Господин арматор (СИ) - Хорошавин Сергей (читать книги полные TXT) 📗
– Сей зимой Иван, нам на Выксе работы предстоит множество, – сказал я, – Твоя наипервейшая задача – станок ткацкий для широкой парусины завершить, опять же те, что для плетения канатов делал улучшить надобно. Для Андрея же Чохова, у меня иное дело найдется…
– Аз учебы не завершил, посему вот что разумею: глину для форм делать могу, стрежни ствольные собирать, да сами пушки лить, – сказал Чохов, – Колокола да паникадила пока не довелось… Украшения для них лепил, было дело…
– Нет, я кое-что более занимательное для тебя приберег, но о том на месте поговорим, здесь невместно, тебе сперва многое надобно увидеть самолично, да с хозяйством литейным освоиться, а оно у нас иное, не как на Пушечном дворе…
…
Разговор с Андреем Везалием состоялся воскресным утром третьего ноября. Сначала он поблагодарил меня за подарки, в числе которых были и наборы лабораторных принадлежностей для пробы Марша, а также для изготовления индикаторной бумаги, позволяющей определить содержание ртути. Не умаляя достоинств подаренного спектроскопа, он куда выше оценил микроскоп, однако вкупе с этим высказал и упрек:
– Как вы и просили, я не словом не упомянул не с кем в разговоре о сиих диковинках, но считаю, что скрывать устройство, который вы называете микроскопом, от медиков всего мира, есть не что иное, как преступление против науки. Подумайте, сколько жизней может спасти медицина, вооруженная знанием устройства человеческого тела!
– Или… убить! Что остановит алчных завоевателей от применения знаний о природе болезней, если на кону окажутся несметные сокровища? А ведь такое уже было…
– Вы об осаде Кафы, ханом Джанибеком, о которой писал Габриэль де Мусси? – уточнил Везалий.
– Вряд ли генуэзцы могли похвастать особыми богатствами! – ответил я, – Впрочем, речь шла скорее о том, как испанские конкистадоры принесли народам Нового Света смертоносные болезни, в частности оспу! Вы, как бывший личный врач Карла V наверняка представляете, какое количество серебра ежегодно получает Испания из Нового Света…
– Не будем об этом…
– Я понимаю, как врачу, вам это неприятно слышать, но кто сказал, что не найдутся те, кто станет так делать? При этом истинная вина будет лежать на нас, как бы мы не пытались себя оправдывать! Впрочем, действительно, не будем продолжать этот разговор, меня куда более интересует, как продвигается обучение моих воспитанников, которых я просил бучить азам медицинской науки…
…
Москву мы покинули лишь утром следующего дня и через три дня, уже ближе к обеду, добрались до Гусь-Железного. Долго задерживаться я не стал, осмотрел плотину и домну, сделав серебряным карандашом несколько рисунков оных сооружений. Потом оценил образцы стекольного песка, что нашли мои люди в верховьях реки Гусь, а под конец переговорил с Кичаем. Он подробно рассказал, как устанавливали присланный из Выксы малый прокатный стан, и почему оный получилось запустить далеко не сразу. Впрочем, особых иллюзий на тему его талантов я не испытывал: усердный исполнитель, но не более. А сам придумывать что-то не мастак, но другого специалиста на его место пока нет.
Домна работает, уже хорошо! Прокат тоже пошел, пусть и с сильной задержкой – это и вовсе отлично. По качеству он конечно явно хуже, чем тот, что делали на этом же стане у нас на Выксе, но тут уж ничего не поделать, нужно дать людям время освоиться. Гусевский завод вообще сильно отстает и в производительности и в качестве. Вроде тут и плотина мощнее, и леса больше, и руда куда богаче железом и марганцем, да и плечо для подвоза огнеупоров короче. Не говоря уже о том, что стимул для работников такой, что выксунским металлургам и не снилось. Ясно, что Кичай не лучший управляющий для Гусевского завода, но кем заменить? Тумай на Выксе нужен, там у меня все основные технологические новинки создаются, а Тингаю предстоит Тулмозерский завод поднимать и домну там строить!
…
В устье Железницы мы прибыли двенадцатого ноября, ближе к обеду. Ещё издали я заметил рядом с затоном, где стояли как наши расшивы, полдюжины вытянутых на берег судов, явно невыксунской постройки. Зайдя в пристанную контору, поинтересовался, что за гости? Оказалось что это подчалки с медной рудой. Пять из них построены людьми Строганова, и пришли в Выксу с той расшивой, что была посланная на Каму с буровой партией. Шестой подчалок захватили по дороге, в устье Мензели, у шведов, что обретались на Ахметьевском руднике. Причем руду пока не взвешивали, дожидаясь моего возращения.
