Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь - Биссон Терри Бэллантин (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗

– Я подумаю. Кардинал оглянулся.

– Топор, позаботься, чтобы он принял ванну, подстриги ему волосы и бороду и одень как горца. Он останется тут, пока завтра не взойдет луна.

Седлать Всех гневно рявкнул и стал приподниматься, но шесть мечей, наполовину вынутых из ножен, произвели успокаивающее воздействие. Он позволил увести себя.

Коричневый Пони вопросительно посмотрел на Чернозуба.

– Милорд, эти люди живут убийствами и грабежами.

– Но такова война, разве нет?

Этой ночью Нимми сосредоточенно молился о пришествии мира, но опасался, что Дева его не слышит. Если его кардинала изберут папой, он поставит Девственницу главнокомандующей над ордами.

Глава 21

Этой ночью Нимми спал хуже некуда: дважды просыпался от кошмаров и молился перед распятием. Однажды к нему явился посетитель. Лунный свет из окна падал на белые простыни, и он увидел в дверях темную фигуру. По массивным очертаниям он понял, что это может быть только Седлать Всех. Он вскочил на ноги, готовясь дорого продать свою жизнь, если разбойник вздумает покуситься на нее. Но туша всего лишь что-то буркнула и пошевелилась. Через несколько секунд из коридора за его спиной вынырнула другая фигура. Скорее всего это был кто-то из желтокожих воинов, следивший за ним. А может, Седлать Всех всего лишь бродил в поисках нужника, чтобы помочиться.

Нимми вернулся в постель. Он с содроганием ждал наступления дня, потому что предвидел развитие событий и знал, как Коричневый Пони управляет ими. Нет, в распоряжении Красного Дьякона отнюдь не было карты будущего, но он неудержимо шел к своей цели; что бы ни случалось, он все рассматривал с одной точки зрения: насколько это может быть полезно его замыслам. Нимми был не против разрушения империи или уменьшения ее влияния и восстановления былой мощи папства в Новом Риме. То была конечная цель Коричневого Пони. Часть его деяний носила законный характер. Например, такое, как война; он не сомневался в правоте древнего учения. Но Лейбовиц был мирным человеком – разве не так? Пусть даже ему досталась военная юность.

А Чернозуб всегда был верным последователем святого, хотя далеко не самым достойным членом ордена, которым управляли такие аббаты, как Джарад и Олшуэн. Он отказался от мира, так же как от него отказались аббаты и братия, но теперь он пребывает в средоточии мирских событий, и отрешение от мира кажется бессмысленным. Большую часть ночи он лежал без сна, вспоминая свою преданность Лейбовицу и Святой Деве. Когда он наконец провалился в краткий сон, ему приснилась Эдрия, и он проснулся с эрекцией, борясь с желанием заняться мастурбацией – уже рассвело и по коридору ходили люди.

Без большого желания он отправился сопровождать кардинала на совещание во дворец, где собрались вожди орд и руководство Нового Иерусалима. Это, без сомнения, могло стать началом конца. Шеф заметил его неохоту и сказал:

– Прости, Нимми, но ты мне понадобишься. И Кузнечикам тоже.

Присутствовали всего четыре члена Священной Коллегии: Сорели Науйотт, Чунтар Хадала, Элия Коричневый Пони и новый кардинал, некий вождь Хоукен Иррикава, о котором говорили, что он король лесного народа, обитающего на северо-востоке, и у кого на красной кардинальской шапке красовалось перо. Он утверждал, что превосходит по званию всех князей Церкви, кроме папы. Кроме четырех кардиналов присутствовали несколько военных разных национальностей, представлявших народы и к востоку от Грейт-Ривер и к западу от континентальной разделительной линии; они прибыли в город совместно со своими избранными кардиналами. Состоялась перекличка, пересчет по головам и всеобщее взаимное представление. Мэр Дион явно не избавился от раздражения по поводу прошения Нимми за Эдрию и при первой встрече сделал вид, что не замечает его и Вушина.

