Поддельный шотландец. Дилогия (СИ) - Мин Макс (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗

   --  Постарайтесь одуматься вовремя, -- сказал он. -- Я отношусь к вам с самой нежной заботой, но вы, кажется, нисколько этого не цените. И если только не будете впредь осторожнее, всё может оказаться бесполезным.

   --  Я очень ценю вашу заботу, но думаю, что вы не понимаете меня,  -- отвечал я спокойным тоном, хотя понял, что сейчас предстоит основная схватка. -- Я пришел сюда, чтобы дать показания, которые могли бы вас убедить, что Алан Брэк не принимал никакого участия в убийстве Гленура Кэмпбелла.

   Прокурор с минуту казался в затруднении; он сидел с поджатыми губами и бросал на меня взгляды разъярённой кошки.

   --  Мистер Бэлфур, -- сказал он наконец, -- я говорю вам ясно, что вы идете неверным путём и от этого могут пострадать ваши собственные интересы.

   --  Милорд, -- отвечал я, -- я в этом деле так же мало принимаю в соображение свои личные интересы, как и вы. Видит бог, у меня только одна цель: я хочу, чтобы восторжествовала справедливость и были оправданы невинные. Если, преследуя эту цель, я вызываю ваше неудовольствие, милорд, то мне придется скрепя сердце примириться с этим.

   При этих словах он встал со стула, зажёг вторую свечу и некоторое время пристально глядел мне в глаза. Я с удивлением заметил, что лицо его изменилось, стало чрезвычайно серьёзным и, как мне показалось, почти бледным.

   --  Вы или очень наивны, или, наоборот, чрезвычайно хитры, и я вижу, что должен обращаться с вами более доверительно, -- сказал он. -- Это дело политическое, да, мистер Бэлфур, приятно нам это или нет, но дело это политическое, и я дрожу при мысли о том, какие последствия оно может вызвать в стране. К политическому делу -- мне вряд ли есть надобность говорить это молодому человеку с вашим образованием -- мы должны относиться совсем иначе, чем просто к уголовному. Salus populi suprema lex* -- принцип, допускающий большие злоупотребления, но он силён той силой необходимости, которую мы находим в законах природы. Если позволите, мистер Бэлфур, я объясню вам это подробнее. Вы хотите уверить меня...

   --  Прошу прощения, милорд, но я хочу уверить вас только в том, что могу доказать фактами, -- сказал я убеждённо.

   --  Тише, тише, молодой человек, -- заметил он примирительно, -- не придирайтесь к словам и позвольте человеку, который мог бы по возрасту быть вашим отцом, употреблять свои собственные несовершенные выражения и высказать собственные скромные суждения, даже если они, к несчастью, не совпадают с суждениями мистера Бэлфура. Вы хотите уверить меня, что Брэк невиновен. Я придал бы этому мало значения, тем более что мы не можем поймать его. Но дело не только в этом. Допустить, что Брэк невиновен -- значит отказаться от обвинения другого, совершенно иного преступника, дважды поднимавшего оружие против короля и дважды прощённого, сеятеля недовольства и бесспорно -- кто бы ни произвел выстрел -- инициатора этого дела. Мне нет надобности объяснять вам, что я говорю о Джеймсе Стюарте.

   --  На что я вам так же чистосердечно отвечу, что о невиновности Алана и Джеймса я именно и пришел объявить вам честным образом, милорд, и готов засвидетельствовать это в суде, -- сказал я.

   --  На что я вам так же чистосердечно отвечу, мистер Бэлфур, -- возразил он, -- что в данном случае я не требую вашего свидетельства и желаю, чтобы вы вовсе воздержались от него.

   --  Нет, я конечно понимаю, что это дело стало удобным поводом для того, чтобы свести кое-какие личные счёты, -- сказал я, -- но ведь это будет совершенно несправедливо!

   --  Я всей душой забочусь об интересах Шотландии, -- отвечал он, -- и внушаю вам то, чего требует политическая необходимость. Патриотизм не всегда бывает нравственным в точном смысле этого слова. Мне кажется, что вы должны быть этому рады: в этом ваша защита. Факты против вас. И если я всё ещё стараюсь помочь вам выйти из очень опасного положения, то делаю это отчасти потому, что ценю вашу честность, которая привела вас сюда, отчасти из-за письма Пильрига, но главным образом потому, что в этом деле я на первое место ставлю свой политический долг, а судейский долг -- на второе. По тем же самым причинам, откровенно повторяю вам, я не желаю выслушивать ваше свидетельство.

