Крестовый поход восвояси - Свержин Владимир Игоревич (книги хорошего качества .TXT) 📗

– Позавчера, Вальтер, я был немало порадован вашими познаниями в постижении скрытого смысла наших эмблем. Как я уже говорил, вы встали на тот самый путь, который отделяет смердов, в каком бы звании они ни были, от людей истинно благородных. Я хотел бы помочь вам идти по этому пути, ибо он ухабист и без надежного проводника вы рискуете сломать себе шею, не одолев и сотой доли того, что уже ведомо вашим предшественникам.

«Ба, да меня попросту решили завербовать! – восхитился я своей догадке. – Что ж, благое начинание. Посмотрим, что из этого выйдет».

– Вот, скажем, этот крест, – продолжал де Леварье. – Позавчера вы назвали мне два значения этого символа. Есть еще одно: сей знак суть опора, знак единения Земли, силой которой мы все живем, и Неба, духом коего наполнено наше бытие. Его форма означает и триединство Божье, и множественность путей, коими человек может служить Ему. При помощи этой связи, этой опоры Солнце Духа оплодотворяет Тело Земли, творя тем самым ежегодно, ежедневно и ежечасно вечное Непорочное зачатие.

«Так, – я выдохнул, переваривая сказанное, – как говорит в таких случаях Рассел, давайте не путать догматы с собачьими циновками. [25] Что-то они тут перемудрили».

– Прошу простить меня, ваша честь, – начал я не спеша и почти робко, – быть может, я не все понял, но ежели речь идет о Непорочном зачатии Богоматери, то сие есть великое чудо…

– Чудо? – не дал мне договорить лотарингский приор. – Лишь профаны, привыкшие глядеть только себе под ноги, не видят истинного смысла сказанного! Где они сыскали чудо? Полная ерунда. В самом зачатии как таковом есть чудо рождения новой жизни, но нет греха, ибо через это зачатие творится замысел Божий. В нем нет ничего порочного. Бог есть Любовь. Зачатие – великое свидетельство Его созидательной мощи. Откуда же здесь взяться греху? Само нелепое понятие греха придумали те, кто, пугая доверчивых простаков адскими муками, держит их в повиновении. Непорочное зачатие совершается ежечасно, ибо земля рождает всякий год, не меняясь и не становясь порочной. Сам Сын Божий создан из праха земного и Духа Господнего.

«Ага, насколько я понимаю, налицо пережитки деметрианского культа. Хотя сама по себе трактовка небезынтересна. Пожалуй, стоит упомянуть о ней в отчете по возвращении». Я заинтересованно посмотрел на собеседника, старательно подбирая слова, поскольку то, что было делом обычным для сотрудника Института экспериментальной истории, для рыцаря Вальтера фон Ингварингена, при всей его образованности, должно было являться дерзким откровением.

– Но ваши слова, – начал я опасливо, – все, что вы говорите, это противоречит тому, что было доселе мной слышано от святых отцов матери нашей католической Церкви.

– Церкви? – усмехнулся храмовник. – Помнится, в старину ваши предки, набегами наводившие дрожь на побережье Европы, частенько вламывались в храмы и щеголяли в одеяниях, кои использовались священниками для проведения служб. Скажите, Вальтер, доведись вам жить в те времена, стали бы вы слушать их, когда б в головы этих диких грабителей пришла вдруг мысль вещать с амвона от имени Божьего?

– Конечно, нет! – возмутился я.

– Так в чем же дело? – Губы моего собеседника сложились в насмешливую ухмылку. – Отчего одни разбойники кажутся вам честнее других? Беспощадные норманны, разбивая в храмах Божьих свои бивуаки, посягали лишь на злато и утварь, на то, что перед ликом Господним не имеет никакой цены. Те же, кто пришел им на смену, присвоили себе право вещать от имени Божьего, владеть Его словом и толковать Его деяния. Но всякий, кто утверждает, что в его устах слова Господни, – разбойник и лжец. Разбойник куда как более мерзкий, чем все грабители храмов вместе взятые. Уста Господни в душе каждого живущего, и не зря было сказано святым Бернаром: «Regnum Dei intra est!» – Царство Божье в нас.

– Но, ваша честь. – Я старался говорить как можно медленнее, демонстрируя оглушенность доводами собеседника. – Но ведь Иисус – Сын Божий, разве Его слова не есть суть слова Господни?

