Характерник (СИ) - Ли В. Б. (книги без сокращений .txt) 📗
Сила собирается огромная, вчетверо большая, чем у противостоящего шведского войска. Все командиры, от ротных поручиков до главнокомандующего, уверены в скорой победе над хваленным во всей Европе противником, полном его разгроме. На учениях в своих полках поддерживаю всеобщий настрой, но предупреждаю от шапкозакидательского отношения к противнику, о том я наказал на зимнем совещании старшего и среднего командного состава. Надо рассчитывать не на численное превосходство, а на лучшую выучку и стойкость бойцов, поэтому нужно их учить и учить, добиваться слаженности от взвода до полка. Сам не раз выезжал на полковые и армейские учения, отрабатывал взаимодействие частей и соединений меняющимися вводными. Не давал скидок строевым полкам, прошедшим со мной долгий боевой путь в минувшей кампании, требовал с них наравне с формирующимися, объяснил их командирам, что новый противник гораздо сильнее прежнего.
Кроме обучения войска немало времени уделил совершенствованию оружия и боеприпасов, вместе с лучшими мастерами на оружейном заводе переработал конструкцию магазинной винтовки, сделал ее проще и надежнее в применении, в прежней были отказы из-за грязи, ошибок бойцов, все таки она сложнее первых образцов. В патронах изменили форму пули, сделали ее заостренной, в состав пороха добавили пироксилин, применяемый уже нами в разрывных артиллерийских снарядах. Тем самым увеличили дальность поражения, а дыма стало меньше, но такие патроны требовали большей осторожности в обращении и хранении, снабжали ими отборные стрелковые команды. Для основного применения оставили патроны с обычным порохом, только особо обработанным, с мелкими зернами. Все изменения срочно ввели в оружейных и патронных заводах, к началу войны почти четверть войска снабдили вооружением последней конструкции и старыми винтовками с новым магазином. Мы проработали и запустили на заводах переделку ранее выпущенного оружия с минимальными затратами времени и средств параллельно с производством нового.
В середине мая 1695 года русская армия начала Северную войну, тремя клиньями вторглась на занимаемые шведами земли. Противник, предупрежденный своими тайными агентами и послами, подготовил в направлении нашего наступления хорошо укрепленную линию обороны в несколько эшелонов, атакующие полки завязли в них. Неделя за неделей шли бои за каждый редут и бастион, траншею, наши войска продвигались медленно, неся огромные потери. За месяц боев мы потеряли убитыми и раненными около тридцати тысяч бойцов, такой убыли не было за всю прошлогоднюю кампанию. Враг проявил высочайшую стойкость, отбивал наши атаки до последнего патрона, а потом организованно отходил на следующую позицию, заранее подготовленную и снабженную необходимыми припасами. Первой достигла успеха моя группировка, ценой немалых жертв прорвала вражескую оборону под Митавой, вырвалась на оперативный простор. Бросил в зону прорыва все казачьи полки с заданием громить тылы противника, пехотные части направил на окружение оставшегося на оборонительной линии шведского войска.
Противник быстро среагировал на неблагоприятную для него ситуацию, спешно, но не теряя боевого порядка, стал отходить к Риге. Мы не отставали от него, казачьи полки пошли в обход, отсекая шведскому войску путь отступления. Совместными усилиями пехоты и кавалерии смогли остановить шведов перед Даугавой, прижали его к реке, здесь прошло решающее на нашем участка фронта сражение. Хотя по прежнему шведы трехкратно уступали нам по численности, но бой между нами прошел с большим напряжением, неприятель отбивал наши атаки с внушающим уважением упорством и мужеством, находясь практически в окружении. Только на второй день нам удалось прорвать общих строй, расклинить на отдельные части, а потом уничтожить их по отдельности. После всех боев и сражений у меня в строю осталось две трети от начального состава, по сведениям из штаба армии, в других группах состояние еще хуже, потери составили едва ли не половину. Еще месяц у нас ушел на захват крепостей и городов в Курляндии, прошли в тылы шведской армии в Эстляндии, совместно с полками Шереметева брали Дерпт и Ревель.
