Царь с востока - Хван Дмитрий Иванович (читать хорошую книгу .txt, .fb2) 📗
В спальне, где горел тусклым светом только один фонарь, Юрий и Павел остались сидеть у двери, на широкой лавке, а женщины и Володя удалились за плотную занавесь, разделявшую помещение на две половины. Их приглушённый говор еле слышался и Павлу приходилось напрягать весь свой слух. Чтобы уловить хоть какие-то слова, то же самое пытался делать и боярин, а судя по его недовольному лицу, у него это тоже не выходило. Так прошло минут десять. Наконец, когда мужчины извелись ждать, одна из женщин отогнув край занавеси, выглянула:
- Софроний... - позвала она боярина уверенным голосом, - поди же ты ближе!
Грауль встал с места одновременно с Долгоруковым, подойдя к широкой кровати, у которой стоял голый до пояса мальчишка. Поодаль, на креслице, сидела заплаканная Мария, а вторая женщина утешала её, о чём-то жарко шепча. Бывшая же кормилица Алексея Михайловича указывала Юрию на пару родинок, что были на спине Владимира.
- Гляди, боярин, точь в точь, как у государя было. Истинный Алексеевич сей отрок, без обману!
Долгоруков поменялся в лице - взгляд его стал совсем иным, нежели ещё минуту назад - не было более в нём и тени надменности. Теперь он, низко, в пояс, поклонившись, принялся пятиться к двери, торопясь покинуть спальню и едва удержался на лестнице. Подвели ослабевшие от волнения ноги.
Вернувшись на продолжавшийся без них пир, Долгоруков и Грауль с Володей, как ни в чём не бывало, заняли свои места, а взявший уж себя в руки боярин поднял кубок, рявкнув на пирующих:
- А ну, цыц! Ишь, расшумелись, слово молвить не дадут, ироды!
В полной тишине Софроний, благодаря Бога за чудесное явление наследника престола Московского, сына государя Алексея Михайловича, махом осушил кубок и низко поклонился отроку - то же самое проделали и остальные, кроме ангарцев. Романов едва ли не первый раз за вечер позволил себе улыбнуться, озорно подмигнув Павлу.
А уже через два дня увеличившийся в размерах обоз покатил к Москве, навстречу своей судьбе отправился и Владимир Романов, ещё недавно числившийся ангарским кадетом-отличником.
В это время на другом конце земли, вдали от величественных московских соборов, устремляющихся ввысь золотыми маковками, от гомона многолюдной толпы, от страстей и тайн Двора кипела иная жизнь, непохожая на ту, что виделась из окон московского дворца или виленского замка императора. Тот русский вал, что, начавшись с освоения новгородцами северных земель, перевалил через Каменный Пояс и, походя свалив невеликое силой царство узурпатора Кучума, выплеснулся на необъятные просторы Сибири, достиг Великого океана, но не остановился на его хладных берегах. Далёкие неизведанные землицы, о коих узнавали первопроходцы, манили их, словно и не существовало того предела, у которого они бы остановились. Так вчерашние крестьяне, служилые да вольные казаки с Дона, Яика и Днепра, стрельцы и литвинские полоняники, имея центром своей экспансии Якутск и Охотск, привели под царскую, а затем и императорскую руку колымские земли, столкнулись на северо-востоке со 'злыми в бою и доспешными' чукчами, освоили Камчатку и тянущуюся с севера на юг длинную гряду островов бородачей-айну. А отряд братьев Стадухиных, высадившись на самом Эдзо, встретился с правителем острова, верховным вождём Сагусаином. Старший средь Стадухиных, Михайло, как было на островах, населённых оным мохнатым народцем, сразу же принялся склонять вождя к признанию императора русского как своего господина. Однако властитель эдзосцев показал гостям договор о дружбе и торговле между княжеством Эдзо и Сибирской Русью, чем сразу же отмёл эти попытки. Стадухину ничего не оставалось, как, пополнив свои запасы и оставив нехитрые подарки, возвращаться в Охотск, где он немедля поссорился с воеводами, требуя от них неуплаченных за три года денег. Раздосадован Михайло Васильевич был и тем, что землицы, кои он привёл под руку императора, оказались крайне бедны - ни золотых, ни серебряных руд на островах найдено не было. Лишь на Эдзо узрел он серебряные серёжки в ушах некоторых знатных айну, а более ничего у них не было. Бедный народишко эти мохнатые!
Глава 16
Иной повествователь написал бы в одной из летописей государства Русского - много воды утекло с тех пор, и не ошибся бы. Добрый десяток лет минуло с того дня, как кадет Романов покинул родные для него берега могучей сибирской реки, что берёт своё начало в великом Байкале. Изменилось многое. Уж другие люди стояли у руля обеих союзных держав - на Руси теперь правил молодой император Владимир Романов, вскоре после коронации, воздвигший в Кремле, на территории Чудова монастыря, памятник прежнему властителю. А во главе Верховного Совета Руси Сибирской стоял Станислав Соколов, старший сын первого правителя ангарских земель, похороненного рядом с Радеком на Университетской аллее. Многие из тех, первых поселенцев в этом мире, отошли в мир иной - время неумолимо и с каждым годом число первоангарцев уменьшалось. И самые молодые из них совсем недавно разменяли седьмой десяток. Однако, как и прочие, от дел они отходили неохотно, фактически, лишь смерть заставляла их получить, наконец, отдохновение. Дело их продолжали многочисленные потомки.
