И пришел с грозой военной… - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (чтение книг .txt) 📗
Но это только со стороны кажется простым: купил лодку – и будет тебе счастье. Конкуренция среди портовых лодочников не просто жестокая, да еще и сильно развита корпоративность. Здесь лодочники, можно сказать, потомственные, передающие и лодки, и дело из поколения в поколение, влезть в их иерархию еще нужно умудриться. Не пришелся ко двору – не дадут жизни, будешь пробавляться объедками, да еще и по самым смешным ценам; попытаешься перейти дорогу – в лучшем случае просто сожгут лодку, в худшем… Лучше не высовываться и быть внизу. Пак и не высовывался. Его лодка подходила к судам и кораблям последней, у пирса стояла в самом конце, не мозоля глаза местным заправилам, – его и не трогали, но и заработки были совсем никудышные. Семьи у него не было. Куда? Тут бы самому ноги не протянуть.
Белоснежная океанская яхта появилась на рейде, словно лебедь среди черного воронья. На борту русскими буквами было выведено название: «Светлана». Такая красавица не могла предназначаться для перевозки грузов: максимум, что могла она перевозить, – это весьма обеспеченных персон. Вот только флаг над нею развевался совсем даже не русский, а американский. С чего бы это? Впрочем, поди разбери этих богачей – захотелось вот эдак, и никаких денег не жалко за исполнение своего желания. Как видно, богатый клиент забрел в мутные воды Сингапурского порта. А богатый клиент – это дело такое… Его упускать никак нельзя.
К белоснежной красавице тут же устремилась стайка лодок: куда там портовым служащим, здесь главное – оказаться первым, – если повезет, то можно подвизаться обслуживать команду на все время, пока судно в порту. У господ-то, понятно, ял имеется, а как быть простым матросам? Вахту отстоял – и свободен как птица, да кто же станет ради тебя шлюпку гонять – она всего-то два рейса сделает, утром и вечером, да еще и в строго определенное время. А если подзадержаться хочется или пораньше сойти на берег? Вот тут-то лодочники в самый раз и будут. На таких судах и матросы не прижимистые, вот и ринулись к яхте местные извозчики. Пак также направился вслед за этой стайкой. Двигался он медленно, чтобы не мозолить своей настырностью глаза другим, – а ну как выгорит?
Вблизи яхта оказалась не столь уж и белоснежной – как видно, она уже давно в плавании и успела хлебнуть лиха: и шторма пройти, и бури. То тут, то там были видны рыжие подтеки и соляные разводы, но от этого она не перестала быть красавицей, а как представишь ее с распущенными парусами… Красота.
Вот опустили трап, но лодочники и не думают к нему приближаться: галдят вокруг, выкрикивают что-то, зазывают, показывают фрукты, нахваливают товар, предлагают свои услуги – мол, только я и в любое время, да быстро как птица.
К трапу остается свободный проход, в который уверенно, по-хозяйски проскальзывает шлюпка с портовым чиновником и таможенником. Из нее с чувством собственного достоинства на трап ступают двое и не торопясь поднимаются на борт. Отсутствуют они около двадцати минут, после чего, вполне довольные собой, все столь же высоко неся головы, спускаются обратно – и портовая шлюпка отваливает в сторону берега.
Яхтенный ял никто спускать не торопится – как видно, хозяин пока занят и на берег не спешит. Лодочники, осмелев, облепили трап со всех сторон – теперь уже сквозь них не протиснуться – и продолжают свой галдеж. Наконец на трапе появляется мужчина в белой рубахе, с подвязанным на манер фартука белым отрезом полотна и таким же колпаком. Ага, это кок, стало быть. Лодочники тут же начинают поднимать над головой свой товар, не переставая его нахваливать. Мужчина остановился примерно на середине трапа – так, чтобы оставаться над этой импровизированной толпой, – и внимательно их осматривает. На мгновение его взгляд задерживается на стоящем немного особняком корейце, но тут же взгляд скользит дальше.
– Чего ты застыл-то, Семеныч? – Это у фальшборта появился офицер в белоснежном кителе.
– Дак, Роман Андреевич, а как с ними общаться-то – я ить и языка ихнего не знаю, галдят чего-то, а чего галдят – и не поймешь. Понятно, что товар предлагают, да как разберешь, какую цену ломят?
