На Темной Стороне - Никитин Юрий Александрович (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
Когда он вернулся, в номере Ермакова находились только Валентин и Макс. Пахло вином, жареным мясом, острыми специями. Постель измята, стол сдвинут, от матовой поверхности пахло дешевыми духами и женской задницей.
Макс кивнул Дмитрию, взял один из журналов и тут же ушел. От него пахло вином, а когда вышел в коридор, сразу же двинулся к своему номеру, сильно пошатываясь и напевая про веселого ковбоя и печальную Мэри.
Ермаков и Валентин, тоже с раскрасневшимися потными рожами, беседовали, как понял Дмитрий, о высоком: судьбах мира, цивилизации. У него тоже всегда выплывали почему-то именно эти темы, когда уровень гормонов в крови резко опускался.
– Планета, – говорил Ермаков лениво, – перегружена деятельностью придурка, которым является человек. Сейчас на планете их… да ладно, нас – восемь миллиардов! А по расчетам специалистов… хоть американских, хоть российских, хоть индийских, – планета в состоянии выдержать без вреда для себя не больше двух миллиардов. Да и то при условии сохранения экологии и прочих навязших в зубах лозунгов: ведь человек с каждым годом гадит все больше и ядовитее.
– Двух, – усмехнулся Валентин. Он взял из рук Дмитрия журналы, швырнул их на середину стола обложками вверх. – И полтора прокормить будет непросто… У меня диссертация на эту тему. Закрытая, правда.
Дмитрий тихонько присел в сторонке. Ермаков сидел в классической позе отдыхающего бизнесмена, красиво закинул ногу на ногу, так что стопа лежит на колене, отчего вид и отдыхающий и демонстрирующий, что суставы еще гнутся, что хозяин этих суставов регулярно занимается спортом.
– Впереди очень непопулярные решения, – сказал он, морщась. – Когда провозгласили гордый лозунг, что любая человеческая жизнь – священна, никто не предполагал, в какую страшную ловушку мы, все человечество, попали! Если раньше умирали от любой болезни, то сейчас медицина спасает любых уродов, идиотов, неизлечимо больных… а они, в свою очередь, плодятся как тараканы.
– Ну уж…
– А что им еще делать, – возразил Валентин, – как не плодиться? На работу не берут, но социальное пособие у них побольше, чем у нас с вами зарплата вместе с нашими семьями. Вот и трахаются, ведь это, как говорят классики, от ума не зависит. Скорее наоборот. От идиотов детей больше разводится, чем от академиков. Мало того что дебилы отнимают наши деньги… да-да, бюджет у нас с ними один!.. они плодятся, и на их ублюдков тоже уходят наши с вами деньги. Те деньги, которые недополучают наши дети, чтобы учиться в современных классах. Сейчас врачи вопят: каждый шестой – дебил, каждый одиннадцатый – полный идиот. Это значит, что вот-вот произойдет то страшное увеличение на полпроцента, которого все страшатся, ибо изменения станут необратимыми! Гены идиотов разойдутся по всему народонаселению планеты, и все наши дети постепенно станут идиотами. Но первый же политик, который осмелится сказать об этом, получит прозвища фашиста, мракобеса, человеконенавистника, убийцы нерожденных детей, от него уйдет жена и отвернутся дети, а двери «приличных» домов и обществ закроются перед ним!
Ермаков покосился на притихшего Дмитрия, слегка улыбнулся:
– Мы попали в страну, которая впереди планеты всей… У них и дебилов как нигде, и уродов, и всякие нацменьшинства уже стали большинством, а нормальные люди уже в меньшинстве.
Валентин быстро посмотрел на стол, на Дмитрия, заметил ли следы потной спины, скривил губы:
– Да уж…
– Так что, – закончил Ермаков неожиданно, – мы не должны колебаться: убивать или не убивать. В этой стране должны убивать без жалости. Это только на пользу человеческому роду, к которому принадлежим. Мы можем и должны убивать как мужчин, так и женщин, детей. Все плодят уродов!
