Тайна Нереиды - Алферова Марианна Владимировна (читать книги полные txt) 📗

– Мы отправимся в город, – сказал кто-то из бессмертных бойцов. – Мы хотим воевать.

– Неужели? Когда-то вы решили умереть, чтобы не убивать. И вот спустя двадцать лет, вы, бессмертные, хотите взяться за дело, которое прежде повергало вас в ужас. Надо было размышлять двадцать лет, чтобы решить дилемму в пользу войны?

– Мы решаем не в пользу войны, – отозвался Тиберий Деций, тот, кто был когда-то братом Элия. От Тиберия остался лишь бледный абрис, жизнь куда ярче нарисовала образ младшего брата. – Мы – бессмертные, и потому все решаем иначе.

– Да, человек выбирает что-то одно, у него мало времени и ему приходится оберегать свою жизнь, – подал голос Луций Проб. – Человек торопится, бежит и несет в руках стеклянную чашу. Упадет – разобьет. Жизнь кончится, прекратится бег. Наша чаша из злата. Мы роняем ее, поднимаем и продолжаем бежать. У нас нет дилеммы или-или. Мы вмещаем все.

Юний Вер смотрел на него и казалось, видит он не Луция, а сына его Марка, центуриона-следователя. То же чистое лицо, та же тонкая прорезь рта. Живой Марк – стекло, мертвый Луций – злато. Странные образы… Домыслы «Нереиды» кажутся правдоподобными лишь на фоне бессмертия «Нереиды». Ложный фон, созданный ложным освещением. Красный отсвет на синем исчезнет вместе с лучами рассвета.

– Мы вернулись ради высокой цели, – сказал Тиберий Деций. – Я уверен в этом. Пока предназначение скрыто от нас. Но вскоре мы узнаем, что нам было предначертано Фортуной.

– Вы бесплодны и не в силах никого поразить мечом или нажать на спусковой крючок, – напомнил Вер.

– Мы создадим себе тела. Так, как это делали гении. Разве в мире мало атомов, чтобы создать из них плоть для души?

– Тела создать можно, – согласился Вер. – Но, обретя тела, вы станете смертны.

– Смерть? Лишь временный плен, пока плоть не разложится, и мы вновь не обретем свободу. – Проб говорил обо всем легко. Будучи бессмертным, легко думать о смерти. Но Вер почему-то не ощущал той же легкости.

– Хорошо, идите. Но вам придется принять облик аборигенов. Римляне слишком хорошо знают друг друга в лицо. Вы можете выдать себя за беженцев.

– А ты? – спросил Тиберий Деций.

– У меня другой противник. Вам он не по зубам.

– Я останусь, – сказала Юния Вер. – Кто-то должен быть подле тебя, сынок.

Он видел ее такой, как в вечер прощания. Такой ее запомнил четырехлетний Вер. Все то время, пока он странствовал, пытаясь отыскать смысл своей жизни и жизни мира, они ждали его в ледяном безмолвии колодца. Теперь они сделались ровесниками, хотя по годам годились Веру в отцы. И вот они вновь должны расстаться.

И он позволил им уйти.

Глава XI

Игры варваров (окончание)

Они ждали штурма со дня на день, но все равно штурм начался неожиданно. Грязно-коричневые волны покатились к городу – это тысячи людей кинулись к стенам. С визгом и криками волочили пленники огромный таран к воротам. Две батареи монголов открыли огонь, но пушки были установлены слишком далеко, и снаряды взрывались среди своих. Орудия тут же смолкли.

Не монголы тучей неслись к стенам – это бежали подгоняемые плетьми крестьяне, захваченные в соседних поселениях или в окрестностях Нисибиса. Монгольские всадники безопасно скакали среди них, зная, что в своих осажденные стрелять не будут. От летящих стрел небо над Нисибисом стало черным. Солдаты гарнизона замешкались, кое-кто даже опустил винтовки. Немолчный вопль отчаяния повис над городом – ополченцы узнавали своих родственников и друзей, и выкрикивали их имена, как будто это могло спасти пленных.

