Крымский излом (СИ) - Михайловский Александр Борисович (полные книги .TXT) 📗

- Я, "Первый", я, "Первый", идем на сближение. "Пегасы" - на транспортеры и "двойки", снаряды тратим только если по несколько штук сразу, а в остальном - КПВТ вам в помощь, прочие бьют гадов чем могут!

Идем прямо в чад и угар. Тут, в центре, затаившихся немцев нет. Бить мы их начали с задних рядов, на флангах же с этим делом похуже. Отдельные PzKpfw 38(t) пятятся назад, пытаясь отстреливаться. - Ну, так дело не пойдет! Вот уже несколько Т-34 и КВ неподвижно замерли, сбросив с катков сбитую снарядами "гусянку". Разворачиваем башни, и начинаем бить "чехов" в борт болванками. Это - смертельный номер. Летят сорванные с погона башни, снаряды проламывают клепаные борта "чешских перебежчиков". С внешней стороны им в борт летят 100-мм "подарки" он БМП. Болванок у них нет, снаряды только осколочно-фугасные, а это еще красивее - мгновенный вспыхивающий костер на месте танка. "Двойки" и передовой отряд панцергеренадер, на бронетранспортерах, смахиваем с доски, даже не заметив.

Мы пробили чадное облако сгоревшего бензина, и выскочили на чистый воздух. Дорога поднимается вверх, вверх, вверх... И вот мы на перевале. Внизу в небольшой низинке перед нами огромное скопление грузовиков, полугусенечников и колесных бронемашин. Они ничего не знают о том, что творится впереди - эфир на немецких частотах забит хаосом помех. Последний их приказ был - стоять здесь, ожидая, когда танки прорвут фронт большевиков, проложив дорогу для тылов. И вот она свободна, дорога, но не для них.

Немцев охватила паника - как же так, ведь мы о таком не договаривались! Теперь они не могут идти вперед, потому что спереди мы, и они не могут отступить назад, потому, что сзади дорога забита как МКАД в час пик. Начинается суета, хаос нарастает, кто-то пытается развернуть машины, кто спрыгивает на землю, и бежит в степь. Придерживаю пока своих на гребне. Мы бьем по скоплению техники из орудий и пулеметов, но, похоже, что здесь требуется более увесистая дубинка.

Вызываю артиллеристов, - "Орган", я "Пегас" отметка плюс восемь, скопление техники и пехоты - это просто биомасса какая-то, нужен огневой вал.

- Вас понял, - и через минуту перед нами встает высокое дерево разрыва шестидюймового снаряда. Во все стороны летят обломки полугусенечника, что-то переворачивается, что-то вспыхивает чадным пламенем. - Так нормально?

- Годится! - отвечаю я, и на немецкую колонну обрушивается лавина снарядов. Все скрылось за сплошной, пеленой летящих камней, пыли и гари. Мы прекращаем огонь - пусть пушкари тоже повеселятся от души, тем более, что теперь нам просто не видно во что стрелять.

Сзади подтягивается наша пехота на трофейных бронетранспортерах. Парни спешиваются и пешком поднимаются к линии танков. Здесь морские пехотинцы, те, которые обороняли Севастополь, и высаживались вместе с нашими у Евпатории. Те, что насмерть стояли под Саками, и освобождали Симферополь. Некоторые из них начали войну вообще с Одессы и с Дунайского лимана. Зрелище, открывшееся их глазам, было достойно богов.

В броню постучали, отрываю. На гусенечную полку запрыгнул капитан 3-го ранга Бузинов. Мы с ним были в одном деле, когда его ребята на броне моих танков рванули от Симферополя на Перекоп. Правда, тогда он был капитан-лейтенантом, но ничего, звания и награды - это дело наживное. Тот, кто с нами связался, без своего не останется. Высунувшись из люка, пожимаю ему руку. Все понятно и без слов. Огневой вал покатился вдаль от нас, и сейчас мы не спеша двинемся вперед, добивая тех кто выжил в этом аду. Это рейд, а в нем нет места для пленных. Крик снизу из люка, - Товарищ майор, "Орел" передает, что "мышки" Гудериана повязали, взяли тепленьким.

16 января 1942 года. 17:35. Северная Таврия. окрестности пос. Чаплинка.Командир бригады генерал-майор Бережной.

