Нопэрапон - Олди Генри Лайон (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗

— Садитесь!

Милейший парень Костя Шемет распахнул дверцы своего «Опель-Кадета» и вопросительно посмотрел на нас.

— Эх, прокачу? — спросил я, почувствовав с запоздалым стеснением: язвительности не вышло. Он мне даже в некоторой степени нравился, этот удачливый кр-р-расавчик, умеющий славно поработать и славно отдохнуть, четко знающий, чего он хочет и в каком виде. С такими легко сотрудничать, они надежны и пунктуальны; с такими легко выезжать на пикник — они веселы и остроумны.

С такими легко; гораздо легче, чем, к примеру, со мной.

— Да ладно, садись! — неожиданно перейдя на «ты», друг Шемет смотрел уже на меня одного. Плотно смотрел, в упор, с прищуром. — Подвезу даром. Пить не будете? Голые танцевать не будете при луне? Эх! Прокачу! Одиночка с мотором готов везти!

Последний пункт: такие еще и образованны.

«Ну что ж, воспользуемся гостеприимством, — сказал Остап, усевшись рядом с шофером. — У вас, я вижу, хороший характер…»

Когда мы загрузились в машину, командование взял на себя Ленчик.

— Ко Дворцу бракосочетаний, — велел он, усевшись «рядом с шофером».

При этих словах Ленчик через плечо одарил нас столь многозначительным взглядом, что мы с Димычем, не сговариваясь, кивнули.

Едем, значит, ко Дворцу.

Бракосочетаться.

Выворачивая с Деревянки на проспект Ленина, Шемет (до того он молчал, крутя баранку двумя пальцами) вдруг нервно облизал губы.

— Его надо найти. Ребята, я вчера разговаривал с его женой… его обязательно надо найти!

«Ребята» слушали. На сей раз голос Шемета, бархатный тенор Большого Босса, слегка похрипывал; да и напускная вежливость, более уместная на дипломатическом приеме или при вербовке спецслужбами, куда-то делась. Таким Шемет мне нравился больше… еще больше.

Скоро будет «больше некуда».

Тупик.

— Я… я чувствую себя виноватым перед вашим… перед нашим Монаховым. От удивления я вообще едва не лишился дара речи: Большой Босс

исповедовался!

Ныне отпущаеши!

Камо грядеши… нет, это из другой оперы, хотя и здесь пригодилось бы.

— Да, я неплохо заработал на его выступлении. Но, наверное, если бы я не подтолкнул Монахова, если бы не сыграл на его ущемленном самолюбии… Вы знаете, что его сын лежит в реанимации?

— Знаем, — за всех ответил Димыч.

— Только не подумайте, что здесь сплошной альтруизм и филантропство. Потому что, если вы так подумаете, вы сразу перестанете мне верить. Я прав? Вы и так верите чуть-чуть, вприкуску, а если… Я честно хочу помочь конкретному Владимиру Монахову, где бы он сейчас ни скрывался, и в то же время я честно хочу понять: в чем его секрет? Понять и использовать, не допуская эксцессов вроде гибели Дагласа Деджа. Редкостная, кстати, сволочь был этот Дедж, жадная и подлая сволочь… впрочем, оставим. Это золотое дно, это Курочка Ряба, несущая золотые яйца, если подойти к делу правильно и аккуратно. Это верный кусок хлеба с маслом до конца дней, отпущенных нам. Вы меня понимаете?

— Я в доле? — не удержался я: уж больно явственно возникла в машине незабвенная тень бригадира Калмыка.

Аж свет застит.

— Что? Вы? Ну конечно… Ах да, я понял. Можно сказать и так. Я в доле. Мы все в доле, и мои предложения остаются в силе. Я ведь вас не покупаю, хотя бы потому, что вы не продаетесь; я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. А не продаются чаще всего или круглые идиоты, или пустышки, которых никто не покупает; или умные люди, хорошо знающие себе цену. Ведь так?

— Ведь так. — Я подумал, по вредной буквоедской привычке, что у Шемета слова разошлись со смыслом, как в море корабли. «Знать себе» цену не значит

— не продаваться. Если быть буквалистом, это скорее значит — продаться за свою, чаще всего изрядную, цену. И потом радоваться удачному акту купли-продажи.

Если это характеристика умных людей, то я умный.

Наверное.

Или кокетничаю?

— Димыч, я умный? — спросил я у своего соавтора.

— Дурак, — без колебаний ответил Димыч.

— Ну и ты дурак.

— Ну и я дурак.

— И я дурак, — присоединился Ленчик, ворочая на коленях туго набитую сумку.

— Вы знаете, ребята, тогда я тоже дурак. — Костя Шемет лихо объехал лужу посреди трассы и громко, искренне расхохотался.

Полагаю, наш совместный диалог показался ему остроумной шуткой.

— Рецепт успеха. — Я откинулся на спинку, глядя в потолок салона. — Берется немолодой мужчина с остеохондрозом, женатый, имеющий сына, щепотка нереализованного тщеславия, гордыни по вкусу… И берется «Технология взрывного метабоя» за шестьдесят девять гривен с учетом почтовых расходов. Смешивается, взбивается, выплескивается. Результат превосходит все ожидания.

Шемет недоуменно приподнял плечи, неприятно став похожим на грифа-стервятника.

— Технология? А, эта идиотская кассета!… Он мне ее показывал, наш Брюс-Ли-Монахов. С плясками, песнопениями и комментариями. Я выдержал примерно полчаса. А вы?

Ответа он не ожидал.

Ответ был ему прекрасно известен.

— Ребята, парни, господа! Ну вы ведь не станете серьезно относиться к этой лабуде?!

Я смотрел на аккуратно подстриженный затылок Шемета. Я соглашался: серьезно относиться к этой лабуде невозможно. Для нас невозможно, для Большого Босса невозможно, для боксера Отбитыча и молодого инструктора Арьки невозможно.

Возможно лишь для беглого Монаха и княгини Ольги, грозы насильников.

Что общего между мной, Ленчиком, Костей Шеметом и его людьми?

Что общего между девушкой с лошадиной физиономией и лысоватым мужчиной сорока с лишним лет от роду?

Что?

Где— то тут крылась зацепка, ниточка, начав с которой удалось бы размотать весь клубок.

Если б еще знать: хочу ли я его разматывать?…

Возле Дворца бракосочетания, в маленьком круглом закутке между музыкальной школой им. Коляды и собственно Дворцом, был видеосалон.

Он снабжал людей фильмами, а брачующихся — операторами для съемки. Внутри видеосалона, между выставочным зальчиком и лестницей в

полуподвальный склад, была комната, забитая доверху всякой аппаратурой. Аппаратура жужжала и щелкала.