Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный Аноним "Безбашенный" (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
— Он самый — это который? — спросил Володя.
— Очень известный и влиятельный сенатор, — принялась просвещать его наша доморощенная «историчка», — Борец против роскоши и безнравственности, за бережливость и старые добрые порядки, за честность…
— Ох и попали же римляне, гы-гы! — хохотнул Серёга — Покажет он им мать Кузьмы!
— Не одним только им, — буркнул я, — Этот долботрах её всем покажет.
— А чё так?
— Это ТОТ САМЫЙ Катон.
— Который — тот самый?
— Который «Карфаген должен быть разрушен»…
Даже у нашего испанца вырвалась не его обычная «Каррамба!», а наша универсальная «Мыылять!» А что ж тут ещё скажешь?
— Так нескоро же ещё, вроде, — проговорил Володя, — Он сам-то хоть знает, что он — тот самый?
— Сейчас — вряд ли. Но нам-то не один ли хрен? Педантом и долботрахом он был по жизни…
— Что вы всё о фигне какой-то? — возмутилась Наташка, — Подумаешь — Катон! Плевать на него — мы плывём в Гадес! Радоваться надо, что всё так удачно получилось!
— Ага, особенно для одного любителя малолеток! — съязвила Юлька.
Хотя насчёт малолеток можно было бы с ней и поспорить, и весьма аргументированно, учитывая турдетанские обычаи, но к чему опускаться до обезьяньего уровня? В главном-то они обе правы — получилось всё удачно. И — таки да, особенно для меня…
Когда отец Нирула узнал, как славно устроены теперь дела его сына, он наотрез отказался брать с меня деньги за боеприпасы, да ещё и был страшно расстроен тем, что у меня уже есть новый меч, да такой, что даже ему не выковать для меня лучшего. Он всё порывался подарить мне хоть что-то из воинского снаряжения и сокрушался по поводу того, что у меня всё есть. Зачем-то даже мерку с меня снимал — я так и не понял, для чего. Да какая разница — главное ведь разве это? Главное — то, что если судьба снова занесёт меня в Кордубу — в ней найдутся люди, на которых я смогу положиться. Плохо ли для чужака-иноземца? На устроенной кузнецом по поводу немедленно состоявшейся помолвки сына пирушке порадовал меня и отец-командир:
— Ты научился заводить настоящих друзей, Максим, и это хорошее дело. Ты вообще многому научился.
— Под твоим началом, почтенный.
— Тордул. Для тебя — просто Тордул.
Оба его ветерана переглянулись, затем взглянули на меня и молча кивнули. Я уже знал, что это означает. В хорошем отряде все стоят друг за друга, и за своего вступятся всегда, но не против воли нанимателя, которая священна и превыше всего. Тут, кажется, наклёвывалось нечто большее. Вслух никто ничего не сказал, но по взглядам я понял, что приобрёл дружбу, никак не связанную с волей нанимателя. Параллельную и независимую, скажем так. Поди хреново?
Ремд наградил меня по-царски.
— Хороший дом где-нибудь в Афинах можно купить за тридцать мин, — сказал он мне, — Это три тысячи драхм или полторы тысячи шекелей. Или сто статеров, если считать золотом. Я даю тебе две сотни статеров. Ты сможешь купить в Гадесе очень хороший дом и хорошо обставить его, и у тебя останется ещё достаточно для вложения в хорошее прибыльное дело.
— Да вознаградят тебя боги, досточтимый! — поклонился я. Сотни статеров я ожидал, на полторы надеялся, но о двух и не помышлял.
— Ну, я же обещал, что ты будешь доволен, хе-хе! — хохотнул «досточтимый», — Но я обещал тебе и ещё кое-что. Я уже отписал дяде о твоих заслугах и о твоих успехах в финикийском языке — надеюсь, ты не подведёшь меня? Скорее всего, он пожелает вызвать тебя и твоих друзей в Гадес, чтобы иметь вас под рукой. Но мы не будем ждать его вызова. Вы будете сопровождать груз чёрной бронзы, который я отправляю туда. И ещё кое-кому я отписал насчёт тебя, хе-хе!
— Кому, досточтимый?
— Ты узнаешь со временем, хе-хе! Когда придёт пора…
Судя по такой формулировке, речь шла явно не о Велии, но солдату не приличествует излишнее любопытство, и я не стал злоупотреблять расположением «досточтимого». Вроде бы, повредить мне его таинственные секреты ну никак не должны были…
— Софониба! Мои листья! — что-то снова захотелось курить.
