Другие Семь дней (СИ) - Гвор Виктор (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
Казалось бы, все устаканилось. Немецких диверсантов выловили без остатка. Задержанные уже давно в Минске, а то и куда дальше переданы. На границе – тишь, гладь да божья благодать. Тишина, как на кладбище посреди болота. Основные нарушители – контрабандисты с обеих сторон пока в ситуации не разобрались. Старых тропок не тревожат, а новые торить – опасаются. Неси службу, радуйся…
Вот только если для чего и существует руководство и командование, так это для того, чтобы служба медом не казалась. Лейтенант оставил в сторону кружку и вытер руки о вафельное полотенце, оставленное в канцелярии заботливым старшиной. Взял лежащую в стороне телеграмму, придавленную, чтобы не унесло сквозняком, кобурой с ТТ:
«Во взаимодействии с местным управлением ГБ НКГБ обеспечить принятие и размещение эшелонов, а также передачу польской стороне бывших военнослужащих польской армии, интернированных в СССР после освобождения Западной Белоруссии и Западной Украины…». Сроки, ответственные лица. Все как обычно в подобных документах. Но вот указание о возможности провокаций и их недопущению настораживают.
Что там рассказывал Василий по этому поводу? Якобы мы всех этих поляков в расход вывели, применив высшую меру социальной защиты, о чем немцы во всю глотку поведали миру через два года после случившегося[45]. Или поведают? Должны были поведать? – с этим переносом запутаться несложно. И что самое увлекательное, Геббельс и компания завыли точь?в?точь тогда, как им поплохело на фронте. По сопатке получили и сразу могилы расстрелянных обнаружили. Очень вовремя, если не сказать громче.
И где? В Катыни, надо же… Кижеватов был в позапрошлом году в тех местах, и видел тот небольшой, редкий до прозрачности, лес между дорогами. Ну да, нашли место. Они бы еще заявили, что расстрелы прямо в центре Смоленска происходили, и никто ничего не видел и не слышал. Рядом с тем местом не только дороги, а еще дом отдыха НКВД и пионерский лагерь… Впрочем, это если головой думать, то понятно, что «липа» чистой воды. Но поляки в эту ерунду верят, как в божественное откровение. И ко всему, многие заинтересованы правду прикрыть. Так что, провокаций можно и нужно ждать ежечасно. Все же с отъездом ЧОПовцы могли и не спешить, их опыт весьма бы пригодился. Нынешняя война всяко отличается от перестрелок на «зеленке». Но они?то уже наверняка в Харькове. Андрей вспомнил огромные, словно вагоны поезда, машины, гоняющие со скоростью хорошего гоночного автомобиля, грустно вздохнул. И его бойцы, Нестеренко с Фридлендером там же. Фактически, в отпуске, хоть по бумагам и командировка. Заслужили ребята, спору нет. Переодетых «диверсов» из немецкого осназа вычислить и скрутить, это не фунт изюма. Но сейчас они были бы нелишними. Вечная беда с нехваткой личного состава. А еще, майор требует наряд на погранпосту своими бойцами усилить, как будто на комендатуре бездельников мало. Ту же учебную заставу распатронить можно…
Лейтенант закусил нижнюю губу и, отложив телеграмму, начал прикидывать план мероприятий заставы. Потом, конечно, из отряда на комендатуру, а затем и на него спустят приказ. Но, если многое можно сделать заранее, то отчего бы не сделать? Основная задача любого командира – думать. Причем, думать до боя…
Записывая для памяти приходящие в голову идеи, Андрей отгонял настойчиво лезущие в голову воспоминания об увиденном фильме. Там, в не случившемся будущем и его, и бойцов ждало куда более трудное дело. Но они справились тогда, значит, справятся и сейчас. Надо только использовать весь свой опыт и переданные потомками знания. И перекрыть все ходы?выходы так, чтобы муха не пролетела, а не то, что террорист с гранатометом или пулеметом. Или еще хуже – с каким?нибудь сильным ядом из придуманных в будущем. При этом, надо обставить все незаметно от нахлынувших после обращения Советского Правительства туристов из того самого будущего. Так что думай, лейтенант, ломай голову. Это твоя застава и твой долг.
