Точка (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич (полная версия книги .TXT) 📗
— То есть, Кинбауэр просто стал колоть нам юнитов?
— Сначала скармливал, но это не дало никакого эффекта. Оказалось, что юниты должны проникать в тело через кровь. А дальше, насколько я понимаю, перед ним встала задача научить Карла мысленно программировать юнитов.
— А перфокарты?
Костигер махнул рукой.
— Это так, для отвлечения внимания. Все остальное, насколько я понимаю, создавалось исключительно как туман, призванный скрыть истинное положение дел. Едва только через три-четыре месяца появились первые обнадеживающие результаты, Кинбауэр по собственным чертежам принялся строить производственную линию. Как вы понимаете, «производственную» надо взять в кавычки. Одновременно он начал, скажем так, подводить под юнитов теоретическую базу. Именно тогда появились и концепция белковых оболочек, и общая концепция юнит-колоний, которая, в конце концов, сыграла с Рудольфом злую шутку.
— Почему? — спросил Искин.
— Потому что Руди был туп, — сказал Костигер.
Искин тряхнул головой.
— Объясните, пожалуйста, Вальтер.
— Смотрите, Людвиг, — Костигер придвинулся к столу и отставил бутылку, чтобы не мешала жестикуляции. — Он разработал четыре стадии развития колоний, сроки их прохождения, три специализации: «порядок и подчинение», «саботаж», «солдаты Родины», «материнство» появилось уже позднее, и с одной стороны это здорово упрощало и структурировало работы с юнитами, а Карлу и вам нечего было додумывать самостоятельно. Но, с другой стороны, эти рамки со временем стали похожи на тиски.
Возьмем те же сроки. Полгода на полноценную колонию. На это, с подачи Кинбауэра, мысленно программировал юнитов Плюмель, эти сроки внушались вам… Простите, я отвлекусь на очень важную ремарку, Людвиг. Вы должны знать, что юниты устанавливали некую симпатическую связь со своими носителями. Например, те, кто имели представление о специализации юнитов, гораздо четче выполняли запрограммированные задачи, чем те, которые этого представления не имели. Соответственно, те, кто верил, что юниты постоянно обновляют версии, получали подтверждение этого, хотя никаких различий, в сущности, Плюмелем задаваться не могло. Это к вопросу о старых и новых версиях, вы спрашивали. Собственно, все лекции Кинбауэра, прочитанные вам до и после вакцинации, несли лишь одну задачу: дополнительно подстроить ваш разум к действиям юнитов. Это очень-очень тонкая тема. Но мы о другом. О тисках. Да, я это помню.
В чем была глупость? В том, что потом очень трудно поменять концепцию, рабочую программу и у Карла, в особенности, у него, и у вас. Попробуй вам, Людвиг, сказать, что следующая партия юнитов в два раза быстрее достигает четвертой стадии, вы ведь засомневаетесь.
— Засомневаюсь.
— А сколько длились стадии у тех, кого вы выявили в своей клинике?
— По разному, — сказал Искин. — Но все равно короче, чем у стандартной колонии.
— Знаете, почему?
Искин задумался.
— Симпатическая связь?
Костигер улыбнулся.
— Не совсем. Юниты не могут влиять на сроки развертывания. А вот человек может. Каждому, кого я вакцинировал…
— Инъектором?
— Да, безыгольным, в плечо. Каждому я говорил про три или даже два месяца. Говорил, что они почувствуют себя новыми людьми.
— Прямым текстом?
— Ну, не совсем. Мы там еще давали… Важно было не это, важно было закрепить срок. Понимаете? Носители сами, с моей подсказкой, устанавливали для юнитов срок формирования колонии.
— Не понимаю, — сказал Искин.
Костигер сморщился.
— Я, честно говоря, и сам не до конца. Но факт, факт! А Кинбауэр об этом даже не задумывался. Вбил себе в голову эти три, ну, четыре программы. Плюмелю их вбил. Полгода. Четыре программы. Но хоть раз задался вопросом, что он вообще использует? Для чего этот инструмент предназначен? Может ольмеки порошок в рот набирали и зубы им чистили!
— А вы знаете, для чего?