— Несу, господин!
Я всё-таки купил ту классную бастулонку, которая «за пятьдесят». Даже удивился, когда всё ещё увидел её на помосте — по моим прикидкам её должны были продать ещё хрен знает когда. Эффектная ведь бабёнка, не застаиваются обычно такие на торгу. Ведь исчезли уже давно и «шоколадка» с обезьянкой, и ливийка, и пара рыжеволосых кельток, да и вообще состав предлагаемых рабынь почти полностью обновился — я только парочку самых невзрачных и опознал, пока вдруг не попал взглядом в неё. А она всё ещё стояла, приобретя на спине следы розог, и цена на неё снизилась до сорока. Впрочем, мне пришлось в итоге отдать за неё прежнюю цену, поскольку на неё успел уже положить глаз и как раз собирался раскошелиться один плюгавый «богатенький Буратино», пускавший уже и слюну от вожделения, и в таких случаях аукцион — дело обычное. А мне как раз свербила в башке мысля, что расхвалить-то меня Ремд перед дядей расхвалил — насчёт финикийского — но заслуженно ли? В этом я, если честно, сильно сомневался. И тут вспомнил, что эта краля с южного побережья, где финикийских колоний видимо-невидимо, да и в самой ей финикийская примесь видна отчётливо. Заинтересовавшись, поспрошал и узнал, что и имя у ней финикийское, и говорит она на нём свободно — была не была! Плюгавый как раз потерпел неудачу в попытках выторговать скидку и раздражённо потянулся за кошельком — глаза бастулонки выражали ужас и отвращение. Понятно, откуда следы розог и почему уценена — какому ж ущербному уроду охота наблюдать искреннее отношение к себе? Я предложил торговцу на пять больше. Соперник разразился проклятиями, призывая на меня гнев богов — в глазах рабыни мелькнула надежда. И не дёрнулась, и не пикнула, когда я её ощупывал, как и положено придирчивому покупателю, гы-гы! Но рассвирепевший плюгавый — после долгих проклятий — принял мою цену и напомнил, что он первым захотел купить, и у него больше прав при равной цене. Это было по обычаю, и я не стал спорить, а лениво, с вальяжной улыбочкой, надбавил ещё пять шекелей, давая понять, что для меня это уже спортивный интерес. Призывая гнев всех богов и демонов обитаемого мира на мою ни в чём не повинную голову, плюгавый сдулся, а я забрал своё приобретение, явно не слишком опечаленное переменой в своей судьбе. Ещё пара шекелей с мелочью ушла на то, чтоб её приодеть — не голышом же её по городу вести. Не май месяц, гы-гы!
— Вы представляете, сколько пришлось бы отдать за такую в Гадесе! Ну и мужское ли это дело — варить кашу и стирать тряпки? А мне ещё и позарез надо учить финикийский! — пояснил я выпучившим глаза нашим.
— Мы так и поняли, гы-гы-гы-гы-гы! — единодушно решили они, заценив мою покупку. И совершенно напрасно — кроме «всего прочего» я с ней — мля буду, в натуре, век свободы не видать — ещё и действительно занимался финикийским языком. В какой пропорции по сравнению со «всем прочим»? Ну, как вам сказать… Сами-то как думаете, гы-гы-гы-гы-гы!
Набив трубку и прикурив, хлопаю свою рабыню по туго обтянутому юбкой заду — нет, отличное приобретение. Даже жаль будет продавать, если Велия вдруг не одобрит. Хотя, вроде, не должна бы — Ремд тоже подтвердил, что дело это обычное у тех, кто в состоянии себе позволить. Вот если законная жена — спесивая дурнушка, взятая исключительно ради приданого и родства с влиятельным семейством, и спать ейный супруг предпочитает с красивой служанкой-наложницей, тогда — да, скандалы в доме гарантированы. Но Велии комплексовать по поводу своей внешности нет ни малейших оснований и жаловаться на нехватку моего «ночного» внимания уж точно не придётся, и раз наложница её не затмевает — а Софониба, хоть и хороша, Велию не затмит — так с чего бы к ней ревновать, к рабыне-то? И «невместно», и просто глупо, а глупышкой моя будущая половина уж точно не является. Шутить на эту тему будет однозначно, это и к бабке не ходи, с юмором у неё полный ажур, а чтоб всерьёз — едва ли. Ну, разве только если характерами слишком уж не сойдутся, от чего никто не застрахован. Ладно, там видно будет…
