Вперед, Команданте (СИ) - Савин Владислав (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
Что в мои обязанности входило? В теории, я был приписан к разведотделу. А на практике, занимался самыми разными делами. С учетом политической системы Израиля – которая советскому человеку была просто непонятна!
В СССР в те годы как раз начался процесс роста ответственности советских и хозяйственных органов – а то действительно, неправильно, когда Партия должна следить «за каждой щелью в заборе». Но там Советы и хозяйственники именно что дополняли Партию, при этом четко понимая, что работают на одно общее благо советского народа. А в Израиле – мало того, что партий было великое множество, включая совсем микроскопические – как в сатире Гашека, где кто угодно, даже в единственном лице, мог создать свою партию «умеренного прогресса в рамках чего-то», как там было названо? Беда была в том, что эти партии даже не скрывали своего эгоизма, «вот наш интерес, а на прочее плевать». И не было монополиста – даже крупные партии, проталкивая решение в кнессете (напомню, что в Израиле власть парламента выше президентской), вынуждены были бороться за поддержку общей кучи мелких игроков, чтоб получить перевес. И эти мелкие внаглую этим пользовались, не скрывая своей продажности. При этом интересы государства, народа – были на последнем месте!
Пример – Советской Армии нужно построить новый объект – аэродром, станцию РЛС, пункт связи. Но решение об отводе земли должно утверждаться в кнессете – однако представитель мини-партии, у которой, очень может быть, ни единого члена нет вне того кибуца, вблизи которого планируется стройка, кладет свое «вето». Выясняется, что как раз его голос очень важен «в довесок» при голосовании о бюджете на следующий год – и потому другие заинтересованные стороны также влезают в торжище «кто, кому, чего и сколько». При этом кроме собственно парламентариев, в коридорах толкалась масса совершенно посторонних лиц, «решал» – чем они занимались, понятно из этого прозвища. Причем эти люди могли быть гражданами другой страны, или какими-то сомнительными коммерсантами, имеющими дело, например, в соседнем Ливане. И разобраться в этом бардаке – кто, с кем, против кого и с каким интересом – было решительно невозможно. Вот что такое, демократия и капитализм!
Капитализм – поскольку тогда в Израиле было что-то вроде нашего НЭПа. С той лишь разницей, что промышленных гигантов там не было – а значит, почти вся промышленность находилась в частных руках. Причем, несмотря на «теплые» еврейско-арабские отношения, арабы встречались и среди хозяев, в заметном числе. Бывало даже, что «на бумаге» главой числился еврей, а по факту делом распоряжался араб. А уж в торговле их было большинство! И тут начиналась моя работа – так как по закону, вполне дозволялось например, свежие фрукты для армейской столовой закупать у местных. К тому же в Израиле было такое малопонятное для нас явление, что для хозработ даже для нужд воинской части, вместо личного состава привлекались частные лавочки, за плату. Говорят, что в Израиле арабов угнетали – не знаю, те Али или Рашиды, с которыми я общался, выглядели вполне довольными жизнью – впрочем, они там явно не к классу пролетариев принадлежали. И еще у них принято, заключая сделку, долго и цветисто торговаться, это настолько для них важно – что если вы согласитесь сразу на названную вначале совершенно дикую цену, лишив их удовольствия торга, то продавец сочтет себя оскорбленным, невзирая на полученную прибыль. Так что мой арабский был к месту.
Сначала мне выдали ТТ, явно б/у. И вот вызывает меня кап-2 Дудь, начальник мой непосредственный – а у него в кабинете полковник морской пехоты, мне незнакомый. Смотрит на меня с усмешкой, и говорит:
– Шварцингер, да еще и Арнольд? Видел я когда-то одного, с почти такими данными, вот только габаритом он был, как этот шкаф.
И по-арабски начал – а я отвечаю. Кто я, биография, чем тут занимаюсь. Так понимаю, что мой язык проверить решил – хотя показалось мне, что сам он в арабском не слишком, или подзабыл уже немножко. А после уже по-русски, выговаривает моему командиру – что это черт знает что: офицер разведотдела, допущенный к секретам, и болтается в одиночку по сомнительным местам, будучи плохо вооружен и обучен.