Дмитрий вздохнул с некоторым облегчением. Все-таки не один он такой продвинутый, у которого руки чешутся убивать юсовцев всех подряд, убивать без жалости. И если бы не эти обветшалые лозунги о высшей ценности человеческой жизни…
– Ну, – сказал он уважительно, все-таки стажер еще не человек, ему позволяется говорить только на тон ниже, – у них тут полиция на каждом шагу. Правда, тут же разбегаются как тараканы… они ж не хотят быть героями!.. но какой-нибудь из обывателей возьмет и стрельнет с балкона…
– Обыватель? – удивился Валентин.
Ермаков засмеялся:
– А что, мало наших сюда эмигрировало?
Дмитрий ощутил, как и его рот расплывается до ушей. Если русский эмигрирует в США, то первым делом покупает при первой же возможности оружие, которое под таким запретом на родине. И безрассудно, чисто по-русски, будет защищать страну, в которой живет.
А вечером в подвальной штаб-квартире Ермаков предложил руководству «Знамени пророка» план, как напасть на Хоунстоун. По их же подсчетам, там уже томятся восьмеро из их группы да еще трое из «Знамени Аллаха». Если освободить и «аллаховцев», это нанесет их организации немалый моральный урон, а о боевом духе и мастерстве «пророковцев» заговорят по всей Империи.
Грязный Гарри, глава организации, выслушал скептически, Вилли и молодые члены движения пришли в восторг, остальные хранили молчание, только Джекобс проворчал:
– Дурацкая идея.
– Почему?
– Да потому, – огрызнулся Джекобс. – Чтобы нападать на тюрьму, надо пушек натащить! Десант высаживать с вертолетов «Чинук»… или как там они называются! Да еще и крылатыми ракетами по охране… Но и тогда половину наших перебьют раньше, чем начнем взламывать ворота. Бред какой-то.
В подземелье спускались молодые негры, все, как опереточные герои, обвешанные оружием с головы до ног. Лампы бросали желтые блики на их потные решительные лица. Дмитрий видел, как прибывшие переговаривались с членами комитета, те передавали им клочья бумажек, словно подозревали в стенах подслушивающие жучки.
Седой негр получил кличку, как предположил Дмитрий, по популярному киногерою двадцатилетней давности. Тот Грязный Гарри дрался за справедливость, как ее понимал, не выпуская из рук дымящиеся пистолеты.
Вилли сказал горячо:
– Не слушайте Джекобса! Мы сможем. А если даже не сможем… если не удастся выбить ворота, то все равно о нашем подвиге узнает вся эта прогнившая страна! Мы прославимся!.. Каждый будет повторять имя «Знамени пророка» с восторгом или страхом, но равнодушных не останется!.. Нас не остановят даже их новые пули со снотворным…
Ермаков насторожился:
– Каким снотворным?
– Не знаю, – огрызнулся Вилли. – У них теперь есть пули… крохотные такие пульки, что валят, как слонов в саванне.
Тарас удивился:
– Зачем?
– Да права человека, – ответил Вилли разозленно, – то да се… На самом же деле мертвый ничего не расскажет, а захваченного можно потом так обработать, что сам себе руки отрежет!
Тарас покачал головой:
– Но это же несерьезно! Пока я засну, успею искрошить с десяток человек… Даже голыми руками замочу.
Грязный Гарри вмешался:
– Это не совсем снотворное. Что-то парализующее. Типа кураре, но не смертельное. Зато валит с ног сразу. Ну, почти сразу.
Тарас сказал скептически:
– И что же: подпольные заводы по переработке кокаина держите, а противоядие еще не придумали? Это ж так просто! Накачайтесь противоядием – и флаг в руки! Вперед и с попутным ветром в горбатые спины.
Грязный Гарри обиделся:
– Мы не мафия, у нас нет таких заводов. Знали бы, сожгли бы еще раньше полиции. А противоядия у нас есть, прямо из их же лабораторий сперли! Да только накачиваться против этого кураре – не просто бесполезно, а смертельно!
– Как это?
– Это противоядие – сильнейший яд сам по себе. Мы не знали, двоих потеряли, когда… Словом, противоядие работает только на человеке, в теле которого уже яд! Один яд обезвреживает другой…
Тарас присвистнул, лицо вытянулось, как у коня. В глазах беспечное выражение наконец-то сменилось выражением сильнейшей тревоги.
– Да, – протянул он, – это хитро…
Вилли, чувствуя, как чаша весов заколебалась, сказал резко:
