История кочующего экипажа (СИ) - Федоренко Александр Владимирович (мир книг TXT) 📗
Внезапно, Тема, услышал стон и замер — невдалеке от танка, лежал танкист без танкошлема, с окровавленной головой. Он бросился к нему, перевернул, и, достав пакет, принялся перебинтовывать тому голову. Кровь уже запеклась, и кровопотеря уж была не опасна, но молодого на вид, парнишку, скорее всего еще и контузило. Пришлось использовать, собственный медпакет, не выложенный, и не оставленный в «ласточке». Артем вколол инъекцию, и продолжил перебинтовывать, видимо командира танкового отделения, в звании лейтенанта.
— Потерпи летеха — забывшись, бормотал он — сейчас закончу.
— Ты кто? — Прохрипел тот.
— Сержант Заречный. — Начиная вступать в образ, ответил Тема. — Пытаемся пробиваться к своим, да не на чем.
— А мои?
— Все погибли…
Тема осмотрелся — нужно было оттащить раненого к деревьям, и позвал Бориса.
— Бери за ноги — указал он, а вылезшему Генке велел: — тащи, все наши трофеи.
Помимо опасности быть плененными, парней из будущего, ждала угроза и похуже — особый отдел, явись они сами. А тут помогал сам случай — спрятаться за спину раненого офицера. Вот только того нужно было еще вытащить отсюда. Вдвоем, они дотащили почти безвольное тело, в лесополосу, а Гена, перенес тем временем, все, что они оставляли в дозорной лежке. Отойдя на несколько метров вглубь, устроили что-то вроде лагеря, нарвав травы, и сделав настилы. Артем напоил раненного танкиста из фляги, вытер ему лицо, и понял — вокруг совсем темно, только свет звезд, не дает ощущения полной темени.
— В общем, так — распорядился он — спим до зари, дежуря по очереди, затем оцениваем обстановку, и пробуем заняться ремонтом. Все, набираемся сил.
Все были только рады, усталость буквально валила с ног, а мозг отказывался воспринимать реальность происходящего. Говорить не хотелось, и, улегшись под открытым небом, на сухих травах, горемыки уснули. Они естественно не были беспечны, и по очереди дежурили, но на поле все оставалось тихо. Ночь была тяжелой, у всех ломили тела, и, несмотря на дикую усталость, никто толком так и не уснул.
Так было почти везде — против войск Воронежского фронта противник начал общее наступление, нанося главный удар силами 4-й танковой армии на Обоянь, а вспомогательной оперативной группой «Кемпф» — на Короча. Особенно ожесточенный характер бои приняли на обоянском направлении. Советским командованием, были введены дополнительные резервы, и к исходу дня, они нанесли врагу большие потери и приостановили его атаки. Главная полоса советской обороны, была прорвана только на отдельных участках — таких как этот. На корочанском направлении, противник тоже сумел южнее Белгорода форсировать Северский Донец, и захватить небольшой плацдарм.
Тем не менее, советские войска, едва удержав, первый слой обороны, и то, не везде, получили небольшую передышку. В сложившейся обстановке командующий фронтом принял решение прикрыть Обоянское направление. И с этой целью, в ночь на шестое июля, выдвинул на вторую полосу обороны 1-ю танковую армию генерала Катукова, а также 5-й и 2-й гвардейские танковые корпуса. Кроме того, армия была усилена артиллерией. Только четверо, измученных танкистов, в лесополосе, об этом, знать не могли.
Тема знал только основную боевую задачу и цель, поставленную перед советскими войсками — вымотать фашистов в активной обороне, и нанести контрудар, после этого. А какой расклад на фронтах, наступил, ему было неизвестно. И естественно было неизвестно, о состоявшемся разговоре командующего 1-й танковой армией генерала Михаила Катуковым с Верховным.
Катуков, получив первые донесения, и что-то увидев своими глазами, чувствовал себя неспокойно. Для него, не было секретом, что 88-мм орудия «тигров» и «фердинандов» пробивают броню советских танков с расстояния двух километров. Генерал понимал — вряд ли его «тридцатьчетверки», смогут выиграть бой в открытом огневом состязании. Но были недостатки, и у тяжелых танков врага — плохая маневренность. Вот это, и нужно было использовать при засадах. Пока стальная громада развернет башню, легко маневрирующая «тридцатьчетверка», может поменять позицию, успеть зайти сбоку. И если удастся, произвести несколько прицельных выстрелов. Но тут все зависело от опытности и умения, танкистов, обеих сторон.