г. Харьков. Паровозное депо «Жовтень»
Венька Фридлендер, ученик слесаря
Актовый зал паровозного депо «Жовтень» был забит битком. Пришлось принести дополнительные стулья из канцелярии, приемной и комнаты профкома, и все равно чуть ли не треть пришедших вынуждена была сидеть на подоконниках или привалиться к стенам по бокам от входных дверей. Председатель профсоюзного комитета, крепко сбитый широколицый мужчина прохаживался перед столами президиума и бросал в зал короткие рубленые фразы:
– … Вот так должен поступать советский человек… Пример всем нам… Настоящий товарищ…
В конце каждой фразы профсоюзный лидер вытягивал руку в сторону невысокого худенького паренька, смущенно стоящего у правого края сцены. Тот, явно не привыкший находиться в центре внимания, внимательно изучал пол у себя под ногами и прятал за спину недоотмытые от въевшегося в кожу масла руки, покрытые мозолями и заусенцами.
– Ну, Вениамин, – закончил речь предпрофкома, – расскажи товарищам, как… – он чуть не брякнул: «дошел до жизни такой», но вовремя сообразил, что эта фраза немного не к месту, и закончил, – …как было дело.
– Та шо? – вяло промямлил паренек. – Чи я не так шо? Я того… Степанычу же нужнее. Мине ж на баловство…
Зал взорвался аплодисментами.
* * *
«Украину» Венька нашел в мусорной куче. Выбросил туда велосипед отец Дрюхи Беззубого, предварительно наехав на предмет гордости сына задними колесами служебной «эмки». Наехал, скорее всего, не для наказания сына и не по его вине. Потому как, иначе выпороли бы, да и все. А Беззубому даже новый велик купили. Остатки старого же, Капитон Серафимыч отволок на помойку, с которой Венька притаранил к себе домой.
Преступления в том не было ни малейшего. Выкинул – забыл. А вот трудности возникали. Дрюха был с Холодной Горы. И заветная свалка, где Венька обнаружил сокровище, располагалась там же. Сам Венька тоже жил на Горе, но Лысой. Отношения между районами были не слишком безоблачные. Еще до революции, лысогорские хлопцы регулярно отправлялись к соседям с нехитрым намерением «надавать холодранцам по шапке». И столь же регулярно удостаивалось ответных визитов. А раз?другой в месяц овраг, разделявший «Горы», становился ареной упорнейших боев «стенка на стенку». Само?собой, хоть драки и проходили стихийно, имелся целый свод неписанных правил, нарушитель которых карался всеобщим презрением. «Крысой» такого человека называли как враги, так и друзья. Хвататься за дрын или железяки разрешалось только при явном численном преимуществе противника. Доставать нож, он же «режик», «пика», «жабокол» и «свинорез» считалось в подлянку. Туда же входили и нарушения запрета бить «ниже пояса» и, тем более, упавшего. Лежачего не бьют! Благодаря этому, многолетняя «война» пока обходилась разбитыми носами и «фонарями» на полморды. Серьезные травмы были редкостью, а смертельных случаев на ребячьей памяти не случалось вовсе. Легче от этого Веньке не становилось. Мелкому для своих тринадцати лет парню, предстояло протащить через «вражескую» территорию тяжелую и громоздкую железяку. Протащить на горбу, потому что на самостоятельное передвижение велосипед был не способен. Венька справился. Зная каждый закоулок и все дырки в заборах обоих районов лучше большинства хлопцев округи, он умудрился пересечь Холодную Гору, обойдя места сбора вражеских «армий» и не попасться на глаза никому опасному. Малышня и девчонки не считаются! Лишь в самом конце долгого пути, уже выбираясь из оврага, шестым чувством почуял за спиной погоню. Обернулся, скрутил дулю и заливисто засвистел, призывая на помощь лысогорскую «гвардию». Тройка преследователей, оказавшись лицом к лицу с шестеркой защитников, да еще на чужой территории, благоразумно предпочла отступить, напоследок пригрозив «накрутить хвоста Венику».
