Форк 1941 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич (е книги .TXT) 📗
Они продолжили рваться, не считаясь с потерями на минско-московском направлении. Где и достигли, как показало падение Минска, определённых успехов.
Я пару раз предавался мечтаниям о том, что хорошо бы поскорее обзавестись «ядрён батоном». Страх из моего мира перед ядерным оружием и понимание копящихся каждый день жертв наших, порождал желание обрести и использовать нюк против врага. Лишь быстрей снести голову Германии. Тут, наблюдая военную Москву, пусть и через стекла личного благоустроенного мирка, мне казались совсем идиотским интернетные альтернативно-исторические рассуждения о прикидках будущего послевоенного мира в разрезе «надо скорее перетянуть немцев к себе, соорудив будущую ГДР».
Здесь немцы, а не наглосаксы, были настоящими врагами… именно они убивали наших. А амеры и бриты были нашими союзниками…
К Берии, заметно реже, но всё же бывавшему в отделе, как бы не хотелось, не стал лезть с глупостями а-ля «как дела у Курчатова». Итак видел, что атомный проект идёт. То, для чего были предназначены некоторые расчётные задачи, понимали все трое, видевшие и реализовавшие их на языке программирования из будущего.
А когда АТОМНОЕ оружие будет, услышат все. Убеждение в этом было твёрдым, хотя и реализовавшимся позже совсем не так, как хотелось…
Практически сразу после падения Минска Гитлер толкнул перед вермахтом зажигательную речь (распечатанные листы, с которой она зачитывалась перед личным составом немецких войск, несколько дней спустя были доставлены в Москву и оперативно переведены на русский). Содержимое речи при анализе в 8-м отделе мы опознали как (с минимальными вариациями) то, что в «моём мире» Гитлер произнёс перед началом операции «Тайфун». Его новое «обращение к солдатам восточного фронта» из ставки фюрера вместо октября прозвучало в первые дни августа!
Не знаю, какие колёсики и под влиянием каких сил крутились в голове австрийского художника, но в «этот раз» его пробило на сию речь, почему то раньше(!). В 8-м отделе, после осознания сего факта и сравнения речи из книги и листов с содержимым «нынешней» по сему поводу вышла изрядная словесная баталия. Участники которой, спорившие о дальнейших шагах Германии, сошлись только в одном – Гитлер намного раньше «того раза» понял, что ныне предстоит решающий момент в войне. Потери Германии были весьма высоки уже менее чем через полтора месяца войны. И немецкий пахан накачивал своих верных и исполнительных человеческих болтиков из вермахтовской машины войны перед решающей схваткой. Главфриц, как заявлял в своей речи, похоже, действительно считал, что именно сейчас решится, в какую сторону качнёмся чаша весов войны на востоке. Короче, рассчитывал, что ещё немного и всё пойдёт к победоносному для Германии финалу войны на восточном фронте…
Лично меня же неприятно поразил один, никем тут не осознаваемый (кроме размышлявшего об сём совпадении пришельца из 2018-го) следующий аспект в речи Гитлера:
Сходство стиля, аргументов (за исключением имевшихся тут выпадов против «богоизбранного народа» и меньших цифр германских трофеев) обеих вариантов («того» и «этого» раза) в самой речи и в том, что гнали против нашей страны в будущем самая упоротая часть «либдемшизы», частично всякие би-би-сявко – подобные и, в открытую – пропаГ*"%*ны госдепа типа «Радио Свободы». Ну, пожалуй, я был отчасти прав, шутя в собственной голове с заявами про Еврорейх версии 1.0 на марше. Погань европейская/наглосаксонская.
А пока же, отстраняясь от личного восприятия, обусловленного продолжившимся и в 1941-м «наблюдении с дивана»:
«Как встретил немца, так и убей!»
Всё точно сказали ещё в «тот раз» в 1942 товарищи Симонов и Эренбург… надо бы поискать, есть ли на HDD весь этот стих, из которого я помню всего пару строчек. Если найдётся, зачем ждать сорок второго?
В конце июля я съездил на поезде в первую служебную командировку в «моём СССР». Почти что в родные пенаты. В МЗЭТ:-) Точнее, в КБ при нём.
