Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
«Толку-то, что я здесь бывал?» — горько подумал обер-лейтенант. «И районы не те, и ад адский кругом».
Город был чужим — вражеским, насквозь враждебным, готовым убивать и сопротивляться до последнего человека. Но все равно город было жалко. Большая часть домов, мостов и улиц строились в давние времена — до всяких гитлеров и национал-социализмов. Дома не виноваты в том, что на их хозяев умопомрачение нашло. Хотя и в древности всякие тевтонцы воинствующие…
Земляков подумал, что на немцев умопомрачение находит регулярно: то сами на «Тигры» и «Пумы» залезают, куда не надо прутся, то другим идиотам свои «Леопарды» подсовывают. Потом «Oh, mein Gott», у нас тут всё горит и рушится'.
— Господин обер-лейтенант, здесь нам лучше направо, — прокричал из броневых глубин не склонный отвлекаться Янис.
— Точно, сворачивай.
«Пума» вывернула на относительный простор — впереди была площадь Адольф-Гитлер-Плац, Северный вокзал, рядом здания Восточной ярмарки — там тоже что-то горело, — и здоровенная коробка магистрата. Земляков поправил каску и очки — сейчас будет тонкий момент. Строгорежимное учреждение — оно и в такие ночи строгое.
До сих пор все шло относительно благополучно. Символическую линию боестолкновения проскочили, объехав через уже знакомое поместье — тамошний фольксштурм благоразумно отошел, можно было хоть батальоном просачиваться. Выкатились мимо спешно занимаемых немецкими артиллеристами позиций к шоссе — бронеавтомобиль, насквозь свой, с ярким лозунгом, подозрений не вызвал. У шоссе на Пиллау произошел весьма кошмарный случай, но это к действиям опергруппы «Север-К» отношения не имело. Двинулись в город, навстречу потоку эвакуируемых, здесь было сложно технически, но посты пропускали практически без проверки. Кстати, узнаваемая агитация на броне помогала — «пуму» из конвоя Вагнера хорошо знали. Обер-лейтенант с высот броневика махал документами и рукой, делая заверяющие жесты — «партайгеноссе Вагнер здесь, рядом, бдит и вдохновляет, ситуация остается под контролем». Радист Алекс уверял, что получается очень доходчиво, собственно, служивые зрители на постах тоже не жаловались. Иногда Евгению становилось не по себе — свои актерские таланты он всегда оценивал как весьма средненькие. Но тут уже поздновато для самокритики — вертись и ори как хочешь…
Часть мостовой некогда эффектной Ганзаплац[1], ныне носящей неприятное название Адольф-Гитлер-Плац, — была разобрана — вкапывались немцы, позицию для противотанковой артиллерии готовили. Броневик обогнул орудие, ждущее установки на свою невеселую, видимо, последнюю позицию, объехал вдребезги разнесенную авиабомбой машину.
— Во двор бы нам надо, — напомнил обер-лейтенант.
«Пума» втиснулась в узкий проезд у баррикады…
Вблизи Штадтхаус[2] производил впечатление почти не пострадавшего здания[3]. Четыре внушительных крыла, 5–6 этажей вверх. Для постройки образца 1923-го года — истинный прорыв и прогресс — использовался первый в Кёнигсберге железобетонный каркас. Широкий внутренний двор, накрытый стеклянным куполом, некогда выполнял функции выставочной площадки. В целом возводился комплекс как Торговый дом — тогда же рядом выстраивали здания Восточной ярмарки. Городская администрация въехала сюда уже позже. Сейчас, конечно, вид уже не тот: вылетели все стекла в окнах, вблизи угла пролом, дом явно пытался гореть изнутри, но потух. Но в общем цел, что благоприятное обстоятельство, не было в этом уверенности.
«Городской дом» ('Штадтхаус) (середина 30-х годов)
Путь преградили автоматчики. Обер-лейтенант спрыгнул с брони:
— Группа управления связи главного командования сухопутных сил. Имею приказ доставить транспорт и документы крайсляйтера.