– Каждый может слышать Его слова, – произнес де Леварье возвышенно и как-то печально. – Как и каждый может узреть величие Его, стоит лишь поднять глаза и обвести взглядом вкруг себя. Иисус, исполненный чистого Духа Божьего, умел слышать Его лучше других. Простому смертному необходимо долгими упражнениями подготовить душу для того, чтобы услышать глас Предвечного. Но невозможно передать человеческим языком полученного знания, невозможно выразить словами, как невозможно описать квадратами круг.

Сознающий это идет путем мудрости, ибо знание возвышает, а гордыня сокрушает. Но те, кто говорит, что книги, писанные со слов апостолов, несут нам речь Сына Божьего, клевещут, пытаясь ложью своей оправдать захваченное ими право вещать от имени Создателя. Даже со слов слышавших невозможно буквами запечатлеть эхо, что уж говорить о вышнем, чья речь звучит в душах верующих? Слово Господне чуждо злату. Иисус изгнал торгующих из храма, но был распят, и они вновь вернулись туда, но теперь их торг много гнуснее, чем прежде.

– Но, господин приор, вы ведь и сами строите храмы…

– Конечно. И будем стоить впредь. Ибо истинный храм – творение боговдохновенное. Он рождается из тяги человека к гармонии, к возвышенному, к истинной любви. Само строительство их очищает душу, а вид прекрасного собора наполняет гордостью за творение человека, идущего путем познания. Храмы нужны для того, чтобы душа верующего, вошедшего под его своды, устремлялась ввысь, радуясь величию конечной цели человеческого бытия, а вовсе не затем, чтобы в стенах его лжесвидетельствующие о Господе собирали лепту с паствы, словно жадные мытари, ведающие, что им никогда не придется держать ответ перед Тем, чьим именем они творят свои поборы.

Я слушал затаив дыхание. Лекция о теологии рыцарей Храма начинала меня занимать куда как больше, чем я предполагал вначале.

– Неужели вам известен смысл Бытия? – проговорил я, демонстрируя полное замешательство.

– Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему! – бросил де Леварье. – Смысл Бытия в самом Бытие. И вот что я скажу: все в этом мире от Бога. Бог создал Хаос и Бог создал Гармонию. Он же создал человека и Путь от Хаоса к Гармонии, который человеку нужно пройти, чтобы самому стать Творцом и тем самым слиться с Предвечным в силе и славе Его.

Нечто подобное я слышал когда-то от великого мастера боевых искусств Ю Сен Чу. И Путь, и предначертание человека, идущего по нему, и конечное слияние с Космосом, все это было мне знакомо. Но слышать от приора храмовников лекции по буддизму, пожалуй, в этом было что-то запредельное. Однако в подобной ситуации долг оперативного сотрудника Института велел мне не поддаваться на провокации и, более того, по возможности провоцировать самому.

– Но позвольте, мессир, – деланно возмутился я, – как же возможно предположить Хаос творением Господним? Не разумнее ли считать, что он порождение того, чье имя я бы даже не стал произносить в этих стенах.

– Дьявола? Сатаны? – Сальватор махнул рукой. – Снова бредни. Одни и те же нелепые бредни. Я не спрашиваю, откуда вы их набрались, ибо прекрасно знаю об этом сам. О чем вы говорите, мой друг? Откуда взялся этот ваш носитель предвечного зла? Его не было до часа Первого творения, а стало быть, он также часть Бога.

Но в Боге нет зла. Эрго, в нем не может быть чего-либо того, чего не было бы в Господе. Но Бог есть любовь. Откуда же взяться тому самому предвечному Злу, носитель коего вас так страшит? Есть Путь, и он не прост, ибо ничто в мире не совершенно, пока Путь не пройден. В чем же здесь вы видите зло? В том, что люди желают смерти друг друга, желают чужого богатства, чужой славы? Но все это людские желания, в них нет ничего такого, для чего понадобился бы Дьявол. Разве что для оправдания собственной слабости.

– Но грехопадение?.. – попытался было вставить я.

– Полноте, снова сказки. Пребывающему в покое тяжело сделать первый шаг. Но ведь для того и создан Путь, чтоб по нему идти. Состояние полного покоя присуще только смерти. Если желаете, вы можете наречь этот Путь Путем познания Добра и Зла. Но чем дальше я иду по нему, тем более убеждаюсь, что то, что мы называем Добром и Злом, не более чем наша собственная оценка тех или иных деяний. Возможно, когда-то и вы сами поймете это, – завершил он печально.