Все способные держать оружие… - Лазарчук Андрей Геннадьевич (серия книг TXT) 📗
Но при этом – ни малейшей попытки…
Да, иногда я веду себя странно. Даже очень странно. Но ведь не настолько же!
Морок. Наваждение. Отвод глаз. Сейчас, думая о Петьке, я испытывал некое… томление? Желание переключиться на что-то другое?
Как будто пытался удержаться на маленьком, но очень скользком ледяном бугорке…
Запах воска и ладана становился все сильнее: будто я силился вспомнить что-то, с ними связанное. Но потом тупо застучало в висках, что-то тяжелое и холодное просунулось и стало скапливаться позади глаз, я смежил веки: резь.
Недосып. Дым.
Ничего. Скоро все кончится.
Голова и глаза болели так, что из собора я выходил слегка в тумане. Однако, судя по всему, никаких глупостей я не совершил. Один из телохранителей, Алексей, шел впереди, осторожно прокладывая путь, второй, Василий, – прикрывал сзади. Все было чинно. В дверях нас пропустил, посторонившись, Валерий Михайлович. В руке его был зажат серый бумажный конверт – в таких бросают в кружку пожертвования.
Значит, все готово…
Первая операция была простейшей: мы садились в машину, и в этот момент в нее стукался – так, чуть-чуть – грузовичок для уборки улиц. Меня выхватывали из машины и уводили под прикрытием в отель «Привал». Все это должно было происходить под прицелом минимум трех видеокамер – городского канала, «Европы» и «Веры»: все естественно, репортеры подкарауливают известных персон, которым в такой день миновать собор непросто. А в отеле телохранители должны раза два обратиться ко мне со словами «Ваше Высочество»…
К вечеру слух просто обязан распространиться. Я же попаду в еще одно незначительное происшествие…
Разыграли, как по нотам. Помойный грузовичок, за рулем которого я увидел того щуплого и в очках парня, стерегшего конспиративную квартирку, тюкнул нас в бампер, телохранители выхватили меня и, прикрывая собой, быстренько оттащили под своды. Суету репортеры засекли, это было видно, а кроме того, несколько туристов и паломников тоже быстренько отсняли нас на свои компакты. Что ж, сюжет будет. В холле меня установили в темный уголок за стойкой, рядом с телефонами.
Телохранители стояли в шаге от меня, сканируя взглядами все окружающее пространство. Сквозь стеклянную стену, чуть осмугляющую внешний мир, я смотрел, как разбираются наш водитель, водитель помойной машины и дорожный полицейский.
Потом я почувствовал на себе чей-то взгляд. Очень пристальный взгляд – он припекал щеку. Я скосил глаза, повернул голову…
У лестницы, крытой красным ковром, стоял Петька и с беспредельным недоумением на круглом веснушчатом лице разглядывал меня.
– Вася, – тихо сказал я.
Телохранитель, продолжая держать холл, чуть развернул голову, сделал знак: слышу.
– Видишь парня у лестницы? Мне нужно с ним незаметно поговорить. Это как раз по нашему делу. Кивок в ответ.
28.04. Около 15 час. Константинополь, улица Осман-паши, дом 322
Теперь я видел, что Валерий Михайлович был абсолютно прав: мы с наследником походили друг на друга почти как близнецы. Сейчас, когда опасное и неприятное приключение для него закончилось, он был возбужден, говорил много и громко, часто смеялся коротким резким смехом, обрывая себя, – и чувствовалось, что он сам себе неприятен, но бессилен что-либо изменить. Такое состояние следует переждать, выжечь понемногу, не допуская посторонних до процесса. Но возможности для этого у него не было.
