Наши уже не придут 2 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
На этот раз, Аркадию разрешили потратить восемьдесят тысяч снарядов на ширину фронта всего в шесть километров.
По расчётам артиллеристов, на каждый километр фронта упадёт всего по 2424 снаряда. Связано это с тем, что оборона состоит из трёх линий, между которыми интервал по два с половиной километра, а сами линии имеют глубину по пятьсот метров, благодаря разветвлённым траншеям.
Общая площадь обрабатываемой поверхности — тридцать три квадратных километра. Отсюда и выходит, что при условии расходования восьмидесяти тысяч снарядов, на участок обороны упадёт по 2424 снаряда. Это не так много, как в прошлые разы, но враг усовершенствовал свою оборону и, даже с учётом этого, количество снарядов почти на тысячу больше, чем нужно для качественной артподготовки.
«Надеюсь, у Корнилова есть люди, которые прикидывают примерное количество снарядов, которые на них падают», — подумал Аркадий.
Но артподготовка начнётся только через два часа, когда к позициям привезут последние снаряды. Сейчас же Аркадий собирался провести психологическую операцию.
Среди кустов перед позициями противника установлены громкоговорители.
Бывший император Николай II, по просьбе Немирова, надиктовал обращение к мятежникам, которое было размножено и разослано по всем пропагандистским отделам РККА.
— Говорит Николай Александрович Романов, последний император Всероссийский. Сегодня я обращаюсь к вам с важным посланием, — началась трансляция записи голоса бывшего императора. — Вы сражаетесь против своей собственной Родины, против своего народа. Это братоубийственная война, в которой не будет победителей.
Говорил он медленно и отчётливо — его учили, поэтому он умеет говорить.
— Ваши командиры, такие как Деникин и Корнилов, ведут вас на верную смерть, — сообщил бывший царь. — Они обещают вам победу, но что вы видите вокруг? Разруху, голод и смерть! Они используют вас как пешек в своей игре, пренебрегая вашими жизнями ради своих амбиций!
Звучит как махровая фронтовая пропаганда, нацеленная на деморализацию вражеских солдат, но это она и была.
— Советская власть стремится к созданию новой, справедливой России, где каждому будет обеспечено право на достойную жизнь, — вещал Николай Александрович из громкоговорителей. — Я нахожусь в их руках и вижу их усилия по восстановлению страны. Они не враги народа, как вам пытаются внушить. Они борются за будущее, за хлеб, землю и мир для всех!
Бывший царь не говорит ничего нового, но очень важно, что говорит это именно он. Пусть никакого уважения к царю у большинства солдат-корниловцев уже давно нет, но среди них немало идейных монархистов, которые хотели бы видеть в России монархию — это удар, в основном, по ним.
— Ваши семьи ждут вас дома, — вещал, тем временем, Николай. — Матери и жены проливают слёзы, дети растут без отцов. Остановитесь и подумайте о тех, кто вас любит и ждёт. Ваша жизнь важнее любых приказов и амбиций ваших командиров!
Дешёвый приём, нацеленный на эмоции, но Аркадий, составлявший этот текст, и не рассчитывал, что это сработает. Самое главное — с мятежниками говорит их бывший царь.
— Бросайте оружие и возвращайтесь к мирной жизни! — призвал Николай. — Советская власть готова принять вас, простить и дать шанс на новую жизнь. Вы не враги, вы — заблудшие дети своей страны. Каждый, кто сложит оружие, получит амнистию и возможность вернуться к своей семье!
Самые нестойкие сдаются и так — перебегают фронт подразделениями, но основной костяк армии Корнилова, всё-таки, казаки. Среди них тоже есть те, кто готов признать власть Советов, но таких мало. Всё-таки, Корнилов проделал большую агитационную работу и вселил в казаков уверенность, что с большевиками им жизни нет.
Лагерь для военнопленных — вот что ждёт всех сдавшихся. Их будут держать там до конца Гражданской войны. Тех, кто поддастся большевицкой агитации и проявит лояльность, отпустят раньше, но только после всесторонней проверки. Впрочем, это работа других людей, никак не касающаяся Аркадия.
— Вместо смерти на поле боя вы получите шанс на жизнь. Вместо ненависти и страха — мир и покой! — отрабатывал свою жизнь бывший царь. — Сделайте правильный выбор! От него зависит ваша жизнь!