— Нет! И я не знаю! Но я вам хочу сказать, Людвиг: то, что придумал Кинбауэр, оно, конечно, работало. Вы и сами это знаете. Но оказалось, что работало оно не совсем так, как ему и всем остальным хотелось. Лучше всего дело обстояло с «саботажными» юнитами. Карл, видимо, воспринимал эту программу как баловство, как шалость, как игру. С «саботажными» почти никогда не случалось сбоев. У меня их было больше всего, на них я и показывал, чем обладаю. Вы же в курсе про случаи спонтанного хулиганства в городе?
— В курсе, — сказал Искин.
Костигер потряс пальцем.
— И люди, мальчишки и девчонки, не знали, что они вакцинированы. Сработала программа, и вот они уже будто бы по собственной воле бьют стекла, лупят прохожих и грабят лавки. Просто все разом.
— Если никто не знал о юнитах, откуда узнала санитарная служба?
— От моего потенциального покупателя, — улыбнулся Костигер. — Ему же нужно было убедиться, что это не пустышка, а реально работающая вещь. Вот он анонимным звонком в санитарную службу и выразил озабоченность.
— Понятно.
— С «солдатами Родины» Плюмелю было уже сложнее. Рудольф несколько раз срывался, пытаясь добиться от дебила, чтобы юниты убивали страх, останавливали кровотечение и заживляли раны. Карл, оказывается, жутко боялся пораниться, поэтому его часто «клинило» в процессе. Кинбауэр мне этого, конечно, уже не рассказывал, но у меня все-таки есть глаза и мозг. — Костигер коснулся пальцем виска. — Я умею анализировать и сопоставлять. В том числе, и кучу отказов по этому направлению в самом начале. Правда, судя по всему, Рудольф кое-как втолковал затем нашему Плюмелю, что как раз серьезно пораниться юниты по этой программе никому не дадут, что он спасет кучу жизней и должен преодолеть себя. Тогда дело сдвинулось. Но, как выяснилось, радоваться было рано.
Как ни странно, бесстрашие породило неадекватность восприятия, когда солдат мог просто сунуться под обстрел, считая себя бессмертным. На объявленных для испытания учениях вакцинированный юнитами взвод проявил подлинный героизм, но весь полег под условным пулеметным огнем.
Вот скажите, Людвиг, почему бы Кинбауэру не сообразить, что жесткие ограничения не доведут его юнитов до добра? А ведь он уже растрезвонил, что за «солдатами Родины» будущее всех родов войск.
Костигер сморщился.
— Когда вдруг возникла необходимость управлять колониями юнитов дистанционно, — сказал он, — посредством радиосвязи, волн определенной частоты, выяснилось, что втолковать Карлу это невозможно. А Штерншайссер уже растрепал, что его агенты, которые не знают, что они вакцинированы, наводняют Европу и в нужный момент буквально по щелчку его пальцев устроят диверсии на важных военных и промышленных объектах. Помните эти пароксизмы европейского страха, обустройство глушилок на пограничных пунктах и стремительное производство магнитонных аппаратов?
— Я лежал у вас в Киле, — сказал Искин. — Я не могу этого помнить.
— Ах, да, простите. Ну а с «порядком и подчинением» было еще хуже, чем с «солдатами». Карл Плюмель не знал таких понятий, они просто отсутствовали в его слабоумном мире. Тем более, что Кинбауэр и сам не представлял, кому должен подчиняться вакцинированный гражданин — местной власти, отцу, матери, канцлеру, начальнику, господу Богу. Следовать человеку законам или заповедям? Или устоявшемуся образу жизни? Выполнять все предписания или часть из них игнорировать? А что, если человек нарушал закон, не зная о нем, или был вынужден нарушить его в силу обстоятельств? К тому же оказалось, что у носителей совершенно разные представления о порядке и подчинении, и двух человек юниты просто свели с ума. Тем не менее Кинбауэр ни за что не хотел отступаться от этого направления. Во-первых, этому способствовали вы, Людвиг, и восторг Штерншайссера…
Искин мрачно кивнул.
— Мне показывали кино.
Альфред-Вальтер посмотрел остро, но комментировать не стал.
— А во-вторых, Сальская область, — продолжил он. — Но там все сложилось удивительным образом.
— Я знаю.
— Что-то вы слишком много знаете.
