Чаганов: Москва-37 (СИ) - Кротов Сергей Владимирович (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
– Очень приятно. – Тевосян стоя приветствет меня.
– Прошу садиться, товарищи. – Продолжает Рухимович, занимая своё место. – Спасибо, Алексей Сергеевич, что вы нашли время приехать. Я вот что подумал, неплохо будет предварительно обсудить ряд вопросов перед совещанием в НКО по поводу «Остехбюро», ну чтобы не бодаться как неразумным телятам перед руководством.
«Разумно».
– Скажите, товарищ Чаганов, – хозяин кабинета отмечает мой согласный кивок. – я вас правильно понял, нахождении НИИ-20 с сухопутной тематикой «Остехбюро» в НКВД – явление временное?
– Именно так, это связано с тем, что значительное количество сотрудников «Остехбюро» осуждены Особым совещанием и нам бы не хотелось раскалывать коллектив, что стало бы неизбежным при передаче НИИ-20 в ваш наркомат.
– Но если это так, то почему вы не ставите так же вопрос в отношении НИИ-22 и НИИ-36?
– Потому, Моисей Львович, что НКВД не имеет авиационных и судостроительных СКБ, в которые мы могли бы временно влить НИИ-22 и НИИ-36. Кроме того…
– Как же, слушай его, – скандальным голосом вступает в разговор Каганович. – здание на Садово-Черногрязской они у нас оттяпать хотят!
– Михаил Моисеевич! – С досады Рухимович закатывает глаза и стучит ладонью по столу.
«… то у глупого на языке. Дворец им нужен! Я его теперь за просто так им не отдам».
– Ваша позиция, Алексей Сергеевич, понятна, – справляется с собой нарком. – если предположить, что на время НИИ-20 уйдёт от нас, то у нас в наркомате возникнет большой недостаток в грамотных радиоинженерах. Тут появилось одно предложение… перепрофилировать два НИИ в Ленинграде: восьмое и девятое, хотим из них сделать авиационные…
«НИИ-9, это же – „Подсолнух“, а НИИ-8 – телевидение и телемеханика. Причём тут авиация»?
– … а их прежнюю тематику предать в НИИ-20, тем более что вам она знакома. Мне доложили, что вы принимали участие в развороте работ по Радиоуловителям самолётов.
«Теперь ясно».
Будучи недавно в Ленинграде, я встретился с давним другом Василием Щербаковым, от которого узнал что с «Подсолнухом» дела в НИИ-9 идут неважно: задачу перевода РЛС на отечественные комплектующие он провалил. Посчитали ниже своего достоинства копировать рабочие образцы, прошедшие полевые испытания на юге, севере, западе и востоке, занялись улучшениями и упрощениями: в результате на сегодяшний день в войсках, как и год назад, всё те же четыре «Подсолнуха».
– Позвольте, а где же товарищ Халепский (начальник главка слаботочной электропромышленности НКОП)? – Непонимающе гляжу на Рухимовича. – Он-то сам не против?
– Кх-кхм, – отводит взгляд нарком. – его пришлось освоболить от должности за развал работы…
– Уже подобрали замену? – Пытаюсь надеть маску безразлия.
– Пока ищем… – Рухимович навострил уши, Каганович отстранённо спичкой вычищает грязь из под ногтей.
– Есть у меня для вас отличная кандидатура, Моисей Львович, – говорю со значением, переводя разговор в область торга. – Сергей Аркадьевич Векшинский. Много лет проработал на руководящих должностях в электронной промышленности, сейчас – технический директор подмосковного завода «Радиолампа».
– А он не скандальный? – Нарком пытается сбить цену на мой товар. – Халепский что-то такое мне докладывал.
– Очень грамотный, – гну свою линию. – вот прислушивался бы к нему товарищ Халепский по техническим вопросам, глядишь, и с радиоуловителями было бы всё в порядке и сам бы был на коне.
– Хорошими специалистами мы не разбрасываемся, – Рухимович чуть заметно улыбается. – рассмотрим кандидатуру, будем выдвигать… только ещё у нас одна трудность имеется. Товарищ Тевосян, расскажите.
Будущий «сталинский нарком» стал подробно, иногда останавливаясь чтобы подыскать нужное слово, но в целом толково рассказывать о критической ситуации с морским ПУАЗО.
