Попаданец XIX века. Дилогия (СИ) - Леккор Михаил (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗
Но другие шаги, тоже легкие, но как раз звонкие, заставили его нахмурится. Женщина, явно Анастасия Татищева! Надеюсь, она не будет задерживать их надолго? Очень много работы!
В дверь уверенно постучали. Точно Макурин, только он стучит.
‑ Войдите! ‑ повелительно и, как ни старался, нетерпеливо произнес Николай I.
Вошли действительно Андрей Георгиевич и его невеста, скромные и какие‑то напряженные. Что‑то хотят сказать, ‑ угадал император и величественно начал вставать. и поскольку роста он был большого, почти три аршина, прямо‑таки гигант не только для XIX века, но и XXI, то вставал долго и внушительно, почти медленно.
Андрей Георгиевич вежливо подождал, пока сюзерен встанет во всей огроменный рост и только потом заговорил:
‑ Ваше императорское величество, имею честь пригласить вас на нашу свадьбу к Ильину дню!
‑ Гм! ‑ оценил император, ‑ наконец‑то соизволил, Андрей Георгиевич. Поздравляю! И также вас, Анастасия.
Хватит уже мяться и ссылаться на недостаток денег. Такую красивую девушку запросто украдут!
Молодым было что ответить на такие слова,но было н то время и не то место, чтобы показывать свою гордыню. Поэтому они лишь скромно поулыбались. Потом Андрей Георгиевич, так сказать от лица молодых, произнес благодарственные слова. И все, Настя упорхнула из кабинета по своим делам, как представлял попаданец, хвастаться свадьбой императрице Александре Федоровне и своим подругам – соперницам из числа фрейлинам.
А вот ему было надо работать. И, судя по множеству бумаг и нетерпеливому блеску глаз его работодателя, работы будет много.
Впрочем, хотя Николай I и торопился, а Макурин сидел в ожидании письма с деревянным карандашом с металлическим пером, император все же потешил свое любопытство:
‑ Как состояние твоего поместья?
Тон слов четко показывал, что покровителя интересовало не только хозяйственное обеспечение свадьбы, нот и общее положение в целом. И Макурин так и ответил:
‑ Ваше императорское величество, в ходе обеспечение реформ я решил изменить крестьянские повинности, в частности, совершенно отменил барщину, вместо этого сделал главным налогом крестьян натуральный и денежный оброк.
‑ Да? ‑ спросил Николай скептически,‑ и, что же, как будет доход у моих дворян? На сколько предполагается уменьшить?
В XIX веке, по крайней мере, в первой половине, стойко держалась теория, что именно барщина дает помещикам наибольший доход. И даже, что без этой повинности помещичье поместье погибнет. Попаданец считал, что такая теория, возведенная в абсолют, совершенно не верна. И собирался это доказать.
‑ Ваше величество, я знаю, что некоторые дворянские теоретики считают, что барщина является вершиной помещичьего хозяйства. Не буду отвергать эту мысль с ходу, в отдельных местностях она весьма правдива. Но я четко буду опровергать расширение ее на всю страну.
‑ Однако же! ‑ скепсис на лице Николая I сменился определенным интересом, продолжайте, милостивый государь, я весь во внимание!
Реакция императора воодушевляла. Тут, главное, не зарваться и не дать петуха. Подождав, попаданец скромно продолжил:
‑ Более того, вообще не являясь теоретиком и не будучи большим практиком, я буду говорить только о своем поместье, выдавая именно его доходы на суд общества.
‑ Ага! ‑ вдумчиво сказал император. Еще бы! В первой половине XIX веке российское общество еще было обществом обязательно дворянским. Разночинцы еще играли очень скромную роль, если не меньше. А среди дворян значительное место было у императорской власти. То есть сидящий здесь император Николай на две трети, если не больше, олицетворял и народ, и государство.
‑ И что же вы интересного увидели в своем поместье? ‑ в качестве затравки спросил августейший судья, саркастически покусывая губы.
‑ Я пришел к однозначному мнению, ‑ твердо и охотно стал отвечать Николаю Андрей Георгиевич, ‑ во‑первых, поместье находится на Нечерноземье с незначительным доходом собственно земле, но, во‑вторых, оно стоит в пригородной зоне столицы, где очень большая тяга к продовольствию. Отсюда и оброк. Крестьяне будут много получать продуктов и различного сельскохозяйственного сырья и продавать их на городском рынке.
