Магиран из Прошлого (СИ) - Русак Екатерина Германовна (читать книги регистрация TXT) 📗
Изотоп Йода 128 вместо положенных двадцати минут распадается за восемь! Из тридцати семи известных изотопов йода, только один, 127, стабилен. Но, как лично наблюдаю я, он тоже оказался подвержен распаду. Я не нахожу причину. Но наблюдаю этот факт. И это сводит меня с ума!
Симеон выпалив это, возбуждённо заговорил снова:
- При разложении способом электролиза поваренной соли с целью ее анализа я провёл свои исследования неоднократно и с разными её количествами. Любой химик вам скажет, что можно провести этот опыт бесчисленное множество раз, но при этом всегда натрий и хлор выделяются в одинаковой весовой пропорции – 46:71. Этому не противоречит и таблица Менделеева. Атомный вес вещества и молярные массы всегда будут пропорциональны вышеназванным числам. Я вроде не сложно объясняю, это должно быть всем понятно?
Я кивнул. То, что пока говорил Симеон Штерн, в принципе не выходило за рамки общеобразовательной химии.
Максим Ледовый усиленно морщил лоб, пытаясь правильно понять, что это означает. Николай задумчиво смотрел куда-то на потолок, напоминая мне студента, который своим видом пытается всем доказать, что он знает, но нечаянно забыл. Только один Штык честно таращил непонимающие глаза на Симеона и даже не пытался что-либо понять. Слово "химия" для него было каким-то далёким туманным определением, не имеющим большого смысла. Впрочем, его не в чем упрекать. Его не разрешили учиться этому.
Симеон заметил наше тягостное раздумье.
- Я тебя прекрасно понял, - сказал я. – Продолжай. Можно со специальными терминами. Я пойму или постараюсь понять.
- Нет, - Симеон покачал головой. – Я скажу так, что бы всем сразу стало понятно. Нам всем очень не повезло. Произошло что-то непоправимое. Страшное. Случилась ужасная беда! И из неё нам не выбраться.
- Что случилось? Что? – закричали мы хором. Симеон даже отшатнулся от нас, испугавшись крика.
- Кричать бесполезно, - сказал он. – Вы готовы услышать, что ждёт нас всех?
- Говори, не тяни! – громко сказал Штык и прибавил два-три ругательства.
- Мы обречены, и мы все скоро умрём, - с болью произнёс Симеон Штерн. – Всё дело в окружающем нас мире. Химические элементы почему-то начали очень быстро распадаться, переходя от сложных форм к самым простым, и всё происходит это крайне быстро. Скажу, что окружающий нас мир почему-то начал разрушаться!
- Как это разрушаться? – протянул есаул с недоумением. – Зачем? И что его разрушает? Последствия радиоактивного заражения местности?
- Объясни поподробнее! – попросил я. – Симеон? Ты сам-то, в порядке?
- Я в порядке! – громче сказал Симеон. – Как я могу объяснить, что происходит с нашим миром, если я сам не понимаю ничего!
- Давай по-порядку. Ты провёл исследования трёх элементов, Симеон? – я старался деловым тоном успокоить всех остальных. – Что ты выяснил? Говори, всё, что считаешь нужным, все предположения, как бы фантастично они не звучали. Мы хотим это знать, и может быть, тебе нужна какая-то помощь?
- Я попытался использовать Озонатор для синтеза озона. Вы же знаете что это такое. Под воздействием электрического разряда всегда образуется озон. Но у меня почему-то ничего не получается! Озон не образуется. Понимаете? Это элементарный эксперимент, о котором знает не только инженер-техник, но любой образованный человек! А у меня ничего не вышло! Такого не может быть! Но я вижу и то, что этого действительно нет!
- Может, испортился озонатор? – спросил я. – Недостаточное напряжение в сети или какое-то окисление вольтовой дуги?
- Михаил Аркадьевич! – Симеон взглянул на меня с упрёком. – Я всё проверял неоднократно и ручаюсь вам за свои слова. Если бы прибор был неисправен, то я так бы вам и сказал. Но нет, не прибор виной неудач.
- Может быть, ты объяснишь ещё раз коротко и понятно? Что происходит? – поторопил Симеона есаул.
- Коротко и понятно? – вдруг Симеон отрывисто рассмеялся: – Пожалуйста! В силу независящих от меня обстоятельств на Земле произошли явления катастрофического характера в результате, которых частично нарушена система атомного строения всех химических элементов, образующих все вещества и тела в нашем мире.
- Насколько это опасно для нас? – спросил я.
- Не знаю, - ответил Симеон. – Но думаю это конец не только человечества, но и всего органического мира в целом. Представьте, что часть элементов наших тел уже изменили свои свойства. У нас скоро поменяется физиология, возможно анатомия. Но в худшую сторону, это очевидно. Пятеро умерших нам уже доказали со всей очевидностью, что мы не сможем приспособиться к новой физиологии. Точнее и правильнее сказать, мы, наши тела не предназначены для столь быстрой мутации.
- И это нельзя остановить? – вопросил Кривошеев.
Дальше в разговор я не вмешивался.
- Как? – вопросом ответил Симеон.
- Я не учёный, - с сожалением произнёс есаул.
- А я всего лишь химик-органик, - напомнил Симеон. – Если подходить к этому вопросу со всей серьёзностью, то этой проблемой должна заниматься целая многопрофильная научная группа. Что я смогу один?
- У нас есть доктора, - вспомнил есаул.
- Есть. И что?
- Они могут помочь.
- Каким образом?
- У них же есть какие-то знания по биологии.
- Только самые общие. А тут для работы нужны профессиональные биохимики, генетики, биофизики, физики. Много людей различных специальностей…
- У нас таких специалистов нет…
- И найти их непросто.
- Но можно попробовать поискать?
- Это может занять год-два. Слишком долго.
- Но мы не можем сидеть, сложа руки!
- Не можем, - согласился Симеон.
- Значит, будем искать!
- Сколько у нас в запасе времени? – вопросил Ледовый.
- Мало. Времени нет, - ответил Симеон. – Те опыты, которые я провел, указывают на возрастание скорости химических процессов в природе, и происходит это в геометрической прогрессии. А это означает, что счёт идёт уже не на недели, а на дни или даже часы.
А я, слушая их, молчал, но приняв решение, вмешался в их разговор:
- Симеон, то, что ты сказал, нуждается в проверке. Это пока лишь твоя версия. Как возможно убедиться в том, что всё, что ты предположил, действительно так?
- Надо проверить уровень радиоактивности на местности, находящейся ближе к Иркутску.
- И это всё, что ты можешь предложить?