— М-хм… — хмыкнул Аркадий.
— Вернитесь домой, и помогайте строить новую Россию! — пошёл гражданин Романов на завершение. — Выберите жизнь и спокойствие!
Скорее всего, желающих сдаться не будет, но для переубеждения у Аркадия с собой артиллерия и десятки тысяч снарядов.
Когда громкоговорители смолкли, повисла тяжёлая тишина.
Мятежники знают, что противник прямо очень рядом, но артиллерия молчит. Ведь мятежники также знают, что контрбатарейная борьба РККА достигла новых высот, а самое главное — у красных больше пушек.
Заведомо обречённые на поражение, мятежники упорно оказывают сопротивление, несмотря ни на что — это было впечатляющее проявление стойкости.
Впрочем, Аркадий бывал в ситуациях, которые гораздо хуже, чем та, которую сейчас переживают корниловцы.
Однажды он сидел в танке, которому выбило трак, а вокруг сновали противопехотные дроны. Выйти наружу — обречь себя на смерть. Вода кончалась, но еды было с запасом, жара невыносимая, а дроны жужжат…
Через четырнадцать часов, после того, как их трижды только чудом не накрыло артиллерией, прибыла подмога, которая сумела уничтожить дроны и вытащить танкистов из подбитого Т-80БВМ.
Артиллерия сумела попасть в танк, но попала в верхнюю лобовую деталь, что пусть и уничтожило большую часть приборов наблюдения, но не сумело добраться до экипажа.
Вот это был настоящий страх — никуда не деться, ничего не сделать, только ждать и надеяться на чудо. В тот раз чудо случилось.
Но больше всего Аркадия пугало тогда не то, что по ним лупят артиллерией, а то, что артиллерией лупят конкретно по ним. Это значило, что кто-то сидел в тепле и уюте, смотрел на застывший танк через камеру дрона и пытался скорректировать падающие снаряды, чтобы наверняка уничтожить танк, а Немиров ничего не мог с этим поделать.
Обычно артиллерия редко бывает такой личной. Как правило, она бьёт по площади, чтобы накрыть хоть кого-то или хоть что-то, а тогда били именно по одному танку, целенаправленно.
И это совершенно разные ощущения — находиться под обычным артобстрелом или быть целью корректируемого вооружения.
Тогда сильно помогло то, что танк был оборудован системой предупреждения об облучении, что позволяло вовремя выставлять дымовую завесу, до тех пор, пока не закончились шашки, а ещё специальное покрытие на танке неплохо поглощало направленные лазерные лучи, что делало наведение снарядов не очень точным.
«Славные времена, когда у всех всё было», — подумал Аркадий, вернувшийся в свой блиндаж.
Противопехотные дроны, оборудованные поисковым софтом, позволяющим самостоятельно находить двуногие цели, были бичом пехоты ровно до тех пор, пока не состоялся упадок электротехнической отрасли.
Специалисты умирали от старости или болезней, новых воспроизводилось слишком мало, поэтому технологии постепенно утрачивались.
От противотанковых дронов с идентификацией целей отказались ещё в начале 30-х годов — разработали защиту, делающую бронетехнику трудноразличимой для машинного зрения, поэтому максимум, куда мог попасть такой дрон — просто в сам танк, а этого мало.
Поэтому противотанковые дроны управлялись живыми людьми, которые сидели где-то в сухости и тепле, мониторя по двадцать-тридцать дронов одновременно. Но и такие дроны, постепенно, исчезли из оборота…
Немиров представил, что этот мир тоже ждёт нечто подобное. Рано или поздно, но технологии разовьются до нужного уровня, и тогда начнётся война дронов.
В принципе, он вырос и сформировался в той реальности, но этот промежуток высокотехнологичной войны длился сравнительно недолго.
«Кто у нас сегодня?» — подошёл Аркадий к столу, на котором были сложены его книги. — «Вальпургиева ночь».
Книгу эту ему подарила Людмила, всё так же занимающаяся разработкой реформы образования. Написал эту книгу Густав Майнрик, австрийский писатель, а русского издания ещё не было, поэтому читать её приходилось на немецком. Аркадий счёл это отличной практикой языка.