   --  Я желал бы, чтобы вы не приняли моих слов за возражение. Я только хочу верно определить наше взаимное положение, -- сказал я. -- Если вам, милорд, не нужно моё свидетельство, то сторона защиты, вероятно, будет очень рада ему.

   Престонгрэндж встал и начал ходить взад и вперёд по комнате.

   --  Вы не так юны, -- заметил он, -- чтобы не помнить ясно сорок пятый год и смуту, охватившую тогда всю страну. Пильриг пишет, что вы преданы церкви и правительству. Но кто же спас их в тот роковой год? Я не говорю о королевском высочестве и его войске, которое в своё время принесло большую пользу. Однако страна была спасена, и сражение выиграно ещё прежде, чем Кумберлэнд наступил на Драммоси. Кто же спас её? Повторяю: кто спас протестантскую веру и весь наш государственный строй? Во-первых, покойный лорд-президент Каллоден: он много сделал и мало получил за это благодарности. Так и я отдаю все свои силы той же службе и не жду другой награды, кроме сознания исполненного долга. А кроме него, кто же ещё? Вы сами знаете это не хуже меня. О нем много злословят, и вы сами намекнули на это, когда вошли сюда, и я остановил вас. То был герцог великого клана Кемпбеллов. И вот теперь Кемпбелл во время отправления своих служебных обязанностей подло убит. И герцог и я -- мы оба Хайлэндеры. Но мы цивилизованные Хайлэндеры, а громадное большинство наших кланов и семейств не цивилизованы. Они отличаются добродетелями и недостатками диких народов. Они всё ещё варвары, как и Стюарты. Только варвары Кемпбеллы стоят за законную страну, а варвары Стюарты -- за незаконную. Теперь судите сами. Кемпбеллы ожидают мщения. Если они не получат его -- если Джеймс избегнет смерти, -- среди Кемпбеллов будет волнение. А это значит, будут волнения во всём Хайлэнде, который и так не спокоен и далеко не разоружён. Разоружение -- одна лишь комедия.

   --  В этом я могу полностью поддержать ваше мнение, оружия в горах припрятано достаточно, -- сказал я.

   --  Волнения в Хайлэнде будут на руку нашему старинному бдительному врагу, -- продолжал лорд, вытягивая палец и продолжая шагать. -- И я даю вам слово, сорок пятый год может вернуться, с той разницей, что Кемпбеллы будут на противной стороне. Неужели для того, чтобы спасти этого Стюарта, который уже без того несколько раз осуждён, если не за это, то за разные другие дела, вы предлагаете вовлечь нашу родину в междоусобную войну, подвергнуть опасности веру своих отцов, рисковать жизнью и имуществом многих тысяч совершенно невинных людей? Эти соображения перевешивают в моём мнении и, надеюсь, перевесят и в вашем, мистер Бэлфур, если вы любите свою родину, правительство и религиозную истину.

   --  Вы говорите со мной откровенно, и я вам за это очень благодарен, -- сказал я. -- Я, со своей стороны, постараюсь поступить так же честно. Я верю, что ваша политика совершенно правильна. Я верю, что на вас лежат такого рода тяжелые обязанности. Я верю, что вы приняли на себя эти обязанности, когда вступали на высокий пост, занимаемый вами. Но я простой человек и с меня достаточно простых обязанностей. Я могу думать только о двух вещах: о несчастном, несправедливо осуждённом на немедленную и позорную смерть, и о слезах его жены, которые не выходят у меня из головы. Я не могу не обращать на это внимание. Таков уж мой характер. Если стране суждено погибнуть, пускай она гибнет. Если я ослеплён, то могу лишь молить бога, чтобы он просветил меня, пока ещё не слишком поздно. Что касается Кэмпбеллов -- у меня есть несколько знакомых среди джентльменов носящих эту фамилию. И я попробую всеми силами донести до герцога мысль, что за нанесённую обиду надо мстить истинному виновнику, а не использовать её для сведения старых счётов.