«Знакомая история».
– Поэтому мы предлагаем, – Тевосян переходит к предложениям, видя что я не проявляю особого интереса к его рассказу. – передать научное руководство этой темой НИИ-20, так как к ней всё равно перейдёт ПУАЗО сухопутное. Зачем дублировать работу?
«Логично. Интересная работа… Мы с Поповым уже делали прикидки системы управления для такой системы, получается изящно: сигналы трёх координат цели с РЛС преобразуется в напряжения (уставки), которые подаются на три регулятора (на наши „кубики“, не мясные, конечно), а они уже управляют серводвигателями по каждой координате. На регулятор же приходит сигнал отрицательной обратной связи с датчиков положения зенитного орудия».
– И ещё здание на Черногрязской мы забираем себе, – добавляет «старший брат», смахнув рукой грязь со стола. – у меня главк авиационной промышленности! Авиационной! А ответственные работники по двое, по трое в одной комнате ютятся.
Теперь уже оба Рухимович и Тевосян сокрушённо опускают плечи.
– Скажите, Моисей Львович, – продолжаю торг. – иностранную валюту для закупок оборудования вам выделяют на весь наркомат в целом или по главкам?
– На весь наркомат… – Понимающе опускает веки нарком. – Мы сами тут, в определёных пределах конечно, можем перебрасывать средства.
– Ясно, – киваю головой. – мне нужно будет обсудить ваши предложения с товарищем Ворошиловым.
– Звоните в любое время. – Рухимович довольно пожимает мне руку прощаясь.
На выходе из кабинета слышу голос Кагановича: «Так… это, я не понял, что со зданием-то»?
– Товарищ Чаганов, – секретарь наркома привстаёт со стула держа телефонную трубку в руке. – вас товарищ Голованов разыскивает.
Москва, ул. Большая Татарская, 35.
ОКБ спецотдела ГУГБ.
27 июня 1937 года, 22:00
– Ну, показывай. – Голованов с порученцем встают у меня за спиной.
Один из бывших сборочных цехов завода имени Орджоникидзе пуст, лишь посерёдке на небольшом каменном помосте возвышается металлический куб (ребро чуть больше метра), сверху которого прилепился неуклюжий толстый синий самолётик с короткими крылышками и фюзеляжем, но с нормального размера пилотской кабиной. От куба к стоящему неподалёку столу тянутся толстые электрические кабели, которые входят в другой железный ящик, прикреплённый снизу к столешнице. Поверхность стола разбита на две равные части: на одной – лицевая панель с десятком круглых авиационных приборов в три ряда, на другой – как выянилось, плоттер, странного вида устройство, само передвигающиеся по столу и отмечающее пройденный путь карандашом на карте. Боковая дверца пилотской кабины открыта, видна точно такая же панель, а сверху над пилотским креслом нависает откинутый непрозрачный фонарь.
Две недели назад в Главное управление ВВС РККА из Америки пришёл груз с шестью авиатренажёрами компании «Линк Авиэйшн» тип С, новейшей модели, позволявшей поворачивать самолёт на 360 градусов. Голованов, инициатор и энтузиаст обучения пилотов на земле, попросил меня поскорее установить и запустить один из тренажёров: ждать когда приедут наладчики из САСШ у него не было сил. Да у меня, собственно, и у самого руки чесались вскрыть ящик и посмотреть что там внутри, так что уговорить было не трудно, тем более что этот экземпляр всё равно шёл на доработку (замену механического вычислителя на нашу АВМ), перевод чертежей на метрику и разработку отечественного прототипа. Вот только самому принять участие в наладке не пришлось, слишком уж богатыми на события выдались эти недели, но в одну из свободных ночей я, всё-таки, прочёл всю пришедшую документацию, а часть, касающуюся наладки перевёл и напечатал.
Мелькнула мысль: «А неплохо было бы инженеров – телемехаников из „Остехбюро“ на это дело подписать».
– Ваня, давай в кабину. – Практикант из Томска, с детства мечтавший о небе, откликнувшийся на мой клич «Комсомол – на авиатренажёр» и в свободное от взламывания шифров время пропадавший в этом цеху, юркнул в кокпит.
По-хозяйски закрыл за собой дверцу, надел наушники и опустил фонарь.