Спасителем наследника оказался Петр. Там, на роковой встрече со студентами, когда все вдруг начали вести себя странно и говорить непонятно что (этот момент Петька упомянул вскользь, Валерий Михайлович, возможно, не заметил, а я засек и решил потом допросить Петьку отдельно и подробно), когда телохранители вдруг будто вспомнили нечто неимоверно важное и исчезли, наш герой испытал что-то похожее на сильное опьянение от хорошего коньяка: голова стала ясной, восприятие четким, мысли – быстрыми и логичными. Правда, почти отнялись ноги. Но когда появились шустрые ребятишки: мальчик с Огромной кошкой и девочка с голой собакой, – Петр вдруг понял, что должен пересилить безволие тела, потому что в противном случае этому телу никогда больше не загорать на пляже. Ментальные усилия, предпринятые им, что-то сдвинули в восприятии: он вдруг обнаружил себя в тугом лабиринте из стен, заборов, решеток и кустов. Почему-то он знал, что лабиринт этот совсем невелик, но в него упакован весь город. Петр несколько раз обежал все закоулки – выхода из лабиринта не было. За поворотами ему попадались то мертвые, то какие-то завороженные люди, но страшных ребятишек он видел только со спины. Он ухитрялся прятаться так, что они его не находили и пробегали мимо.
Это длилось очень долго. Потом ему встретился наследник, озирающийся на перекрестке. У него был вид человека, внезапно попавшего в незнакомое место. Они стали искать выход вдвоем. Лабиринт между тем как бы расправился, развернулся. И в конце одного из проходов наконец обнаружилось темное овальное отверстие…
Они вывалились из этого отверстия и оказались на моей лодке. У Петьки были ключи и от швартового замка, и от мотора. Я давным-давно отдал ему на хранение запасной комплект. Он завел мотор и отплыл на середину бухты. Тут они оба стали понемногу приходить в себя…
Пережитое наследником было примерно похоже: ему казалось, что он заблудился в лесу, где на строго одинаковых полянах стоят одинаковые мертвые дома, в которые нет входа. В конце концов, нашлась деревянная перекошенная дверь, за которой и ждала лодка. Но перед тем, как заблудиться, наследник пережил что-то такое, что изгладилось из его памяти. Он помнил лишь громадное изумление…
Утром Петр предложил принять дополнительные меры предосторожности. Из головы его не шли видения многочисленных трупов, лежавших на дорожках лабиринта. Возможно, конечно, что это был один и тот же труп, но он пугал и тревожил.
После странного разговора между собой (трудно выныривать из многослойного кошмарного сна, вдобавок сдобренного хорошей ложкой реальности) они решили, что следует: первое: как можно больше узнать; второе: при этом не подставиться.
Перебрав варианты, выбрали простейший: перебраться в большую гостиницу в центре – из тех, где сейчас толпятся паломники и туристы, – забиться в номер и плотно усесться перед видео. Они провели более суток, сменяя друг друга, у двух экранов, принимающих всемирные и городские новости, узнали об убийствах в университете и о нападении на полицейский госпиталь (убитого мною террориста почему-то не показали и даже не упомянули о нем, зато кошку снимали со всех сторон), насквозь пропитались атмосферой жути, наползающей на мир, – густой иррациональной жути скорой неизбежной войны, которой никто не хочет, но которая все равно намерена начаться даже против воли генералов, правительств и просто людей, – и вдруг увидели короткий, почти прямой репортаж с площади перед отелем…
В кармане Валерия Михайловича вдруг мурлыкнул телефон, он с неудовольствием поднес трубку к уху:
– М-да?
Там что-то сказали. Лицо Валерия Михайловича стало таким, будто на званом вечере у генерал-губернатора ему за шиворот сунули кубик льда.
– Понимаю. Но только при чем здесь «Трио»? Вообще вне их компе… что? Хорошо, не буду. Пусть приезжает. Когда? Ах, уже… Ладно, мы все тут.
Он внимательно сложил телефон, вернул его в карман и чуть прихлопнул ладонью.
– К нам едет ревизор? – спросил наследник.
– Я бы сказал: рыбнадзор… Не знаю, господа, в чем дело, но похоже, что мы нечаянно забросили удочки на чужую прикормку. Сейчас здесь будет шеф-координатор, а с ним главный опер из охотников за диверсантами.
– Вам что-то грозит? – спросил наследник.
– Вряд ли. Натыкают носом…
В дверь деликатно стукнули, и просунулась Зойка. В руке у нее был мой телефон.
– Простите, – сказала она. – Миша, это тебя. Я сказала, занят, но…
Взглядом испросив у Валерия Михайловича позволения, я взял телефон. Это был лейтенант Наджиб.