– С точки зрения американских шпионов, идеальный объект для похищения. Вы понимаете, что тогда и вас ждет трибунал?
После чего, в тот же день вечером мне выдали «стечкин», у нас такие лишь в боевых подразделениях были, например у артиллеристов. А так, матросам были положены СКС, хотя иногда еще и «мосины» встречались, а у комсостава полный разнобой – кроме уставных ТТ, у многих было «вне строя» что-то еще. Чаще всего, немецкое – парабеллумы, вальтеры Р-38 или ППК, маузеры люфтваффе (компактные). Дудь так вообще, маузер образца гражданской, в деревянной кобуре носил. Мне же пришлось со «стечкиным» – тяжелый, и в носке не очень удобен, но приказ. Так же, выезжать теперь мне разрешалось лишь в сопровождении вооруженного матроса, и у водилы тоже был карабин.
Никто на меня не напал – но обстановка была тревожная. Даже на улицах было видно – и раньше евреи и арабы очень редко одной компанией шли, беседуя, ну а теперь, строго меж собой кучкуются, и дистанцию блюдут, не меньше трех метров. Это еще до того началось, как террор, взрывы и стрельба. У нас в Хайфе поспокойнее, но и то, заметно, люди на улице как при угрозе обстрела себя ведут, по сторонам оглядываются в тревоге, стараются не задерживаться на открытых местах. Хотя не было у нас такого, как в Иерусалиме у Яффских ворот или Аль-Аксы – но случалось, что на одиночных прохожих-евреев нападали толпой и били, и убивали. Так что мы с базы выходили – не меньше, чем по двое-трое, и с оружием.
23 июля с утра на базе завыли сирены. Объявили что война – с кем, пока с арабами, но мы знаем кто у них хозяева, так что очень может быть, скоро начнется. И весь свободный персонал (и я в том числе) был отправлен на земляные работы – по правилам защиты от атомного удара, положено всякие объекты, вроде склада ГСМ, и даже трансформаторных будок, обсыпать земляным валом, снижает радиус поражения, вот не помню уже на сколько. Ну и надоевший уже «стечкин» мне пришлось носить постоянно – Дудь сказал, «если завтра оружейку разбомбят, и вдруг американский десант, что будешь делать?».
Несколько дней было очень тревожно. Главная угроза была, не столько арабы – мы знали уже, что у египтян блицкрига не получилось, и у иорданцев тоже – но если США и правда решат по-крупному влезть в войну, для чего тут их эскадра, и десант на кораблях? Так было до 26 июля, когда в Израиль вошли части Советской Армии. Ну а потом арабов добивали на юге – но флот к тому отношения не имел. Так что я всю войну провел в тылу, на базе ВМФ в Хайфе, даже на параде в Иерусалиме не был. Самое страшное мне пришлось увидеть после.
Сектор Газа – который до войны в Израиль не входил. Территория с преимущественно арабским населением. И зона оккупации Фольксармее – не на еврейскую же часть впускать немцев, наводить порядок?
Я был прикомандирован к «камрадам» – как офицер связи, и переводчик. Молодые немцы, в пятьдесят пятом служившие рядовыми и унтер-офицерами, призывались уже после Победы, принимая присягу со словами «клянусь вместе с Советской Армией защищать социализм», многие были уже членами Союза свободной немецкой молодежи, в ГДР аналог нашего комсомола. Офицеры в подавляющем большинстве начинали службу в вермахте, однако же прошли чистку – среди них не могло быть ни убежденных нацистов, ни виновных в военных преступлениях против нашего народа. Они с искренней симпатией относились к СССР, к идее коммунизма, к военнослужащим Советской Армии, как к своим боевым товарищам в этой войне. Однако это не мешало им вести себя с местным населением – как фашисты в сорок первом.
Мальчик кинул камень в патрульных. Привели его отца и приказывают:
– Хочешь спасти своего поросенка? Бери плеть и бей его – так сильно, как можешь. Пока не будет сказано, прекратить. Или его повесят.
И отец после уносит сына на плече, как мешок – потому что тот не может идти сам.
