Река Снов - Сезин Сергей (полные книги txt) 📗
На пристани было людно, ибо отходили сразу два судна - 'Лещ' вверх по реке и его брат–близнец 'Лосось' в Казань. Соответственно там толкались два комплекта провожающих и пассажиров. Да восславиться имя их капитанов, которые натянули вдоль трапов материю с написанными названиями их судов. Иначе, ей–ей, путаницы было б полно и кто–то (и даже не один) уплыл не туда. Ну, а провожающих нужно было прямо расталкивать бампером и беспрерывно сигналить. Поскольку я не один такой на такси приехал, да и народ шумно себя вел, то к сутолоке прибавилась и какофония. Что–то я давно такой давки на набережной не припомню. Словно все кинулись спасаться от некоего стихийного лиха. Но, когда я, наконец, дотолкался до трапа и сдал вещи матросам, оказалось, что на пароходе не так и много народу. Не ведаю, было ли так на 'Леще', но выходит, что толпа просто наслаждалась сутолокой на причале. Этим я себя успокоил, вспомнив переправу через Великую на пути к пещере и общий хороший исход путешествия туда. И сейчас должно пройти не хуже. А чем еще себя успокаивать за оттоптанные ноги и ухо, в которое одна барышня попала зонтиком?
Разве что тем, что сейчас не принято дамские шляпки закалывать длинными булавками, торчащими наружу. И глазам эти булавки не грозят.
Лодки и мотор поедут в трюме упакованными, а остальное — со мной в каюте. Попутчика еще нет, потому я опять оккупирую нижнее место. Каюта такая, как в прошлый раз, так что раскладывание вещей идет как по маслу. Разложился как раз к гудку отплытия. Матроса пока нет, бегает где–то. Видимо, содом на пристани и на палубе продолжается. А соседа по каюте и нет! А мы уже отходим. Красота! Это минимум до Ярославля гордо плыву один в каюте! А если и до Казани…Не, это будет уже совсем нереальным.
А вот и матрос! Скороговоркою поздравил меня с выбором их компании и их судна, рассказал про длительное существование компании и безопасность плавания на их судах, еще что–то… Глаза ошалелые, а барабанит это как испуганный школьник на экзамене. Мне его аж жалко стало. Зачирикали его, видно, пассажиры кают, где он прежде был, и начальство. Потому я предложил ему сесть, перестать вещать про прелести компании и малость отдохнуть. Будем считать, что я его отловил и забросал вопросами про все и вся. А он мне, как полагается подробно рассказал, ибо не мог подорвать авторитет компании, не ответив.
А он может помолчать вообще или рассказать о существенном. То есть очереди на обед, когда он будет и прочем. Обед моей смены будет в три часа, завтрак в девять, ужин в восемь пополудни. Туалет слева за поворотом. Постельное белье уже лежит. Афишка с расписанием стоянок есть. Ну и ладно. Лети, матрос, дальше. Отдохнул — теперь начнешь все сначала, про пароходы компании, бороздящие Великую реку и прочее.
А я посплю. На обед пригласят, так что пока можно и того–с, не боясь проспать важнейшее мероприятие дня. Но на всякий случай поставил в дорожном будильнике звонок на без четверти три и лег.
Сон был не страшный, но какой–то непонятный. Пещера, в которую заходит человек средних лет, судя по одежде и оружию — охотник. Охотник садится на пол и с выражением блаженства на лице вытягивает усталые ноги. Откидывается на стенку спиной, начинает шарить по карманам. Достает трубку, достает кисет, медленно набивает ее табаком. Начинает хлопать себя по карманам. Явно ищет спички или зажигалку. Движения его становятся какими–то замедленными, такое впечатление, что он сейчас вот вот–заснет.
Вялым, неточным движением достает из нагрудного кармана бензиновую зажигалку. Такие делают в Ярославле, на заводе купца Скобликова, а 'кремешек', который и дает искру для них, поставляют гномы. Но это не обыкновенный кремень, которым пользуются бедные аборигены, а его аналог другого состава. Большой палец охотника давит на клавишу зажигалки…
Яркая вспышка, выбивающая зрение из моих глаз. Вслед за ним грохот взрыва. В пещере бушует пламя, выжигающее все и вся. Я это как бы и вижу и не вижу.