До Выксы я добрался с ветерком, на нашем "поезде". Он как раз отвозил очередной груз соли прибывшей Баскунчака. Её в этом году доставили более двухсот пятидесяти тысяч пудов. Часть сгрузили ещё в Нижнем Новгороде в Строгановские амбары, часть ушла в Ярославль и Москву, а несколько подчалков оставили здесь, в Выксе. Народу за лето опять прибыло. Часть тех, кто прибыл осенью, всё ещё сидела в карантине, выходя лишь на валку леса. Расчистка теперь велась не только по дну будущих прудов, но и по просекам: в свое время я велел нашим лесорубам постепенно приводить леса в округе в порядок и разметил где надобно провести санитарные рубки.
Прибыв в Выксу, я навестил Еремея Котова и поинтересовался у него, почему соль все ещё разгружают. Он пожал плечами и сказал:
– Хлеба в сём годе в Рязани и иных местах закупили во множестве, опять же скотины привезли, да рыбы, и все вперёд разгрузить надобно, а соль, она как и сено подождать может…
– Добро! – сказал я, – А карантинных бараков новых настроили чуть не втрое больше прежних к чему? Аль моровое поветрие опять началось?
– Сеньку-толмача благодари! – ответил Еремей и пояснил, – Ты ж сам его в Астрахань послал к казакам…
– А вот сейчас не понял. Поясни!
– А что тут не понять? – удивился мой управляющий, – Донцы-то у ногайцев детишек за деньгу малую скупили во множестве, або просто за пуд жита! Думали их на выварку селитры поставить, ан просчитались: силенок у тех хватает только чтоб не падать, да и то если ветра нет. А Сенька, дурень сердобольный, оных отроков и выкупил. Сказывал по алтыну, что по-божески ещё. Вот только…
– Продолжай!
– А что продолжать? Всё, что было в судовой казне, он на выкуп и потратил! – сказал мой собеседник и матерно выругался.
– Триста рублей? – уточнил я.
– Слава Богу, нет! – перекрестился Котов, – Поначалу-то он с казаками за ямчугу расплатился, хоть какая-то с дурня польза! Но всё одно пришлось нам осенью на две тысячи детишек бараки строить…
– Померло много?
– Не упомню точно, до ноября вроде с полтыщи, надо у кухонных мужиков поспрашивать, они запись ведут, сколько в карантинные дома готовят, – ответил Еремей и пояснил, – Каждый день кого-нибудь хороним, они ж кожа да кости все, голодали шибко видать…
– Сам по карантинным баракам проверь и к утру доложи, сколько осталось, а пока вели сироп шиповника и отвар золотого корня детишкам выдавать каждое утро! – сказал я, – Сыр, молоко и мед тоже выдавать!
– Молоко даем, и сыр даем, что им привычен, – сказал Котов и пояснил, – Который солили да на камнях сушили, как ты велел для наших ратников делать, что за Печергскую вотчину выставляли этим летом. Вот мы его в бульоне, что из конины варен и разводим: им сие обычное дело – ногайцы отпущенные, кои обратно вернулись, насоветовали. А про мед я недодумал…
– А они то с чего вернулись? – удивился я, – Они ж сил не жалея насыпь для железной дороги возводили, чтобы скорее туда рвануть!
– У иных и вовсе никого в живых из родни не осталось! – ответил Еремей, – Другие баяли, померли, дескать, многие, а кто в живе, голодают шибко. Опять же с треть только вернулось, а что с остальными – Бог весть…
…
Первым делом я велел доставить в отдельный карантинный двор, где разместился Андрей Чохова, книги и инструменты, а также револьверную винтовку и флотский карабин. Главным же сюрпризом стал, так и не завершенный Кожемякиным, прототип пулемёта. Само собой со всей "документацией" по этой теме, что накопилась за несколько лет разработок. Пообещав зайти поутру, я оставил парня разбираться со всем этим "богатством", а сам занялся Шарлем де Леклюзом. Для него я велел построить на холме, близь устья реки Вили, из оставшихся на складе стеклоблоков новую теплицу с длинной отопительной печью, да обложить её пиленым доломитом для лучшего отражения солнечных лучей и массивности. Самому же ботанику, чтоб не скучал в карантине, выдал микроскоп с увеличением наиболее пригодным для изучения клеток растений и "материалы для работы" из наших теплиц.
