«Варяг» - победитель - Дойников Глеб Борисович (читаем книги txt) 📗
— Да пальцем я этого Фока не трогал, — явно не в первый раз отмахнулся от Балка Великий Князь, — просто он столь активно не хотел высылать подмогу на перешеек, а потом все порывался вместо дела устроить празднования и молебен в честь моего прибытия, что я и правда вышел из себя. Ну, пару не слишком подобающих выражений употребил. Короче — старик перенервничал, и у него кровь носом пошла… Уже надоело это всем объяснять. Я уже на клинке три раза, три раза клялся что пальцем этого жандармского гения не трогал. Ну и что толку? Времени нет каждого переубеждать.
— Да к тому же и бесполезно, уж больно легенда выходит красивая, молодым офицерам это, кстати, даже нравится, ворчат только те, что чином повыше, — пробормотал Балк, — давайте лучше повторим, как вы тут без меня будете неделю обороняться. Пункт за пунктом, как мы по дороге планировали, с минимальными потерями и максимальным ущербом. Отходить — можно и нужно…
— Но бежать запрещается, — с улыбкой докончил за Балка Михаил, — отчего же не повторить…
Михаил оказался прилежным и способным учеником, и командовал обороной, не испортив ничего из задумок и планов Балка. Пулеметчики дисциплинированно молчали и открывали огонь в упор. Артиллерийская поддержка пехоте оказывалась исключительно огнем полевых батарей, и появление пары морских орудий [82]для японских канонерок и авизо, обстреливающих русские позиции, стало неприятной неожиданностью. Канонерская лодка «Осима» после этой неожиданности встала в док на пол года, а старый крейсер «Сайен» отделался текущим ремонтом. Для самих русских самым неожиданным стало то, что после успешного отражения очередного штурма Михаил приказал всем обороняющимся войскам отойти на две версты и зарыться в землю на новой цепочке высот. Возникший было в войсках ропот по поводу бессмысленного оставления одних позиций и оборудования новых прекратился через два дня. С рассветом на пустые позиции, бурную деятельность на которых имитировали команды охотников, обрушился ливень японских снарядов. Японские артиллеристы, дождавшись наконец нового транспорта со снарядами, торопились отыграться за вынужденное недельное бездействие. Однако их усилия и с трудом доставленные боеприпасы пропали даром — атакующую японский пехоту снова встретил плотный пулеметный огонь, но уже на две версты ближе к Артуру. Более того, выскочившие на прямую наводку бронепоезда сильно ускорили отход японцев, превратив его в бегство. Впрочем — японцы ученики способные, и «Добрыня», получив три снаряда с замаскированных на прямой наводке орудий, уполз в Дальний на ремонт.
На новой позиции все повторилось по примерно той же программе. Учитывая, что все снабжение японской армии велось исключительно силами китайских носильщиков-кули и подводами на быках, темпы наступления на Порт-Артур обещали стать воистину черепашьими. А чтобы еще более это усугубить, Михаил, пользуясь отсутствием сплошного фронта и наличием подтянувшихся наконец из Артура казаков, отправил в тыл к японцам партию охотников под командованием полковника графа Келлера.
Пока Михаил геройствовал на перешейке, Балк (минно-взрывной курс спецназовца-диверсанта ГРУ сдан с оценкой хорошо) с помощью водолазов за пять дней спеленал и туго обернул «Фусо» пожарными шлангами с взрывчаткой. В момент наивысшего прилива, мысленно выматерившись вместо молитвы, Балк под скептическими взглядами Стесселя и свиты (которой молодой выскочка, которому почему-то заглядывает в рот наследник престола, активно не нравился) и с благословения Макарова провернул рукоятку взрывной машинки. Полторы тонны взрывчатки никак не могли выбросить из воды или хотя бы сдвинуть с фарватера три с лишним тысячи тонн металлолома. Но правильным образом расположенные и прижатые к бортам корабля, они разорвали старый броненосец на куски по сто-триста тонн весом, которые уже реально было оттащить подальше лебедками и буксирами. После обследования результатов взрыва водолазы разочаровано потянули, что куски все равно слишком большие и ломать их придется не менее трех месяцев. После отбытия злорадно усмехающегося Стесселя, водолазы «поправились». Теперь по их словам выходило, что теперь разблокировать гавань можно в течении трех недель, максимум пяти.