Таковым считался и русский правитель - на него возлагались самые большие надежды ангарцев. И он оправдывал их, действуя в интересах своей огромной державы, опираясь на ставленников Никиты Ивановича - новых, зачастую худородных, дворян из провинции, приближенных и обласканных при Дворе, на высшее духовенство, которому пришлось существенно потакать. Кроме того, существенную поддержку Владимиру оказывало и купечество, на которое он сделал свою ставку. Сделал - и не прогадал. Торговое сословие особенно громко заявило о себе ещё в последние годы правления Никиты Ивановича, при жизни прозванного в народе Великим. Купцы, объединяемые в семейные или городские компании, получив обширные налоговые послабления, а зачастую и государственные беспроцентные субсидии, укреплялись и богатели. Торговля с Персией обогатила Астрахань и Дербент, стоящий на самой границе персидских владений - тут хозяйничали по большей части нижегородские купцы. Купцы русские ходили в Хиву, в Польшу, в австрийские пределы, а так же торговали по всей Балтике, учреждая свои дворы в портовых городах - от Краловца, как называли Кёнигсберг, до Колывани, прежде именовавшейся по-шведски Ревалем. А вот ярославцы, например, застолбили за собой торговлю дальневосточную, поставляя на Русь китайский чай, окинавский сахар, корейский перец и прочие специи через Владивосток, где стояли их склады, принимавшие корабли цусимцев и корейцев. Кроме того, немалый доход им приносили и золотые прииски Новой Мангазеи, где Назарьевы и Зубчаниновы имели свою небольшую долю. Но торговцам не только набивать мошну следовало - по уговору с Торговым приказом, ту часть прибылей, что должно было выплачивать казне, купечество вкладывало в народное образование. А именно в строительство и содержание школ, причём от качества опекунства и успехов самих опекаемых напрямую зависело благожелательное отношение к купеческой компании и приказных дьяков, и самого Государя.
Со дня коронации Владимир лишь единожды обратил оружие против врага, вняв отчаянным просьбам императора Леопольда, который молил о помощи. В письме своём Габсбург назвал Романова братом, подтвердив тем самым императорский статус русского властителя. Вскоре государь атаковал и разрушил турецкую крепость Хотин, а его полки рассеяли и обратили в бегство десятитысячную армию османов, прикрывавшую Яссы. В результате султан ослабил натиск на Венгрию, а вскоре заключил с австрийцами мир, восстановивший прежнее положение сторон. Яссы и Хотин, с условием не восстанавливать крепость, были возвращены туркам. На русском же берегу Днестра, разделявшего русско-турецкие владения, было начато строительство фортов или, как их называл военный советник императора, Павел Грауль - укрепрайонов. Такие же укрепления возводились на польской границе, возле града Краловца - начаты они были ещё ранее днестровских, ибо первый воевода Краловца - Ринат Саляев до самой смерти своей утверждал необходимость надёжного прикрытия русской части Пруссии. Вооружались укрепрайоны уральской артиллерией, а нести службу в них считалось за честь. Жалование у солдат невеликое, но скопить кое-какие денежки можно, трофеи, опять же, полагались по праву. А ещё в полках и ротах устраивалось обязательное обучение солдат грамоте. Кроме того, войны Русь не проигрывала давно, а потому отбоя от охотников из народа не было. Рекрутские наборы по воеводствам проводились при большом стечении добровольцев - брали лучших, и уж не было того плача родни, коей воина ранее провожали на службу, словно сразу оплакивали и смерть его. Десяток лет в солдатах для крестьянина являлся немалой ступенькой в обществе, а возвращавшиеся в родные места ветераны, наученные грамоте, с деньгами и подарками для родных, становились завидными женихами. Часто и с большой охотой купеческие компании брали бывших солдат в отряды охраны, даже в приказчики. Вербовали их и в рабочие на заводы, люд выбирал в волостное управление - грамотные люди везде нужны. Все они, как и те из ветеранов, кто после службы возвращался к плугу, числились в запасных полках, кои формировались в случае новой войны. В Европе таковой не предвиделось, постоянную опасность таила в себе лишь Порта - турки были непредсказуемы. Но главный их форпост, обращённый на север - Крымское ханство, было на последнем издыхании, не в силах более оборонять себя от постоянных казачьих набегов. Теперь турки стали подбивать на набеги черкесские племена, снабжая их оружием и золотом. Москве стало необходимо прикрыть территории, лежавшие южнее донского устья - для этих целей на Тамань и Кубань переселялись запорожцы, которым даровали эти земли в безраздельное пользование. Первые суда с отлично вооружёнными переселенцами вышли из Азова и бросили якоря в устье Кубани пять лет назад. Следом за ними двинулись и обозы, формируемые на берегах Днепра. Так началось движение Руси на Юг, имевшее своей конечной целью соединить линией казачьих поселений торговый Дербент, стоящий на берегу Каспия и место на черноморском побережье, ныне именуемое Анабой, имеющей неплохую гавань и весьма выгодное положение. Бывшая генуэзская колония Мапа, некогда захваченная османами, должна была пасть. Столкновения с турками было не избежать, оставалось лишь лучше к нему подготовится.
