невиданной женской заботы мужики сомлели, глазенки закатились. Хорошо, что еще не завыли, как попавший под раздачу к Забаве мишка косолапый.
Моя радость заметила меня, налетела ураганом, стала обнимать и целовать.
— Я тут тебя невесть сколько жду! А ты пропал и не появляешься. На вече женщин не пускают, издалека твое пение слушала. Потом вижу, в собор зашел. Махом вышел, пошел к князю. Думала, тоже быстро выйдешь. А тебя нет и нет. Отошла ненадолго, вот опять жду. А тут эти уроды подошли, стали ласки требовать, позабавили.
Вот почему она мне не показалась, когда я с немецким купцом за причиндалами для операции ходил — отошла куда-то недалече.
Рассказал ей, где пропадал.
— И ты живого человека резал, и кишки из него вынимал?
— Деваться было некуда, иначе помер бы паренек.
— Какой ты бесстрашный! Я бы враз сомлела.
Только я взялся гордиться своим невиданным бесстрашием, Забава ухватила меня нежными ручками и легко, как ребенка, закинула себе на плечи вместе с мешком. От такой отцовской ласки за последние пятьдесят лет успел отвыкнуть, и от общего бесстрашия ухватился за ее шею двумя руками.
Сидор, от жадности, все-таки не бросил, и он стукнул игрунью-жену по груди.
— Давай мешочек, а то еще уронишь, — ласково попросила радость моей жизни. Выпустил из ослабевшей ручищи большой кошель с изрядным для себя облегчением, и уцепился покрепче.
Давно я такого страха не испытывал! Как бедные дети этого не боятся? Еще просятся на ручки!
На любителей ласки, которых хотел освидетельствовать на предмет наличия жизни, даже и не взглянул. Самому бы тут уцелеть! Забавушка перешла на ровный и очень быстрый бег. Прежние заботы меня окончательно покинули.
Глава 7
У калитки ставшего уже родным дома, толклись несколько баб под вдумчивым руководством Доброславы. В регистратуру она их на всякий случай не пускала — придет хозяин или не придет, будет льготное лечение или не будет — кто ж его знает. А тут следи за вами, нищебродками.