Надо только помочь им. Вот я для начала уничтожил барщинный участок земли и расширил земельный оброчный надел. При чем, обратите ваше императорское величество, основной надел крестьяне держат за четверть оброка продуктами и деньгами, а еще четверть натуры он должен продавать мне с хозяйства. А с полученного дохода дополнительной земли он должен мне уже треть урожая.
При чем, все это или уже обычай, что для крестьян равносильно законом, или он берет это исключительно добровольно.
‑ Так, и что же? ‑ не стал сам считать император и подытоживать из этого, ‑ кто выигрывает, кто проигрывает?
‑ Конечные цифры считать еще рано, ваше императорское величество, но, тем не менее, посмотрите – помещик, то есть в данном случае я, увеличит в этом году доходность в поместье на два раза до двадцати тысячи рублей серебром, крестьяне получат в среднем полтора раза больше. Горожане же имеют больше объема продовольствия в среднем на 40% меньше стоимости.
Император опять скептически почесал щеки:
‑ Прямо‑таки все выигрывают? Не может быть того!
‑ Земля проигрывает, ваше императорское величество, ‑ предложил в шутку Макурин, ‑ она быстро истощается и через несколько лет, если ее не удобрять, произойдет катастрофа
Императору такой паллиатив не понравился. Не поверил.
‑ Конечно, все это происходит не просто так, надо больше работать и крестьянам, и помещикам. Но не страшно много. Ведь те и другие работали на барщине, а теперь они лишь перейдут на рыночный оброк.
‑ Что за ерунда происходит, ‑ уже серьезно озаботился Николай. ‑ то есть вы пытаетесь мне доказать, что простая реорганизация деревни, без коренных сдвигов, позволит резко увеличить доход практически всех слоев населения?
‑ Я не очень разбираюсь в теории, ‑ предупредил Андрей Георгиевич, ‑ вам лучше и доказательно покажут это дворянские теоретики. Их, правда, тогда оплевали, но совершенно бездоказательно.
‑ Я подумаю и поговорю с этими личностями, ‑ сказал Николай. – раньше я считал их просто болтунами, но вы так их распрогандировали, что уже самому интересно.
Еще бы не интересно. Попаданец Макурин хоть и не был профессиональным историком, но немного знал о мучениях Николая I. С одной стороны, его устраивало положение в стране. Более того, он интуитивно понимал тупиковость любого развития. С другой стороны, император видел, что Россия все больше отстает, требуется проводить скорые и довольно крупные реформы.
Вот и получалась такая картина маслом – проводить быстрое развитие, но при этом ничего ни чего не делая. Ха‑ха, бежать на месте любым темпом с понятно каким результатом.
А тут к нему приходит такой черт и говорит, что только в сельском хозяйстве, даже в одном поместье, но можно проводить именно такое развитие, никуда не идя. У монарха явно началась эйфория.
Пусть проводит любую проверку, ему все равно, он чист. Надо еще добавить об отдельных промыслах
‑ Кстати, ваше императорское величество, для развития отдельных крестьянских хозяйств и поместья в целом очень пользительны некоторые промыслы. Пчеловодство, например. Прибыльно для собственника, хорошо для потребителей, и полезно для сельского хозяйства.
Николай I, который сегодня уже видел всякую положительную теорию, отметил это, но без огонька. Что же, добавим практики.
‑ Есть у меня и другие промыслы. Скажем, добыча соли. Вот такая, ‑ он неожиданно для собеседника вытащил вдруг солонку. Соли получилось еще маловато, но для полуфунтовой посудины хватило.
‑ Однако же! ‑ опять удивился Николай Павлович, ‑ вы и соли умудрились добыть. Я когда тебе давал задание получать соль, рассчитывал, что получишь ее не раньше рождества, а ты вон оно.
‑ Ну, рыночный объем я получу только летом. Повезло найти хороший источник, соль там получается чистая, почти белая и без примесей. Пожалуйте, ваше императорское величество! ‑ предложил Макурин императору и, чтобы тот не подумал чего, на глазах монарха взял из солонки щепотки соль. Кинул в рот. Честно говоря, вкус самому нравился.