Среди охраны кто-то ахнул:
— Крайсляйтер! Что с ним⁈
— Спокойнее, — устало призвал связной обер-лейтенант. — Ранен, но легко. В госпитале окажут помощь, прибудет сюда. Вот «Адлеру» не повезло. Русский штурмовик разнес бомбой вдребезги. Прямо на наших глазах. Хорошо, все успели выскочить, в основном у сопровождающих контузии. Кстати, гауптман Тофель уже вернулся? Мы с ним расстались у госпиталя.
— Через наш пост не проезжал, — угрюмо сообщил унтерштурмфюрер, возвращая документы.
— Странно. Ладно, придется подождать. Покажите, где можно поставить бронемашину и проводите к кабинету крайсляйтера.
Дали сопровождающего, и «Пума» въехала во двор. В высоте неприятной решеткой темнел переплет бывшего стеклянного перекрытия — часть стекла уцелела, но все равно было как-то не по себе. «Небо в клеточку, костюм в полосочку». Нет, личное оружие пока при группе, но…
Очень верно говорило начальство — авантюра. Расчет на специфику конкретного дня — все летит в тротил, в огонь и хаос, тут даже у немецкой системы безопасности начинаются сбои. Но когда и как эти сбои проявятся…. Эх, надо было одному идти.
Обер-лейтенант Земляков привык к грузу ответственности, но одно дело документальная ответственность, и совсем другое дело за живых людей отвечать.
Броневик занял свое место в ряду немногочисленных гражданских и военных машин — пустоват двор.
— Рацию берем, пулемет оставляем, — распорядился обер-лейтенант, собирая вещички.
— Э, а пулемет у нас не того… — засомневался Янис.
— Другой найдем. Держи вот для отвлечения внимания…
Эсэсовец, сопровождавший группу связи от ворот, уже вернулся на пост. Вот никакого вам гостеприимства, пришлось идти самим, практически наугад. Где-то недалеко начали ложиться тяжелые русские снаряды — вздрагивало здание, с высокого купола-перекрытия сыпались осколки стекла, довольно увесисто и неприятно звеня и разлетаясь по мостовой двора. Опергруппа поспешно забежала в дверь.
— Быть убитым немецким стеклом — какая злая ирония судьбы! — поведал обер-лейтенант очередному охраннику СС.
— Отделаетесь ушибами. Конструкция стекла продумана нашими инженерами и строителями, — сурово сказал очередной унтерштурмфюрер, проверяя документы у троих вновь прибывших. — Вам следует явиться в канцелярию и…
Громыхнуло по зданию, посыпалась штукатурка, погас свет. Обер-лейтенант Земляков понял, что инстинктивно присел на корточки, собственно, и все присели. Выше, за перекрытием, что-то ломалось и рушилось, потянуло дымом…
Зажегся луч фонарика, унтерштурмфюрер торопливо схватил трубку телефона:
— Пожарную команду на второй этаж! Возгорание!
Вешая трубку, эсэсовец закричал на «связистов»:
— Не стойте, обер-лейтенант! Немедленно в бомбоубежище! Русские не собираются шутить! Вниз и налево!
Подсвечивая собственным фонариком, обер-лейтенант Земляков повел свою немногочисленную команду вниз.
— И что мы в бомбоубежище делать будем? — шепотом спросил Алекс.
— Как что? Мрачно проклинать «иванов», — проворчал командир опергруппы. — Что-то даже непонятно сейчас — вовремя начали долбать или наоборот? Мы вообще так не договаривались.
В нижнем коридоре зажегся тусклый аварийный свет. Спешили в убежище люди в форме и гражданские. Кто-то нервно подгонял. Вновь бахнуло — не в здание, но в неприятной близости. Это чем же таким лупят? 305-миллиметров, что ли? Евгений поймал за плечо рысящего в укрытие грузного господинчика:
— У меня срочные документы крайсляйтера. Где, черт возьми, его кабинет?
— Вы правильно идете, обер-лейтенант! Только в другую сторону по коридору и направо, — взвизгнул чиновник и вырвался.
Опергруппа проскочила несколько лестниц наверх — одну довольно широкую — и оказалась в пустующем ответвлении коридора — здесь тянулась ковровая дорожка, звуки доносились намного глуше, на стенах чуть покачивались рамы с живописью на темы яркой и насыщенной партийной жизни НСДАП.
Мелькнула чья-то спина.
— Партайгеноссе! — заорал обер-лейтенант Земляков. — Одно мгновение!
