Попаданец XIX века. Дилогия (СИ) - Леккор Михаил (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗
Каково же было их удивление и даже некоторый конфуз, когда они встретились в коридоре и оба без искомого Андрея Георгиевича!
А он уже был довольно далеко от столицы, настолько, насколько могли бежать его лошади. В самом деле, каналы сбыта он нашел, безделушки и посуду раздарил, что ему еще здесь болтаться? Посевная закончилась, но работы‑то все равно в сельском хозяйстве много! Айда домой!
Уже женатый кучер Федор был со своим барином общего мнения. Не дело это, жену на ночь одну оставлять, соломенную вдову из нее создавать. Мужик он или нет! А потому то и дело кнут в его руке звонко щелкал. Коней он все‑таки бить не хотел, благо они, чувствуя настроение людей, и так спешили.
Уже ночью, после обильного ужина и амурных шалостей заскучавшей Анюты он все же решил провести назавтра общий смотр крестьянского инвентаря. Это, конечно, надо было перед посевной, а не после, но лучше поздно, чем никогда. В конце концов, и осень будет (для озимых культур), а там и весна в будущем году пройдет (яровые), и опять пахать надо будет.
С тем и уснул, прижавшись к пышной груди любовницы, а утром встал как нельзя рано, еще и петухи не все прокуковали. Кухарка лишь в бессилии махнула руками – она ж так рано не готовила, нечего еще на стол нести!
Отмахнулся от кухарки, велев, как и в прежние дни, готовить завтрак к обеду. Выпил кружку холодного кипятка и пошел в помещичий двор, решив начать провезти ревизию с него. Хотя там ничего для летних работ и не было. Барщину крестьяне проводили со своим инвентарем, а сам помещик за плугом не ходил. Не положено‑с!
Все‑таки нашел неплохой плуг, довольно старый, хотя и не изношенный и железную борону. К чему они здесь, бог весть. Из живности были только лошади. Понятно дело, помещики ездили много, а ноги берегли. А вот ни коров, ни даже куриц и уток не было, если надо было пообедать, то брали сразу от крестьян.
Да уж! Оставалось только кивать на отсутствие в последние месяцы помещиков. Но ведь и он‑то местный барин!
‑ Вот что, Аким, ‑ распорядился Андрей Георгиевич, ‑ земельную барщину я отменил, но вообще мужикам и их бабамзимой ленится нечего. А то детятей станет излишне много.
‑ Так, ‑ готовно согнулся управляющий, ‑ как и когда прикажите, барин, мужиков поднимать?
‑ Мгм, ‑ несколько удивился Макурин покорности собеседника. Обычно тот всегда делает, но покуда старается, всем своим видом показывает несогласие. Порки, что ли, боится? Разъяснил: ‑ на очередном общинном сельском сходе скажешь мою волю – я желаю, чтобы летом и осенью в свободное время мужики что б бревна приготовили, а зимой поодаль от помещичьего дома поставили бы несколько ферм. Господские скот и птицу буду разводить.
‑ И… сколько живности надо будет собирать? ‑ осторожно спросил его подневольный собеседник.
Понятно, как всегда в эту эпоху, Аким решил, что их помещик в очередной раз грабит своих крестьян или, что еще хуже. вздумал дурить, а крестьяне опять же будут страдать.
Можешь не страдать, мой крепостной Вергилий, ‑ насмешливо подумал Макурин, глядя на понурую спину управляющего, ‑ грабить я точно не буду, дурить…, ну с вашей точки зрения, буду и дурить, но, прежде всего, за свои деньги. Вот так!
Решил же попаданец попытаться реализовать свою давнюю мечту, еще с XXI века – создать передовое животноводство. Речь, правда, поначалу шла о колхозе ХХ века, но, в принципе, не все ли равно, что уровню деревни, что по труду крестьян, что по организации –колхоз ли, поместье ли?
Поставить несколько ферм с высокопроизводительным скотом, в первую очередь с коровами, кроликами и свиньями, а также птицей, в главную очередь, курицей. Ведь в XXI веке как бы невзначай они заваливают всю страну своей продукцией. Так почему же нельзя в XIX веке? Заготовить бы:
‑ Десять тысяч литров с коровы в год;
‑ Под сто телят со сто коров, и пятьсот хотя бы голов со ста крольчих:
И со ста куриц несколько тысяч яиц, мяса и пуха побольше, а?
Лошадей же першеронов он будет разводить просто на племя. Видел он крестьянских лошадок, срам один, как на таких пахать, много пахать?