– Огонь! – рявкнул Рутилий.

Одна из пушек на бастионе плюнула картечью. Бегущие к стенам пленники полегли, будто десница великана раскидала их по полю.

К Рутилию подскочил немолодой чернобородый мужчина.

– Мы не можем стрелять! Не можем! – кричал он на латыни с сильным акцентом. – Там мой брат и мой племянник. Не могу.

– Огонь! – орал трибун. – Или на штурм Антиохии ты побежишь впереди монголов, а свои будут стрелять в тебя.

Римляне открыли огонь. Несколько горожан кинулись на преторианцев, и на стенах завязалась настоящая потасовка. Лишь когда Рутилий застрелил двух бунтарей, среди защитников воцарилось подобие порядка. Трибун приказал по мере возможности целиться в монголов, но приказ этот был невыполним – варвары всякий раз укрывались за пленными. Выстрелы, казалось, вообще не причиняли наступающим вреда. Если кто и падал, то на его место тут же становился другой и продолжал бег. Зато стрелы жалили смертоносными осами. То там, то здесь слышались крики боли и проклятия. В нескольких местах одновременно разорвались гранаты монголов.

– Вот из чего они стреляют, – сказал Квинт, указывая на черную трубу, которую держал на плече монгольский всадник. – Назовем это гранатометом.

– Откуда такая вещь у варваров? – изумился Элий.

– Они захватили империю Цзинь. А китайские инженеры мастера на всякие штучки. Сними-ка этого красавца, – приказал Рутилий Неофрону.

Преторианец прицелился. Монгол взмахнул руками, уронил свою черную трубу и, слетев с коня, утонул в сером море пленных.

– Гранаты беречь. Патроны тоже, – приказал трибун.

В такую минуту надо ни о чем не думать – просто стиснуть внутри себя что-то жалкое, рвущееся наружу, скулящее. Элий не знал, что он подавляет в себе – безумный ужас или безмерную жалость.

«Нас слишком мало…», – только и позволил себе подумать Элий.

Взгляд его упал на сидящего в тени зубца ополченца в стеганом самодельном нагруднике и в шлеме, сползающем на глаза. Широченные лазоревые шаровары скрывали округлость бедер. Женщина? Может быть. Женщины вступали в ополчение порой охотнее мужчин – они прекрасно знали, что ждет их в случае падения стен. Ополченец повернулся, и Элий узнал Роксану.

– Что ты здесь делаешь? Тоже собираешь материал для книги?

– Почему бы и нет? – отвечала она, клацая зубами.

– Стрелять по всадникам с черными трубами! – отдал приказ Рутилий.

И тут же граната ударила в полуразрушенный зубец стены. Осколки кирпича, известковая пыль. Вопли боли и отчаяния. Двое раненых и один убитый. Все трое – горожане.

Первая лестница ткнулись лапами в стену. Визжа, наверх полезли атакующие. Пленные впереди, монголы сзади. Вниз полетели гранаты. Лестницы разлетались щепками, гроздья людей ссыпались вниз. Под стенами образовалось кровавое месиво. Оно чавкало под босыми ногами вновь прихлынувших к стене пленников. Несчастные толпились внизу, ожидая своей очереди. Будто не за смертью явились сюда, а за хлебом.

В одном месте нападавшие добрались почти что до края стены. Брошенная вниз граната убила нескольких людей, но не причинила лестнице никакого вреда. Двое гвардейцев пытались оттолкнуть лестницу шестом, но им не доставало сил. Элий бросился к ним. Квинт – следом. Вчетвером они уцепились за шест и налегли. Лестница принялась выпрямляться. Повисшие на ней люди напрасно тянулись к стене – каменный зубец неумолимо удалялся. Беспомощные ободранцы вопили на разные голоса. Сидевший на верхушке лестницы монгол выстрелил из пистолета. Пуля вошла стоявшему впереди Элия гвардейцу в плечо. Преторианец пошатнулся, но жердь не выпустил. Раненый был у самого края стены.