Попаданец XIX века. Дилогия (СИ) - Леккор Михаил (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗
В таком хозяйстве земли не хватало даже с дорезкой доли от бывшей барщиной земли. Дам! Пусть работает, и получает себе больше хлеба и ему, бедному пока помещику.
Так, а что он получил в общем итоге? Есть послушные, но очень пассивные работники. Это хорошо. А вот дальше уже плохо. Лишь проговорены механизмы получения продуктов и изделий крестьянской промышленности от них к барину и дальше. Обозначены каналы выручки с туманным результатом.
Вот это слабое место в его эффективной, в принципе, структуре. Завтра же будем дорабатывать и искать.
Это было последняя мысль уже в постели темной ночью. Честно говоря, Андрей Георгиевич наконец‑то пришел к мнению, что секс с незамужними служанками – это даже хорошо. Без всяких последствий в виде беременности, семьи и романтической любви. А то ведь так иной раз так иная глянет, что мужская плоть просто затрепещет.
Но вот сегодня так устал, что ничего не надо, только спать!
Утром мышцы тела трещали и больно жаловались, даже те, о которых он не знал. Словно вчера он не напропалую трещал, буквально уговаривая крестьян, хе‑хе, а мужественно физически трудился. Вот ведь закавыка! На счет уговаривать он, разумеется, погорячился, но и руками же не работал!
Кое‑как сел в одном дезабилье в постели, опустил на приятно холодный пол. Этаж был второй, то есть его пол был для кого‑то потолком. Как‑то грело, в общем, но после кровати было все же холодновато.
Потянулся, закряхтев от удовольствия, и вдруг сграбастал шмыгающую кругом служанку Анюту, бросающую лукавые взгляды.
Та негромко ахнула. Не от страха, больше от неожиданности. Потом радостно замолчала.
Он тоже, между прочим, не набросился на нее, как зверь. Посадил ее на колени, четко обозначил свою позицию:
‑ Женюсь скоро, но не намедни. Где‑то в течении полгода моя постель будет пустая. Пойдешь ко мне?
Анюта молчала, доверчиво прижавшись к нему, но попаданец чувствовал, как напряглась ее грудь. Понял, это она внешне спокойна, а внутри напряженно думает, как и что.
Поцеловал ее крепко в качестве дополнительного стимула, погладил по голове, как маленькую девочку. Она сдалась, смущенно негромко сказала:
‑ Да, барин, неженатая я, свободная. Суженый мой, с которым мы жили, почти как жена с мужем, в прошлом году помер. Вот и стала не нужна ни его семье, ни своей.
Вот же ж жизнь в эту эпоху, родишься и сразу помирай. А все считают, что это почти правильно. Бог дал, бог взял. Крестьянские семьи потому большие, что умирают много. А служаночку эту надо отдать замуж. Лицом пригожа, фигурка хороша, что грудь, что ноги, характер добрый. Чем не жена одному из холостых парней? Много их при помещике служат и как‑то и не собираются жениться. А мне, помещику, от этого убыток. Дети ведь, как это не цинично звучит, тоже имущество от крепостных.
Осторожно положил Анюту на постель, опять поцеловал, ласково погладил ее по телу. А она и не против была, ответила, как могла, ахнула тихо и счастливо на его ласку. И когда стал снимать простой, но сложный наряд служанки (у женщин и так бывает) сама стала помогать.
В результате он опять встал к обеду. Крепостные его от последней служанки до Авдотьи все уже знали и только шептались, бросая жаркие взгляды. Барин сдался!
Ключница аж перекрестила щедрой рукой:
‑ Слава мученице Марфе, наконец‑то свершилось!
‑ Что такое? ‑ насторожился Макурин, ‑ я сделал что‑то непотребное, не по православным канонам?
‑ Господь с вами, благодетель, наоборот. Сколько девок и молодых баб накопилось при помещичьем дворе, а ты даже и не смотришь. Вот наши дуры и подумали, что барин наш и предается библейскому греху с мужчинами на стороне. Но раз так, то они все понятливые, барин. Будут молчаливы и скрытны.
Вот еще, придумали, голубым он никогда не был! Сам с презрением на них смотрел хоть в XIX веке, хоть в XXI. Ну, бестолочи! Однако, решив одну проблему, он сразу получил другую. Надо бы ее сразу разрешить, хотя б частично. А то перед Настей стыдно. Да и обидеться она может серьезно, вплоть до развала новоявленной семьи Макуриных.