Только не надо размельчать животноводство по крестьянским подворьям. Дешево вроде бы на первый взгляд, а на самом деле на этом разоришься. Нет, только колхозные, тьфу, помещичьи фермы!
‑ Пусть строят, ‑ ответил Макурин через некоторое время, когда Аким уже и перестал ждать, ‑ скот и птицу я сам привезу!
Аким ничего не сказал, но так красноречиво перекрестился, что стало ясно – ждал худшего.
‑ Но а с вас, мужики и бабы, я потребую труда. Хорошего и даже самоотверженного. Сам это пойми и остальным вбей в тупые головы. Иначе полезу в ваши подворья. Я жениться собираюсь, деньги очень нужны.
Аким понятливо и как‑то испуганно кивнул. То‑то же. Помещик будет напрягаться и вы, мужики, тоже. Иначе никак, это Россия.
Помолчали, помещик еще раз посмотрел вблизи, не ошибся ли ненароком? Да нет, вроде бы хорошее место, тихо, вода мало и у него под боком.
Распорядился:
‑ Сегодня еще раз пройдемся по крестьянским дворам, глянем кто и как.
‑ Помещики с дальних времен так не ходили, ‑ намекнул управляющий, послушно, однако, идя следом за хозяином.
‑ Я хочу быть скорее тревожным, но богатым, чем ленивым и безденежным, ‑ ответил Макурин, даже не поворачивая голову. Знал, его слышат и на этот раз понимают. Не зря же старался говорить «по‑мужицки» и еще «по‑хомячески». Поймет, гад, или пойдет в рядовые крестьяне.
Пошли довольно рано, но по весенней поре мужики уже шевелились, хотя дениво. Сейчас была такая пора, когда после весенней посевной и летними работами оставалось буквально несколько дней для отдыха и срочных работ.
В доме Макурин не заходил, что он там не видел, шел сразу к инвентарю. Обычно у хорошего хозяина где‑то вместе (в задней стенке избы, в хлеву, в мастерской) находились все орудия труда. Попаданец смотрел, сравнивал, выделял плохое и хорошее. Сначала было интересно, потом уже с определенной скукой. Тем более, общая картина смотрелась ужасно. Или, хотя бы, довольно противно для гражданина XXI века.
Средний крестьянин, прямо‑таки середняк (это немного разные термины, хотя и выглядят одинаково) жил и работал еще в темном средневековье. Это было бы неплохо, если бы не выглядело так плохо. Крестьяне пахали на примитивных сохах. Бороновали деревянными боронами – суховатками, сеяли вручную, набирая семенное зерно в лукошко. Бережно, даже скупо.
Единицы из крестьян Макуриных были так сказать передовые. Из самых сметливых и зажиточных. Из тех, кто не только понимал, что не от одного Бога зависит урожай, но и от хорошего инвентаря, но и имел хотя бы небольшие деньги на него.
Одного из них – рыжего Еремея – сметливого, умного, даже начитанного, он попытался разговорить. Кивнул на плуг:
‑ Пашешь, стало быть, а не царапаешь землю, Еремей? Понимаешь, что надо хорошо обрабатываешь!
Его собеседник осторожно посмотрел на помещика Макурина. «Век бы тебя не видеть, барин», ‑ явно говорили глаза крестьянина. Боится и не любит. А может и ненавидит. Ничего, перетопчется. Будь сейчас 1917 год поднял бы на вилы, а так слишком уж на разных ступеньках в социальной лестнице они находятся, чтобы он мог показывать свое плохое настроение.
‑ Да, барин, ‑ простужено прогудел Еремей. Говорить‑то ведь надо что‑то. А то барин рассердится да и прикажет выпороть.
Макурин откровенно усмехнулся, показывая, что все видит и понимает.
‑ А скажи‑ка мне, Еремей, не хочешь ли ты стать у меня передовым крестьянином?
‑ Это как? ‑ растерялся крестьянин от неожиданного предложения помещика.
‑ А вот так, ‑ сказал, как припечатал Макурин, ‑ я вам говорил, и буду говорить об улучшении своего хозяйства. Дескать, как это увеличивает доход. Только ведь вам, мужикам, надо не только говорить, но и реально показывать. Вот ты и несколько других общинников будете хорошим примером.
‑ Не бойся ты, ‑ засмеялся помещик, видя ошеломленность собеседника, ‑ тебе всего лишь надохорошо работать на современных орудиях труда и, при случае, показывать это остальным. А уж я буду вам помогать. Вон, сегодня закажу хорошие плуги, один будет твой. Хочешь?