Такое впечатление, что в пещере взорвалась граната с напалмом. Или нет, напалм–то горит хоть минуту, а здесь все вспыхнуло–взорвалось и погасло, спалив все в пещере: большую часть человека, воздух, мох на земле …
Я проснулся. Что это было за зрелище? Для чего? Но не успел я еще и минуту подумать над этим, как будильник тихо зазвонил. Ага. Сейчас сполоснем лицо со сна и пойдем. А над этим загадочным сном подумаем на сытый желудок.
Поскольку на первое подали уху, думать пришлось на полусытый желудок. При этом я решил, что зря спал перед обедом, надо было после. Это решение уже не переиграешь, так что как вышло, так и будет. Рассуждения мои свелись к тому, что в пещере просачивался какой–то горючий газ. Причем газ явно тяжелее воздуха, ибо жертва сначала не страдала, а вот присев — начала отравляться. А потом произошла вспышка ,поджегшая этот газ. Такие газы сопровождают нефть, это и мне известно. Но вот такого взрыва я не ожидал. Думал, что загорится факелом или струей. Но после усиленного размышления вспомнил, что слышал про подобные случаи на хранилищах бензина и других нефтепродуктов. Если хранить их плохо, и они будут просачиваться в воздух, то может создаться пожароопасная смесь. А может и взорваться — образуется прямо–таки огненный шар, сжигающий все и вся. Силы взрыва не выдерживает толстая сталь цистерн.
Стоп, а ведь тоже самое бывает и с владельцами газовых плит и колонок! Если газ из баллонов будет просачиваться, то тоже может случиться нечто катастрофическое. Я даже видел так взорвавшийся двухэтажный деревянный дом. Взорвался газ в квартире первого этажа, хозяина и его пожитки вообще разнесло на кусочки, а остальной дом сгорел, как щепотка пороха на бумаге.
А что это может означать? Надо подумать. Здесь явно прослеживается намек, но как он правильно звучит? Запишу в блокнот и обдумаю. Я обдумывал это довольно долго, но разгадка пока не пришла. Ладно. А что мне там матрос говорил про шесть часов? А, на верхней палубе будет играть духовой оркестр. Он на пароходе едет куда–то вниз, вот компания и договорилась о музыкальных вечерах. Это неплохо. Если они не предадутся исполнению новомодного композитора Мятлева, а будут играть классику, то схожу и послушаю. Надо будет пойти заранее и устроиться поудобнее. Если сесть неудобно, то и оглохнуть можно. До полшестого я провалялся, а потом пошел на верхнюю палубу. Или как там она точно называется, эта самая верхняя на судне палуба.
Музыканты уже сидели, переговаривались, листали ноты, что–то там делали со своими инструментами. Струнные инструменты вроде как настраивают перед игрой, а что делают с духовыми — не знаю. Может, просто смазывают мундштуки глицерином или чем–то вроде него? Пока ждали начала, я успел выпить стакан лимонада. Корочка в стакане напомнила мне про одну старую шутку, которую могли устроить духовому оркестру завистники. Надо было сесть так, чтоб тебя хорошо видели музыканты и на глазах у них начать есть лимон. Когда кривишься от кислоты лимона, музыканты тоже начинают кривиться и игра расстраивается. Впрочем, я могу есть лимон и не кривиться. Не исключаю, что где–то там есть и такие лимоны, от которых и меня перекосит, но пока я таких встречал.
Без Мятлева обошлись. Играли 'Прощание славянки', Моцарта, Баха, еще нескольких композиторов, которых я не знал. Лепота. Благодать. А 'Прощание славянки " у меня всегда вызывает душевный подъем.
А вот и на ужин рыбу давать — это прямо не свинство, а рыбство какое–то. Надеюсь, завтра не будет такого извращения. Поэтому ужин продлился у меня в каюте поеданием консервированного гуляша. Запил его купленной в буфете бутылкой лимонада и только хотел выйти выбросить отходы, как в дверь постучали.
— Кто там?
-Телеграмма Вам, господин. Из Твери!
Вот нелегкая — неужели это начальство меня завернуть решило?
— Заходите!
Вошел матрос и протянул бланк телеграммы. Я глянул на кривовато наклеенные строчки. Нет, это не начальство. Это некий ас–Имо. Просит ответить на тверской адрес, куда переслать некий предмет, дарованный мне по праву и слову его сюзерена. Гм.
