Путь, исполненный отваги - Беразинский Дмитрий Вячеславович (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Насколько Ростислав успел выяснить, в соседней России некоторым представителям народа от этой самой демократии было уже тошно. Очевидно, под понятием демократии славяне разумели анархию и хаос. Народ начинал скучать по твердой руке – еще одна форма ничем не объяснимого извращения. Вернее, объяснимого, но подобных объяснений Ростислав слушать не любил.
А здесь, в Беларуси, рука вроде как появилась, но уже подняла хвост недовольная интеллигенция. Дескать, жмут, гады! Другие кряхтят о том, что Батька всех подмял под себя, третьи кричат об огромном бюрократическом аппарате, так называемой вертикали. С ходу разобраться в этой мозаике было невозможно, особенно когда в одно ухо кричит Галка, а другое заняла Светка, испрашивая совета в какой-то личной проблеме.
От рассуждений сестриц за версту веяло феминизмом самой высшей пробы, и Ростислав хитро улыбался отцу и Софье, сидевшей по левую руку от него. На первом месте у девиц были самолеты, а мужей они собрались заводить после тридцати годочков. Детей, соответственно, в ту же пору.
– И откуда у них эти буржуазные замашки? – шутливо поинтересовался Ростислав у отца. Тот неожиданно не принял шутливого тона и на полном серьезе ответил:
– Полинка наша постаралась. Она ведь нынче твою комнату занимает. Вернулась три года назад из Обетованной земли. Никакой там не рай – соврал Яхве Моисею. Не для нашего человека эти земли.
Ростислав удивился настолько, насколько это вообще возможно для человека, имеющего за плечами три четверти века. Он привстал из-за стола и ошалело спросил:
– Так какого рожна вы все молчите, как в рот воды набравши? Где она? Я ее ведь никогда не видел. Мы же с ней спина к спине девять месяцев...
– Успокойся, Ростик, – улыбнулась Маша, – дома наше сокровище. Чудит. Сидит у себя и губы дует. В революционеры записалась. Прямо как Ленин... только из эмиграции вернулась – и в подполье. Начиталась всякого вздора в своем Израиле...
– Что она уже натворила? – Ростислав снова принял сидячее положение. Алексей Михайлович сделал жест, типа «не гони лошадей».
– Ну, сынок, не торопись. Видишь, гостья наша уже соскучиться успела! После поговорим!
Софья и вправду скучала. Роль царицы предполагает наличие постоянного внимания к своей персоне. Естественно, за годы заточения в монастыре привычка повелевать и править сильно ослабла, а внимание к себе она ощущала лишь в те мгновения, когда ей приносили пищу. Но за последний месяц все ее привычки вернулись, как будто никуда и не уходили, она вновь привыкла быть на перекрестие взглядов. Нынче она даже ощущала какую-то обиду на своего министра и этих людей. Вот ведь она – Государыня всея Руси, вот она! А им и дела нет, вцепились в профессора Каманина, завладели его вниманием, а царица одна! Нельзя ей быть одной – не та у нее должность!
Ростислав после слов отца повернулся к ней.
– Господи, Соня! (Они договорились, чтобы не вызывать подозрений, обращаться между собой по-простому.) Прости! Я совершенно обо всем забыл!
Ситуация требовала появления кающегося грешника. Спроецированный на данное место, время и ситуацию грешник легонько мазнул царицу губами. Лет десять, как не знавшая такого фривольства, Софья задрожала всем телом.
– Полегше, – быстро прошептала она, – министер!
На лицах отца и Маши была некоторая растерянность. Ведь перед тем как исчезнуть в неизвестном направлении, Ростислав встречался с девушкой по имени Инга. А эта красавица лет на десять постарше Ростика выглядит. По меньшей мере.
Алексей Михайлович кое-что знал. Но за десять лет не проговорился ни разу. Как-то спустя неделю после исчезновения сына его посетил здоровенный мужик, назвавшийся Семеном. Сильно не вдаваясь в подробности, он объяснил обеспокоенному отцу, что его сын привлечен для участия в засекреченном проекте. Он даже назвал приблизительную дату появления Ростислава. Но все равно в деле многое было неясным: какие засекреченные проекты, когда у молодого независимого государства бюджет трещит по всем швам; кто такой этот Семен? Для успокоения он показал Алексею Михайловичу солидные документы, а также передал не менее солидную пачку денег – якобы аванс; сын ни разу не заговорил об этом, а с бухты-барахты такие дела не делаются.
