Все лорды Камелота - Свержин Владимир Игоревич (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗

Гул одобрения был прерван лишь необходимостью опрокинуть содержимое кубков в луженые глотки, в знак солидарности со словами пылкого оратора.

– Ну, как там наши? – Магэро сел на свое место.

– Собираются подпоить стражу.

– Капитан, шо ты на нас наговариваешь? Где ты видел ту стражу, что можно напоить одним бочонком пива? Ну ладно, предположим, они выставят свой ответный. Но ты прикинь: каких-то два бочонка, и це-елая стража! Посидим, потрындим, ля-ля за тополя, а уж кто куда выходит после обильного пивопития, так это ж м-м… возле любого пивного бара тебе каждый кустик ответит.

Магэро ткнул меня под столом ногой:

– Сейчас твой тост.

– Господа! Доблестные рыцари, отважные бароны, словом все, кого я вижу за этим столом…

– Ценное уточнение! – встрял Лис. – Судя по количеству выпитого, твои слова относятся к крайне узкому кругу ограниченных лиц.

– Отстань! – огрызнулся я. – Я поднимаю этот кубок…

– И с удовольствием его выпиваю! – с придыханием эстрадного гипнотизера подытожил мой напарник.

Справиться с этим было невозможно, оставалось лишь надеяться, что Лис, оскорбленный в лучших чувствах отсутствием реакции с моей стороны, угомонится сам, и потому я продолжал, делая вид, что закрытая связь испорчена напрочь.

– …За того, кто стоит во главе воинства правды. За того, в ком род Пендрагонов нашел своего славного защитника и, я готов сказать, продолжателя.

– Хорошо припечатал! – констатировал Лис. – Ты только посмотри, как он напыжился!

– Рейнар, ну что за глупости? Какое «посмотри»! Как бы ты его видел, если бы я на него не смотрел?

– И то верно, – милостиво согласился Сергей.

– …За Ллевелина! За знамя Пендрагонов и Камелот!

Я рухнул на скамью, чувствуя, что еще полчаса возлияний в том же темпе, и Годвину придется потрудиться, чтобы дотащить своего рыцаря до отведенных нам покоев. Едва я уселся, над моим плечом протиснулись руки расторопного кравчего с кувшином, и в опустевший кубок ударила тугая алая струя прекрасного аквитанского вина. Кувшин исчез, и я судорожно вцепился в кубок, точно надеясь при помощи столь зыбкой опоры удержать вертикаль.

Можно было сколько угодно осуждать Ллевелина за его манеру решать вопросы, в частности, вопросы, связанные с порядком престолонаследия, но с одной из основных добродетелей всякого уважающего себя сюзерена – с щедростью по отношению к вассалам и союзникам – у герцога было все в порядке. Ежевечерние пиры, задаваемые им в честь храбрых соратников, золотой дождь, щедро наполнявший кошели лордов, кони и доспехи, преподносимые в дар рыцарям, все это поневоле возводило Стража Севера в королевское достоинство. Он уже был первый среди равных, и лишь золотого венца на челе еще не хватало для того, чтобы из пьяных восхвалений титул нового Пендрагона вышел в официальное именование «последнего защитника Камелота».

– Милорды! – Ллевелин, гордо расправив плечи, поднялся со своего места во главе стола.

Я невольно улыбнулся, отметив тот факт, что яростный ревнитель Круглого Стола предпочитает подобную мебель совершенно иной формы. Шум голосов стих, и гости, пьяно облокотив отяжелевшие головы на все еще сильные руки, вперили взгляды в великого вождя, ожидая ответного слова.

– Ладно, Капитан, – бросил Лис. – Вы там еще чуток друг друга порасхваливайте. Только, если можно, не очень долго, потому как бочонок мы уже торжественно продули, в смысле, проиграли, и щас пойдем его распивать. Оттуда я по-тихому валю в покои отца народов и буду ждать, пока он вернется и задрыхнет. Ждать, очевидно, придется на стропилах, а там, между прочим, комары тучами. Так шо, ежели мое обескровленное тело обнаружат при генеральной уборке перед коронацией, виноваты в этом будете вы и ваша неуемная страсть к беспробудному, я бы даже сказал, темновековому, пьянству.

Лис был прав. Начинать операцию до того, как герцог вернется в свои покои и уснет, было нельзя, поскольку отследить его перемещения у нас не было никакой возможности. А встретиться нос к носу со Стражем Севера, скажем, при выходе из его опочивальни, было бы делом, мягко говоря, странным для верных соратников его светлости.