И пока, такой способ ведения боя, не применяли, и он, с болью в сердце видел с НП, как пылают и коптят, его «тридцатьчетверки». Нужно было, во что бы то ни стало, добиться отмены контрудара. И генерал, поспешил на КП, надеясь срочно связаться с генералом Ватутиным…
Но как только, он переступил порог избы, как начальник связи, каким-то особенно значительным тоном доложил:
— Из Ставки… Товарищ Сталин. — Генерал взял трубку.
— Здравствуйте, Катуков! — Раздался хорошо знакомый ему голос. — Доложите обстановку!
Катуков доложил, и рассказал Главнокомандующему, о том, что видел на поле боя собственными глазами:
— По-моему — сказал он — мы поторопились с контрударом. Враг располагает большими неизрасходованными резервами, в том числе танковыми.
— Что вы предлагаете?
— Считаю целесообразным, использовать танки для ведения огня с места, зарыв их в землю, или поставив в засады. Тогда мы могли бы подпускать машины врага на расстояние триста-четыреста метров, и уничтожать их прицельным огнем.
Сталин некоторое время, молчал, затем, наконец, проговорил:
— Хорошо. Вы наносить контрудар не будете. Об этом вам позвонит Ватутин…
А тем временем, потерпев неудачу в боях за Покровку, танковая дивизия СС «Адольф Гитлер» начала атаковать в северном направлении. В связи с этим командующий 1-й танковой армией, отдал распоряжение 100-й танковой бригаде 31-го танкового корпуса, выйти в район населенного пункта Большие Маячки, и во взаимодействии с 5-м гвардейским танковым корпусом, разгромить прорвавшегося противника и восстановить положение.
Но все это, было известно по ту линию фронта, а не здесь, и лейтенант Сушкин, с некоторым трудом, поднялся, и уже буквально на ходу, держась за голову, начал объяснять — что нужно делать. Для вынужденного ремонта в поле, нужно было починить тормозную ленту, и, заменив траки, поставить на место гусеницу. И все это, под боком у фашистов.
…Как мгновение, пролетела ночь, наступала заря, а три танкиста в балке, уснули только под утро, когда уже требовалось заниматься делом. Все кроме дежурившего Артема спали. Он посмотрел на часы, которыми, они заменили свои, и принялся будить остальных членов экипажа. Они еще не знали, что утром шестого июля, противник возобновит наступление на всех направлениях, и будет очень непросто добраться до своих. На Обоянском направлении, фашисты, неоднократно будут бросать в атаки от ста пятидесяти до четырехсот танков, но каждый раз встретят мощный огонь пехоты, артиллерии и танков. Лишь к исходу дня ему удалось вклиниться во вторую полосу советской обороны. На Корочанском направлении в этот день противнику удастся завершить прорыв главной полосы обороны. Но пока этот день только начинался…
Началась быстрая подготовка к рейду на поле боя. По очереди горемыки, ополоснули лица, справили естественные надобности, и, открыв трофейные, консервированные сосиски, быстро позавтракали. Настала пора ремонта, а значит и разговора с лейтенантом. Тот уже немного очухался, но был еще слаб, и будто немного пришиблен.
— Вас как звать, товарищ лейтенант? — Обратился Геннадий, к офицеру, за ночь немного оклевавшему. — Как обращаться?
— Хватит и звания. — Простонал тот. — По уставу значит…
— Товарищ лейтенант — тут же обратился Артем — нас так накрыло, что местами, соображаем плохо — какое число сегодня?
— Вчера утра было пятое. Не знаю, сколько я провалялся, но думаю все же шестое. Должно быть…
— Хорошо. Отдыхайте. Но все, же скажите — как вас все-таки зовут? — Спросил Артем — неизвестно, сколько нам еще из немецкого тыла выбираться. Хотелось бы знать с кем?
— Олег. — Ответил лейтенант. — Олег Николаевич Сушкин.
— А я Николай. Коля. Олег, ты не возражаешь, мы вашу машину, отремонтировать попробуем? С вашими подсказками понятно. Только думайте быстрее, товарищ лейтенант — времени у нас с гулькин нос. Фрицы-то неподалеку…