Снимаю трубку телефона, на том конце может быть только один абонент, САМ. Длинные гудки и вот усталый голос с чуть заметным акцентом, - Слушаю вас, товарищ Бережной.

- Товарищ Сталин, только что завершился бой, в котором бригада полностью разгромила панцеркампфгруппу генерала Гудериана. Полностью уничтожен танковый кулак, и сводный передовой отряд пехоты и артиллерии, численностью до полутора дивизий. Гудериан и его штаб захвачены в плен. Остальные части противника, бросая технику и вооружение, в беспорядке отступают к Новой Каховке. Веду преследования.

Томительная минута молчания и голос Сталина, уже с резким кавказским акцентом, произносит, - Повторите, товарищ Бережной, только короче.

- Начиная снова доклад, стараясь, чтобы голос был ровным и спокойным, - Товарищ Сталин, моторизованная группа Гудериана полностью разгромлена, сам Гудериан попал в плен. Продолжаем выполнять план "Полынь".

- Еще раз повторите! - голос Сталина звенит.

Я повторяю, - Товарищ Сталин моторизованная группа Гудериана полностью разгромлена, генерал Гудериан попал в плен. Продолжаем выполнять план "Полынь".

- Молодцы! - голос у Сталина сбивается, - Ай, какие молодцы! - повисла пауза, потом Сталин громко и ясно сказал в трубку. - С этого дня ваша бригада - 1-я Гвардейская, ордена Боевого Красного Знамени, Отдельная Тяжелая Механизированная бригада ОСНАЗ РГК. Подготовьте наградные листы на всех участников боя, и особо на тех, кто командовал захватом Гудериана, и разгромом немецкой танковой группировки.

16 января 1942 года. 17:55. Северная Таврия. окрестности пос. Чаплинка. Поэт, писатель, журналист Константин Симонов. Из "Крымской тетради"

Я не первый раз на войне, но первый раз я шел кладбищу металлолома, в которое превратились две фашистские танковые дивизии. Шел долго, а оно все не кончалось. Здесь, где танки дрались против танков, тягачи рембата уже растащили с дороги горелые бронированные коробки. Сейчас они работали дальше, где под уничтожающий артиллерийский огонь попала германская пехота и артиллерия. Вот там было истинное крошево металла, и воронка на воронке, а трупы лежали штабелями. Кажется, что легче было не прокладывать путь через эту долину смерти, а обойти ее степью. Быстрее было бы.

Сегодня война повернулась к немцам своим страшным лицом, и оскалила зубы. Я надеюсь, что так будет и дальше, и что это не последнее такое смертное поле, приготовленное для них. Южнее нас, у Клейста втрое больше танков и самоходок, чем было в этот раз у Гудериана. Но они не готовы к бою, потому что нет запчастей и двигатели выработали свой ресурс.

Генерал-майор Бережной говорит, что Гитлер поставил на кон свой последний бронетанковый резерв, и проигрался до трусов. Теперь все зависит только от нас. Чем обернется для фашизма это поражение - легкой неприятностью, или тяжелейшей катастрофой? Я знаю, что товарищ Сталин намерен устроить немцам именно последнее, но лишь бы все получилось...

Неподалеку слышны удары кувалдой о металл, это спешно чинятся экипажи нескольких машин у которых немецкими снарядами были сбиты гусеницы. У меня кружится голова - всего два с половиной часа боя, и группировка Гудериана прекратила свое существование. Вот прямо передо мной сгоревшая "четверка". Лобовой лист проломлен ударом снаряда потомков. Изнутри тянет сладковатым запахом сгоревшей плоти. Судя по всему, экипаж немецкого танка так и остался внутри.

Мимо, откозыряв, проходит патруль из четверых морских пехотинцев, унтер и три бойца. Вообще-то они сержанты, но за их беспощадную придирчивость и изнуряющие каждодневные тренировки, наши бойцы прозвали их "унтерами". До самого начала операции по шестнадцать часов в день: тактика, огневая, марш-броски, физподготовка и рукопашный бой. Но питание шестиразовое, по специальным рецептам.

Вместо политзанятий - кино... "Обыкновенный фашизм" и то, что их журналисты сняли во время освобождения Крыма, он, кстати, так и называется. От всей этой агитации бойцы буквально звереют. В бой пошли как на прогулку, еще, говорят, некоторых удерживать приходилось, чтоб пехота раньше времени на танки не бросилась.