После последовали объяснения Василия недоумевающему Макарову, что всей свите коменданта крепости знать о точном сроке разблокирования фарватера вредно. Балк получил по спине могучий хлопок от двоюродного брата, сбивший его с ног, и благодарность от Макарова. Отвязавшись от обеда в его честь, чем заработал удивленно-довольный взгляд от адмирала, Балк рванул в госпиталь проведать Ветлицкого. Из госпиталя герой дня планировал отправиться обратно на перешеек, однако в храме Гиппократа его ожидала совершенно непредвиденная задержка…
Госпиталя в России всегда были магнитом для молодых девиц из хороших семей. Ну где еще уместно искать себе партию приличной девушке, если не среди героев, проливших кровь за отчизну? А уж молодой красавец-поручик со знаменитого на весь Артур бронепоезда, на котором в уже осажденную крепость как рыцарь на белом коне прорвался на помощь подданным сам наследник престола! В общем, такого обилия женского внимания поручик Ветлицкий не испытывал никогда. Никакие объяснения, что сам он был приписан к бронепоезду «Алеша Попович», который прикрывал отход, тогда как Товарищ Великий Князь был за четыре версты, на головном «Добрыне Никитиче», не могли прервать просьбы описать геройские подвиги Его Высочества. «А почему поручик называет Великого Князя своим товарищем?» — мгновенно следовала пулеметная очередь следующего вопроса. Когда в дверь палаты, разорвав кольцо девиц, ворвался Балк, Ветлицкий встретил его как избавителя.
Кольцо прелестных надушенных головок, мгновенно оставив Ветлицкого, сомкнулось вокруг Балка, у которого почему-то сразу всплыла в голове забавная картинка. Однажды на охоте он, отстав от товарищей, был окружен стаей волков, те тоже перемещались слажено, быстро, но без лишней суеты… Мотнув головой, чтобы отогнать столь странную ассоциацию, Балк принялся куртуазно раздавать комплименты и давать уклончивые и подобающие ответы на заданные с придыханием вопросы. Балк был в своей среде и наслаждался приятным обществом.
— Лейтенант, но почему вы не остались во Владивостоке, на «Варяге»? Это ведь самый героический корабль нашего флота? — раздался очередной вопрос из щебечущей стайки поклонниц.
— Мне скучно, бес! — как не раз и в своем времени, и уже в этом, во Владивостоке, ответил на подобный вопрос Балк. Но тут привычное течение беседы — после такого признания обычно следовали восхищенные вздохи женской половины слушателей, и можно было подсекать подходящую жертву — было нарушено.
Из дальнего угла палаты, где в тяжелом забытье лежал позабытый всеми мичман с «Баяна», раненый еще во время рейда на японские транспорты, раздался глубокий, уверенный и насмешливый девичий голос. Поившая мичмана девушка, до сих пор не не обращавшая на героя дня никакого внимания, внезапно решила поучаствовать в беседе:
Что делать, Фауст?
Таков положен вам предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
[83]
— Сухая шутка, — машинально пробормотал себе под нос пораженный Балк, и довольно невежливо отодвинув с дороги обступивших его девиц, направился в декламатору.
Из угла на него из-под платка и копны кое-как уложенных рыжих волос смотрела пара голубых, нет, синих, нет — ярко-васильковых глаз. Герой войны, взявший на абордаж броненосный крейсер, подорвавший мост, построивший бронепоезд и прорвавший на нем кольцо окружения, только что разблокировавший гавань Порт-Артура лейтенант, без пяти минут капитан второго ранга Балк был поражен в самое сердце, и тонул, тонул в этих глазах… «Похоже, что Великому Князю Михаилу придется самостоятельно покомандовать еще пару дней, война подождет», — мелькнула в голове Балка странная мысль.