Поэтому отец не мог дождаться того времени, когда они уединятся в кабинете для беседы. Ростислав тоже ждал этого момента, а также он очень хотел побыстрее встретиться с Полиной. Ироничные слова Маши заронили в его душу семена сомнений и тревоги. Похоже, внутри семьи имеются серьезные проблемы. Неспроста отец выглядит таким усталым, что ему можно дать и все семьдесят. Единственное, что пока ему было непонятно, – куда девать на время «аудиенции» Софью.
Но неожиданно проблема разрешилась: взглянув в очередной раз на царицу, он обнаружил, что та уже клюет носом. Утомленная переносами и переездами, Софья Алексеевна попросту жутко хотела спать.
К счастью, с земной сантехникой она была знакома по недавнему недельному пребыванию в Неверхаусе, поэтому процедура отхода ко сну заняла минимум времени. Уложив женщину спать, Маша сказала, что пойдет на кухню варить особый кофе по-турецки, к которому Алексей Михайлович привык за два года пребывания в Анкаре. С девяносто восьмого по двухтысячный год он был там в командировке по обмену опытом.
Близняшки умчались на дискотеку, предварительно выторговав у вновь обретенного братца полдня завтрашнего времени. Как только за ними затворилась дверь, отец спросил Ростислава:
– Ну что, прохвессор, уделите биологическому отцу время сейчас или нам будет разумнее пообщаться после?
– Знаешь, что, батя? – многозначительно произнес сын.
– Что?
– Не выпендривайся, вот что! Пойдем к тебе, тыщу лет не был в твоем кабинете!
Отец хмыкнул, но послушно направился в конец коридора, шурша по паркету мягкими тапочками. Дверь в его кабинет неожиданно оказалась металлической. В ответ на недоуменный взгляд Ростислава, пояснил:
– В соответствии с новой статьей Уголовного кодекса. Халатность при обращении с документами, имеющими возможность причинить прямой, а также косвенный вред при попадании в руки «супостата». Деревянная дверь – это халатность. Окно без решеток – тоже халатность.
– Батя, так ведь специалисту, что деревянную дверь отворить, что железную – раз плюнуть.
– Железная дверь – это уже не халатность.. Это значит, что я все предусмотрел в соответствии с инструкцией. А если открыли железную дверь, то тут вина составляющих инструкцию.
Отец сел в свой излюбленный стул с подлокотниками, а Ростислав расположился напротив – в кресле. Сын щелкнул пальцами.
– А их в чем вина, хотел бы я знать?
Отец неопределенно пожал плечами.
– Наверное, в том, что не все предусмотрели. Ладно, эта дверь и так отняла у нас почти пять минут. Где же Маша? А-а, вот и Маша! Вот и ты, моя подружка. Выпьем, Маша, где же кружка?
– Там по сценарию должно звучать «старушка», – заметила Маша, выставляя на стол чашки, кофейник, сливочник и сахарницу.
– Ну, на старушку ты еще не тянешь! – улыбнулся ей Ростислав. – Максимум на тетеньку.
– Ага, – согласилась мачеха, – какая бабка без внуков? Не желают мои девки замуж, западный образ жизни ведут, понимаешь. Ладно, пошла я, если нужна буду – кликните.
Дверь за Машей затворилась почти бесшумно.
– Каучуковые прокладки, – пояснил Алексей Михайлович, – без них звук, как у автоматного затвора. Бери кофе, и только скажи, что не нравится. Буду личным врагом.
Ростислав послушно налил из кофейника почти полную чашечку (граммов сто двадцать от силы) густого, точно патока, кофе. Не будучи сколь-нибудь опытным ценителем, он отхлебнул пару глотков и прислушался к вкусовым рецепторам.
– Даже и не пытайся оценить, – предупредил отец, – нёбо пока еще не привыкло. Зато через месяц ты точно не сможешь пить растворимую бурду! Правда, каждый день нужно кофейничать... Эх, лопни моя селезенка! Давай по грамульке коньячку, сынок, тяпнем! Много уже не могу, а грамм пятьдесят приму.
