Эра надежд - Величко Андрей Феликсович (полные книги .txt) 📗
Еще одно связанное с нами модное поветрие коснулось хомяков.
Вообще-то великий визирь Хусейн-паша Кёпрелю после взрыва на острове горел желанием под корень истребить этих ни в чем не повинных животных, но судьба распорядилась иначе.
Подданные султана оказались довольно несдержанными на язык людьми, да и при демонстрации крылатой ракеты присутствовал еще и Ицхак Хамон, так что слухи о показе австралийцами какого-то ужасного оружия на острове Андикитира расползлись довольно быстро. Туда устремились любопытствующие, но здесь почтенный Ицхак продемонстрировал недюжинную деловую хватку. Экскурсантов уже ждали очевидцы, которые за умеренную плату рассказывали, что до этого кошмарного взрыва остров был в два раза больше, простираясь оттуда аж вон дотуда. И, закатив глаза, трагическим полушепотом описывали нашу ракету, причем, разумеется, все время врали. Самый же отъявленный и наиболее дорогой из свидетелей за отдельную плату делился тем ужасом, который он испытал на «Чайке», где ему удалось перехватить леденящий душу взгляд боевого хомяка, когда тот занимал свое место в ракете.
В результате хомяки оказались очень востребованным товаром, и теперь превозмогший свои кровожадные устремления визирь при посредничестве все того же Ицхака клал в карман немалые суммы, а в лучших домах Европы появились клетки с этими пушистиками. Быстро выяснилось, что они действительно хорошо поддаются дрессировке, и теперь для полного счастья оставалось только понять, что же представляет собой взахлеб упоминаемая очевидцами крылатая ракета. Но тут особых прорывов как-то не получалось. Правда, Вильгельм организовал нечто вроде лаборатории – она работала почти год и достигла определенных успехов. Во всяком случае, взрыв был такой силы, что разнес по кирпичику весь флигель, где производились эксперименты, и основательно повредил примерно треть Виндзорского замка. Так что работы по ракетам сами собой прекратились за исчезновением специалистов. Но Вильгельм не пал духом и организовал новую группу, задачей которой было выяснить, что же все-таки так взорвалось в Виндзоре и как это можно использовать во вред противнику, а не себе. Однако, имея перед глазами печальную судьбу предшественников, эта группа работала крайне осторожно и поэтому была далека от хоть какого-нибудь результата.
Если кто-нибудь подумал, что мы имели отношение к произошедшей трагедии, то он ошибся. Англичане прекрасно справились и сами. Впрочем, я не ожидал ничего другого после доклада из посольства, где говорилось, что исследователи заказали пятьдесят галлонов азотной кислоты, сто – серной и полтонны китового жира. Судя по всему, отважным экспериментаторам удалось получить нитроглицерин, причем сразу во вполне достаточных количествах.
При получении известия об этом прискорбном событии мне вспомнилась юность. Тогда, прочитав «Таинственный остров», я сразу обратил внимание, что в описании изготовления нитроглицерина Жюль Верн допустил приличных размеров неточность – не указал, что для нитрования должна применяться смесь азотной и серной кислот. И на уроке литературы поделился своим наблюдением с учительницей.
Несколько даже снисходительно она ответила, что Жюль Верн знал химию уж всяко не хуже меня, а неточность ввел сознательно, дабы кто-нибудь не подорвался, решив повторить описанное в романе.
Так как я тогда усиленно интересовался химией, особенно в смысле чего-нибудь взорвать, то задумался, а потом взял да и повторил процесс Сайруса Смита, но с гораздо меньшими количествами. Кстати, я не ошибся, назвав инженера именно так. В более поздних переводах он стал Сайресом, но те переводы были гораздо хуже.