В срочно доведённом до конца силами той самой, «заранее эвакуированной» из западной части СССР военно-строительной части НКВД, корпусе завода уже провели всю внутреннюю отделку, проложили силовые и прочие коммуникации и завезли почти всё оборудование.
Запуск завода намечен на сентябрь. А первая партия серийных М-1 должна быть произведена и пройти все контрольные тесты к декабрю. Чтобы сразу же отправиться по будущим эксплуатантам, многие из которых, как я видел в их списке, показанном мне в управлении завода, уже в эвакуации в глубине страны. Представители которых в первую неделю июня в Энергетическом институте на единственном пока экземпляре М-1 слушали курс подготовки к будущей работе на новой технике.
Меня же, как я узнал задним числом, не скрывая мою роль в проекте (скроешь тут, когда в документации фамилия везде на обложках) аккуратно отвели от личного общения с большим числом явно неординарных личностей с научными и техническими степенями.
Довольно… ожидаемое решение. Видимо известно кто счёл, что и так слишком много людей стало иметь ко мне доступ. И к знаниям из будущего. Пусть будущие эксплуатанты техники и знают мою фамилию и не знают о истинной сути товарища Рожкова, но мало ли что мог сболтнуть попаданец в задушевных/технических/программистских разговорах с интеллектуально подкованными, но не допущенными к тайне специалистами? Многие могли задаться (пусть даже и не произнести вслух) разными вопросами.
А так – главный идеолог проекта, он же главный и «первый программист СССР», ответственный за создание системы команд «АЛУ М-1», которое, как вы уже слышали, товарищи, известно на новорождённом техническом жаргоне, как «процессор», отправился после завершения проекта отдыхать в заслуженный отпуск на море… а вашим обучением займёмся мы – товарищи Брук, Лебедев, Шура-Бура и Ляпунов. В дальнейшем, вы ещё успеете, рано или поздно, познакомится с товарищем Рожковым…
Зато тут, в уже практически сформированном КБ завода, куда плавно перетекал коллектив Лаборатории Брука (отправляемый в эвакуацию/на новое место работы), мы, на пару с также приехавшим из столицы Исааком Семёновичем, прочли за неделю для почти всех новых сотрудников заводского КБ общий курс «про светлое будущее электровычислителей», в котором обрисовали им старт и перспективы от настоящего на основе имеющегося работающего прототипа, который завод будет производить серийно. Данное обучение стало плодом дискуссий осведомлённой о светлом компьютерном будущем верхушки создателей М-1. Люди, укреплявшие не большой, в общем то костяк КБ из лаборатории Брука, должны с самого начала иметь верные взгляды на то, в каком направлении должны развиваться электровычислители и программное обеспечение для них.
Споры, разумеется были. Многое вызывало у товарищей недоумение, частично разбивавшееся о факт существования рабочей М-1, но перспективы ВТ, быстро осознанные всеми, выглядели в плане их будущей реализации у всех по своему. То, что излагалось в курсе, воспринималось ими как некое общее видение, которое можно было описать так «начальство видит пока так». Довольно неожиданно…
Молодые специалисты, в этом и год-два назад окончившие лучшие ВУЗ-ы страны по специальностям, близким к радиотехнике и физике, должны были произвести, совместно с первопроходцами Брука/Лебедева из Энергетического института будущую мировую революцию в производстве средств ВТ и ПО.
Никто из тех, перед кем мы читали лекции по автокоду/ассемблеру/устройству и архитектуре М-1, разумеется, ни видит пока всех больших перспектив. Им предстоит, после освоения М-1 в серийном производстве, выжать из её модификаций всё, чтобы перейти к следующему этапу, чей облик уже формируется в головах пяти осведомлённых. Прототип М-1 (уже с магнитными барабанами) летом, после обучения будущих эксплуатантов в Москве, после решения его судьбы главой АН СССР Комаровым и академиком Иоффе, ушёл в вычислительный центр АН СССР, который, в виду начавшейся войны, был сразу же организован в Свердловском филиале АН. В Свердловск же, после начала войны отправился и весь Президиум АН СССР.