В моем затуманенном алкоголем мозгу невесть откуда всплыла история о некоем ниндзя, посланном убить знатного японского вельможу и избравшем для этого куда как более экзотическую позицию. Снабженный дыхательной трубкой и копьем, этот воин-тень занял место в выгребной яме в отхожем месте княжеского дворца. Уж не знаю, каково было удивление бедолажного дайме, [33] когда вместо желанного облегчения он получил в зад копьем. Могу лишь сказать, что это удивление было последним. Я решил было не говорить Лису о своих странных ассоциациях, но тут мне в голову пришел вопрос, никогда до сих пор не интересовавший меня в трезвом состоянии. Как удалось отчаянному туалетному охотнику отличить задницу высокородного князя от того же места какого-нибудь захудалого самурая?

Картинка столь странного выбора настолько живо встала у меня перед глазами, что я был вынужден рухнуть лицом на стол, дабы скрыть приступы гомерического хохота, душившие меня с маниакальной жестокостью. В самом деле, грешно смеяться, когда над твоей головой мужественный полководец и тайный претендент на освободившийся трон с высоким пафосом произносит прочувствованную речь о доблести, благородстве и чести.

– Пойдемте, сэр Торвальд, пойдемте. – Годвин, который с другими оруженосцами, дожидался на лавках у стены, подскочил ко мне, подставляя плечо, чтобы я мог опереться.

Я сделал какое-то странное движение головой, выражая согласие, поскольку кивать мне мешала столешница, а говорить – приступы истерического смеха, сдерживаемые из последних сил. В одном Годвин был несомненно прав – на сегодня мне было более чем достаточно.

Проснулся я глубокой ночью от настоятельного вызова напарника.

– Капитан, сколько можно спать?! Не спи – замерзнешь!

– А? Что? Почему замерзну?

– По кочану! Ты посмотри только, шо этот конь педальный вытворяет.

Я напрягся, пытаясь собрать разбредшиеся по лабиринтам извилин мысли воедино. Удавалось с трудом. Картинка, данная Лисом, не прибавила никакой ясности. На широком, покрытом балдахином ложе молодецки храпел Ллевелин. На ровной слабоосвещенной поверхности стояла шкатулка-дубликатор, распахнутая моим другом для лучшего обзора. Чего там только не было! Золотые броши с рубинами, фибулы с изумрудами, перстни, печати, массивные золотые цепи, россыпи сапфиров, но только не искомые клочки мерлинского пергамента.

Лис сплюнул от досады, открывая поддон и высыпая в шкатулку точные копии герцогских украшений и драгоценностей.

– Ну! И шо с этим куркулем прикажешь делать? – негодуя, поинтересовался Сергей.

– Надо забрать дубликатор, – сквозь сон передал я.

– Капитан, с тобой все ясно. Вопросов больше не имею. Щас мы сдернем дубликатор, а утром Ллевелин прикажет перерыть все вверх дном, ища, куда же это его любимая шкатулочка запропастилась. Первыми, кого по этому поводу потянут на дыбу, будут стражники. Те, на трезвую голову порывшись в своих чердаках, вспомнят, что никого посторонних, кроме нас с Сабрейном, поблизости не было. То есть, может быть, конечно, были, но они не видели. А теперь угадай с трех раз, что дальше будет с нами?

Догадываться отчего-то не хотелось. Обычно от картин, нарисованных воображением на эту тему, плохо спалось по ночам.

– Ладно, сэр, отсыпайся, – пожалел меня Лис. – Сейчас чего-нибудь придумаю. – Он начал оглядываться в поисках этого самого «чего-нибудь». – Спи, Капитан, толку от тебя сейчас, шо от морского котика при ловле летучих мышей.

Я поспешил повиноваться. Сквозь подступающий сон по не выключенной Лисом связи до меня доносилась удалая песнь Сабрейна и слова моего друга, отнюдь не касавшиеся художественной ценности исполняемого произведения: «Отлично! Я пошел!» Не знаю уж, приснилась ли мне перебранка Лиса с караульным, засевшем в том самом месте, где бесстрашный ниндзя подстерегал свою жертву, – Лис требовал освободить помещение, караульный не соглашался ни в какую. Потом откуда-то до меня доплыл гневный окрик Лиса: «Сабрейн! Где тебя, черт побери, носит? Сэр Магэран уже обыскался…» Больше я не помнил ничего.