И вот, значит, сразу после вливания глицерина в пробирку с азотной кислотой процесс пошел с выделением тепла, содержимое вскипело, из пробирки полезли резко пахнущие рыжие пузыри. Глядя на реакцию, я понял, что на самом деле замысел великого французского романиста был куда глубже, чем это казалось его невнимательным и не очень грамотным исследователям. Ведь что вышло бы, опиши он это получение так, чтобы на выходе образовался какой-нибудь безвредный продукт? Идиот, возмечтавший синтезировать нитроглицерин, вздохнул бы и отправился на поиски каких-нибудь более достоверных источников. А их найти нетрудно, как и предсказать последовавшее за этим.
Тут же все получится просто замечательно. У меня-то реагировало несколько граммов и в стеклянной пробирке, а при реакции с килограммами, да еще в глиняной посуде, теплопроводность которой намного меньше, фухнуло бы от души. У горе-химика не оставалось шансов выжить – даже если ожоги кипящей кислотой и окажутся не смертельными, ядовитые окислы азота все равно довершат картину. Но при этом не то что квартал, но даже и дом, где производился эксперимент, останется целым! Во славу Дарвина и его закона естественного отбора.
Жаль, что здешние химики не имели возможности прочитать Жюля Верна, подумал я. Ибо бывал в Виндзорском замке, и он мне весьма понравился, а теперь еще неизвестно, когда и как его отремонтируют.
Глава 4
Дальнейший путь получился быстрым и без приключений, так что двадцать первого августа наша эскадра благополучно прибыла в Таганрог. Свадьба русского царя и австралийской принцессы состоится пятого сентября, но тут следовало учесть, что в России пока продолжал действовать юлианский календарь, и сейчас там было только десятое число, так что особых причин для спешки не наблюдалось.
Разгрузка кораблей, а потом погрузка поезда заняли три дня. А потом я, как какой-нибудь Троцкий или Ким Чен Ир, то есть на персональном поезде с личным салон-вагоном, двумя паровозами и взводом охраны, двинулся к Донецку.
Все-таки железная дорога, даже такая ублюдочная, – это вещь, подумал я. Выехали из Таганрога сразу после обеда, а в восемь вечера уже прибыли в столицу земель Ост-Австралийской компании город Донецк. А у нас, в передовой и технически развитой Австралии, пока всего сто двадцать километров чугунки! Правда, есть еще семьдесят железно-деревянной дороги, по которой ходят составы на лошадиной тяге. Но зато мы имеем целых три паровоза, а в России их пока ни одного, а будет два, когда при отъезде я оставлю те, что сейчас везут мой состав.
В Донецке я пробыл четыре дня. За это время успел пройтись по всем его промышленным предприятиям общим числом пять, дать указания по установке только что привезенного оборудования, главным образом большого токарного станка и прокатного стана. Этот был доставлен частично: станину для него предстояло отливать здесь. А потом занялся армейскими делами. Ведь, как ни крути, самый большой стаж на офицерской должности из всех австралийцев был именно у меня.
По поводу нашей армии, кстати, некоторые могут слегка удивиться. Зачем мы тащили сюда еще и арауканов общим числом триста с небольшим человек, когда здесь и так есть войско численностью в две с половиной тысячи? Вроде бы процент прибавки получается не очень большим.
Но то-то и оно, что это были очень разные войска.
Разумеется, крестьянина можно научить более или менее терпимо обращаться с ружьем. Навыки штыкового боя он тоже освоит, причем довольно легко, потому как приемы там те же самые, что и при работе с вилами, а при случае поднять кого-нибудь на этот сельхозинвентарь русские мужики умели всегда. Но вот более сложные вещи у них получались хуже. То есть такие войска очень неплохо подходили для обороны крепостей и опорных пунктов вдоль железной дороги, однако проводить глубокие операции против ногайцев на их территории солдатские полки Ост-Австралийской компании не годились. А одной обороной, сколь бы успешной она ни была, войну не выиграешь.
Правда, кроме двух обычных полков компания имела и батальон особого назначения. Главным отличием было то, что туда брали с четырнадцати лет. Вот из этих парней со временем можно будет сделать нормальных солдат, способных воевать в любых условиях, но данный батальон был организован всего два года назад и пока считался условно боеспособной частью.