К осени наши войска взяли Принавье и Корелы, вышли к Выборгу, но захватить его не смогли. На помощь гарнизону подошли свежие шведские и финские полки, в окрестности крепости и по всей ширине перешейка завязались ожесточенные бои. Группировке Меценцева пришлось отступить почти до самого Орешка, только здесь смогла остановить противника с помощью полков, пришедших из-под Нарвы. Высадившиеся с кораблей шведские части мы отбили, малая их часть смогла уйти на своих судах обратно. К ноябрю на фронте наступило затишье, противостоящие стороны взяли перерыв до следующего года. В целом, русская армия главную задачу выполнила, вышла к морю на широком участке побережья. Разгрома противника не добилась, война стала затяжной, возможно, не на один год. Прежнего легкомыслия и недооценки сильного врага уже нет, шведы заставили себя уважать, но нет и уныния, нам по силам успешно бороться с ними, пусть и с немалым напряжением и потерями.
Несмотря на наступившее ненастье, принялись за строительство укреплений по всему занятому побережью, шведы не оставят нас в покое, непременно постараются отбить обратно. Одновременно государь велел заложить верфи в Ревеле и Риге для строительства флота на Балтике. Сюда уже переправили часть корабелов и экипажей с Черного моря, наняли еще голландских мастеров, заготовили лес, парусное снаряжение для будущих судов. Как и с Черноморским флотом, Федор распорядился строить новейшие парусные корабли, отказался от гребных галер и шебек, все еще распространенных в мире. Единственно из парусно-гребных судов он принял небольшие бригантины, основу же нового флота составили трехмачтовые фрегаты и линейные корабли, а также транспортные флейты. Кроме найма мастеров Федор еще три года назад отправил учиться в Голландию будущих корабелов и судоводителей из охочих к морской науке, среди них оказался юный Петр. Теперь именно ему государь поручил строительство флота на Балтике, чем Петр занялся с превеликим усердием, морское дело поглотило его с головой.
С царевичем я общался не часто, да и дружба между нами не сложилась. Я не давал ему повода для неприязни, вел с ним уважительно, но все равно чувствовал исходившее от него недовольство. Наверное, Петр не мог простить, что я по сути встал на его пути к престолу, вылечив Федора, а затем Ивана, его властная натура с трудом смирялась с подчинением старшим. С взрослением нетерпимость к мнению окружающих только росла, Петр легко раздражался, если кто-то говорил или делал не так, как ему хотелось. Физически очень крепкий, он в прямом смысле подгибал под себя других, распускал руки. Однажды и у меня с ним произошла стычка на совете у государя, Петр настаивал на строительстве корабельной верфи и крепости в устье Невы на Заячьем острове, я же на обращение Федора к присутствующим по этому предложению высказался отрицательно, привел свои доводы:
- Русло реки у острова слишком мелководное для прохождения кораблей, нужно будет рыть специальные каналы и постоянно их очищать. Нередкие наводнения из-за встречной волны с моря приведут к затоплению строений и доков, придется строить дамбы с пропускными шлюзами, да и болотистый грунт создаст немало лишних трудностей строительству. Более удобным представляется использование уже существующей крепости Ниеншанц, проход с моря доступен даже большим судам, а главное, не затапливается.
Петр побагровел, вскочил из-за стола, гневно топорща щеточку усов и сверкая очами:
- Бисов хохол, тебе только перечить! Откуда тебе знать, что на Неве деется, сидя в своей степи, или хохлушка под боком нашептала?
Стараюсь сдержать негодование пренебрежительным прозвищем и неуважением ко мне, спокойным тоном выговариваю:
- Ваше высочество, я русский и жена моя русская. А ведаю от знающих людей, надо уметь слушать их. Государь, прошу направить дознатчиков на Неву, они рассудят наш спор.
После недолгого раздумья Федор принял мое предложение, оставил строительство верфи в устье Невы на будущее, да и шведы рядом, у Орешка (Нотебурга). С этого дня я получил злейшего врага, Петр теперь не скрывал ненависти ко мне. При встрече в следующий мой приезд в Москву пытался прилюдно унизить обидным словом или жестом. Я же вначале терпел, не отвечая грубостью на выходки царевича, потом не сдержался, нарушил слово не применять дар против своих, навел на обидчика порчу. Со злости переборщил, Петр едва ли не на глазах стал слабеть, а потом слег, никакое лечение не помогло ему. За неделю он похудел вдвое, жизнь едва теплилась в когда-то мощном теле, пока сам государь не обратился ко мне за помощью, излечить брата от неведомого недуга. Мне пришлось провести три сеанса по снятию порчи, только затем смог устранить нанесенный организму царевича ущерб, настолько сильным оказалось мое же заклятие. После спасения своей жизни Петр присмирел, стал более осторожен, особенно со мной, по-видимому, чуял, что обиды мне дороже обойдутся ему самому.