Коричневый Пони повернулся к Элтуру Браму, подмигнул и сказал:

– Не будете ли вы столь любезны дать командирам отчет о всех битвах, которые состоялись между Кузнечиками и Тексарком после смерти вашего брата?

Вождь смущенно усмехнулся и начал рассказывать. Через полминуты Дион поднял руку.

– Что он говорит?

– Большую часть я понимаю, – сказал кардинал, – но я достаточно прилично владею только языком Зайцев и свободно – наречием Диких Собак. Язык Кузнечиков – родной для брата Чернозуба.

Дион посмотрел на Нимми и кивнул.

– А Вушин, который командует желтой гвардией, владеет очень эффективными приемами боя без оружия.

Мэр уступил, но как бы подчеркивая свое неучастие в происходящем, отправил Улада и других своих офицеров на скамейку за дверью. Чернозуб переводил рассказ Дьявольского Света о недавних стычках между его воинами и тексаркской кавалерией, эти военные действия, в которых было мало раненых и еще меньше убитых, носили вялый характер. Ибо согласно приказам Святого Сумасшедшего силы Кузнечиков не имели права совершать дальние рейды на защищаемые сельские угодья. Брам не без иронии заметил, что незащищенные угодья к северу от Реки страданий не подвергались набегам, ибо торговля между фермерами и Кочевниками ведется уже много лет.

У большинства принципалов были свои переводчики, которые переводили разнообразные диалекты на церковный, и поэтому совещание шло медленно. В центре внимания постоянно находилась карта части континента между Скалистыми горами и Аппалачами. Чтение карты было проблемой для всех Кочевников, кроме Святого Сумасшедшего, но отец Омброз старался помочь им, разъясняя разницу между Землей и ее изображением на бумаге.

Нимми поймал себя на том, что стал ушами и голосом вождя Кузнечиков, и вскоре позволил себе упрекнуть даже Коричневого Пони и Диона в том, что они, не дожидаясь перевода, переговариваются между собой на церковном или на долинном диалекте ол'заркского. Даже Онму Кун владел тремя языками, а Дьявольский Свет если и понимал еще какое-то наречие кроме языка Кочевников, то не признавался в этом; тем не менее Нимми заметил, что вождь хмурился, когда монах переводил слова «Красная Борода» как «ваша светлость». Сам же его светлость, хотя немного и понимал Кузнечика, хранил невозмутимое выражение лица. Брам не признавал никаких обращенных к нему просьб и тем более приказов, если они исходили не от Хонгана Осле Чиира. Он считался только с Ксесачем дри Вордаром. Его вежливость всего лишь скрывала врожденное высокомерие.

Нимми не мог не восхищаться главой Кузнечиков. Правда, его реакция была сродни восхищению, которое человек испытывает перед медведем гризли или ягуаром, но ведь не исключено, что он может быть дальним родственником Дьявольского Света. Вождь не был ни груб, ни надменен по отношению к монаху, хотя знал, что предки Чернозуба сбежали из орды, чтобы возделывать земли, принадлежащие архиепископу Денвера.

На минуту отвлекшись, Чернозуб заметил, что Святой Сумасшедший, подняв голову, смотрит на одно из окон под крышей.

Монах проследил за его взглядом. Это было то окно на хорах, через которое в здание на последний конклав доставили Амена Спеклберда. Окно было открыто. А в нем подавали знаки полицейский и юный вождь Оксшо, отсутствие которого вызвало подозрение по крайней мере у Чернозуба. Владыка орд поднялся.

– Милорд кардинал, ваша светлость, примите мои извинения, но я должен выяснить, что им надо, – он показал наверх. Коричневый Пони посмотрел в сторону окна, кивнул и сказал:

– Во время вашего отсутствия мы займемся вопросами, которые не имеют отношения к вашим владениям. Если там что-то неладно, пожалуйста, дайте нам знать.

Чиир Хонган (Чернозуб пытался припомнить, как звучит почтительное обращение к нему во время разговора, но то и дело забывал его) вернулся через четверть часа. В это время речь большей частью шла о поставках военного снаряжения с западного побережья. Лицо владыки было мрачным как грозовая туча.