– А ты что же, в первый раз в иностранном порту? – улыбается офицер. – Разберешься, не впервой. Ты же английский немного знаешь, вот и давай.
– Ага. Немного я, немного они, а поди тут пойми друг дружку.
– Чего они там говорят?
– Что хотят?
– На каком это они?
– Точно не на английском. – Еще бы, на этом языке все худо-бедно изъясняются.
– И не на французском. – Этот знают немногие – ну как знают… в общем, так себе знают.
– Это на русском.
Все поворачиваются в сторону подавшего голос Пака. Вот так вот – серая неприметная мышка, а оказывается, что-то да знает.
– И чего они хотят? – Это Лао, он как бы старшина у лодочников: если он спрашивает – лучше ответить, и быстро.
– Говорит, что ни слова не понимает, английский знает очень плохо, мы тоже говорим нехорошо, боится, что не сможем друг друга понять.
– А ты откуда русский знаешь?
– Бывал в России.
– Понятно. Поговори с ним.
А отчего не поговорить, если старшина отщепенцу дает такое право. Сам как бы и не напрашивается, а так… Неприятностей, одним словом, не будет.
– Господина, я говолить на рюсски.
– О! Роман Андреевич, есть один, что по-русскому лопочет.
– Ну вот, а ты боялся. Пантелеич!
– Я, ваш бродь. – У борта появляется здоровенный детина, не иначе как боцман.
– Тут Семеныч нашел одного, что на русском лопочет. Озаботься. Не то команду по пьяному делу отвезут куда угодно, только не на «Светлану».
– Есть, ваш бродь. Не извольте беспокоиться – все сделаю в лучшем виде. – И боцман уверенно ступил на трап.
Тем временем с появлением переводчика торговля пошла веселее. Вот только кореец не предлагал свой товар, чтобы не вызвать неудовольствия уважаемого Лао, – ведь тот позволил только переводить. Но кок сам прикупил кое-что у бедолаги – к этому отнеслись спокойно, никто не покосился и не зашипел. Парень молодец: на глаза сам не лезет, имеет уважение и место свое знает, а то, что купили у него немного товара, – так что с того, ведь сам кок купил, кореец ничего не предлагал. Появились два матроса и, нагруженные фруктами, поднялись с поклажей на борт, кок ушел за ними, а боцман обратился к Паку:
– Как звать, раб божий?
– Арым.
– Ты вот что, Арым. Мы тут простоим несколько дней, ребяткам и погулять нужно, и назад вернуться, ну ты понимаешь. Как, хочешь подзаработать?
Пак бросил вопросительный взгляд на Лао: без его дозволения он никак не может согласиться, остальные также смотрят на крепкого мужчину лет сорока.
– Чего он хочет?
– Спрашивает, не хочу ли я поработать у них лодочником.
– Ясно. Ну что, товар продали, отчаливайте, яхту будет обслуживать Пак. – А чего тут непонятного, старшой решение принял. Лодочники начали рассасываться: здесь больше ничего не обломится – если только еще можно будет предложить товар, но это уже на общих основаниях.
– Моя согласна.
– Вот и ладушки, – понятливо ухмыльнувшись в пышные усы, резюмировал боцман. – Ты тут подожди: сейчас ребятки спустятся – свезешь на берег, да сговорись там с этими чертями, когда заберешь.
– Моя все понимай.
– Ну бывай, пока.
– Слушай сюда, Арым, – когда боцман поднялся по трапу, обратился к Паку Лао. – Половину заработка будешь отдавать мне, и без глупостей. Их там нужно будет обстирывать, так что все белье возьмешь и привезешь мне, мои женщины и отстирают, и отгладят, господа останутся довольными, но эту плату будешь отдавать всю. Все понял?
– Все, уважаемый.
– Может, тебе что не нравится?
– Все нравится, уважаемый. И огромное вам спасибо.
– Работай. – Благосклонно кивнув, Лао отвалил и усиленно заработал веслами в сторону какого-то корабля. В лодке все еще оставался товар: нужно было его распродать.
– Здорово, корейская морда, – устраиваясь на банке и украдкой улыбаясь лодочнику, проговорил Зубов, одетый в матросскую форменку. В лодке спешно рассаживались еще пятеро, и все таинственно улыбались корейцу, как бы невзначай одаривая его легкими тумаками.