‑ Послушай, Авдотья, говорю с тобой прямо. Анюта девка славная и тешить мужскую похоть с ней приятно. Но она мне не пара, это понятно и ей, и мне. У меня есть невеста Анастасия Татищева, которая через несколько месяцев будет мне женой и станет здесь хозяйкой. Помнишь такую?
‑ Господь с тобой, благодетель, конечно, помню, ‑ как обычно, перекрестилась ключница, ‑ хорошая будет хозяйка нам, а тебе жена.
‑ Вот, хорошо, ‑ обрадовался Макурин, ‑ и когда она сюда приедет на медовый месяц после венчания, ей будет неприятно слышать такие слухи. Так ты, Авдотья, присмотри за прислугой. А то они, понятливые, разумеется, но бабий язык до Киева доведет. Скандал может быть громкий и неприятный. Поэтому, Авдотья, я тебе даю официальное поручение. Дай список самых болтливых, Леонтий и этот, Опрос, выпорют, дай и молчаливых, им я дам подарок. Тебе тоже, если справишься.
Ключница незаметно исчезла, а помещик Андрей Георгиевич Макурин, позавтракав а заодно плотно пообедав, отправился по намеченным целям. Под стоячий камень вода не течет, а чтобы быть богатым, или, хотя бы, зажиточным, надо прилично бегать. Поехал, как всегда, в бричке, но за ней ехали две крестьянские телеги с нехитрыми припасами. все понемногу, но зато прилично многообразно – рожь, молочные, мука, крупы, даже отруби из недавно пушенной мельницы, мед и воск чуть – чуть из прошлогодних продуктов, соль, разумеется. Ягод и лесных изобилий еще было мало, соленых и сладких изготовлений он брать не стал. Все одно мало. Зато в разнообразии были изделия из лесоматериалов и из ряда очередных – от лыка до деревянной и берестовой посуды. Крестьяне сработали и помещику дали.
Хм, ну как дали. Макурин ведь не только расспрашивал. С подачи Акима, у которого давно моська была в пуху, он легко нашел смекалистых ремесленников. Вот, например, этого. Хозяин явно не был готов к таковому нездоровому интересу и его изделия густо работали и на столе, и на скамьях, и даже на полу. А ведь барину ничего не давал в счет оброка!
‑ А ты, говоришь, только в отдаленных деревнях умельцы, ‑ упрекнул помещик управляющего и взял первую попавшую деревянную кружку. Липовая, с хорошим запахом и вычурным вырезанным рисунком на растительными и животными темами.
‑ Ух, вот это он сделал! ‑ оценил Макурин, спросил, между прочем, ‑ как, кстати, тебя зовут?
‑ Удальцовы мы, ‑ без всякого восторга сказал крестьянин, ‑ крепостные, значитца, вашей милости.
‑ А ты, кто будешь из Удальцовых? ‑ продолжал допрашивать Макурин.
‑ Михаил, ‑ окончательно сник хозяин, как увидел помещик, наконец, совсем еще молодой крестьянин.
Да ведь ему лет шестнадцать! ‑ удивился попаданец, ‑ как он на соху встает? Там сила должна быть богатырская!
‑ Не рано ты стал домохозяином? ‑ прямо спросил он у крестьянина.
‑ Да нет, остальные тоже в эти годы становятся, ‑ пожал он плечами, ‑ да и не как нам иначе. Матка давно умерла, с сестрицей трудно разродилась, Тятька нынче зимой замерз.
‑ Как это? ‑ опять удивился Макурин.
‑ Все в воле Господне, ‑ вздохнул Миша, ‑ поехал нынче зимой в рощу берез порубить за лес и для поделок, а к вечеру лошадка наша сама привела. Немного дров и тятю. Мертвый и уж совсем замерзлый.
«Да уж, ‑ подумал попаданец, ‑ по нынешней поре и не узнаешь – то ли сердце, то ли мороз, а, может, и кто убил».
На фига он сюда пришел. Вроде бы семья как семья, а такое горе. И что же община? ‑ метнул он убийственный взгляд на Акима. Тот только руками развел и Андрей Георгиевич понял:‑ кормилец есть, лошадь от прежнего хозяина осталась, землю пашут. А остальное не их дело. Ха, община, может, и не дергаться, а управляющий помещика как же?
Он‑то думал, что тут молодая семья живет, хозяйство развивает, ночью любовь крутит да ребятенков рожает. А тут брат с сестрой бесполезно живут.
‑ Братья – сестры еще есть? ‑ уже командно спросил он.
