Сад Дьявола (ЛП) - Шеттлер Джон (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Взвыла сирена, и несколькими секундами спустя ракеты снова устремились из пусковых установок в носовой части палубы навстречу американским самолетам. Одна за другой ракеты с ревом уносились прочь на хвостах горячего белого дыма. А затем он услышал в отдалении низкий гул множества воздушных винтов и увидел в небе синие пятнышки, продолжавшие рваться вперед среди разрывов его смертоносных ракет.
Возможно, сотня самолетов, появившаяся над «Айовой» и была свергнута в небытие ядерным взрывом, но за ними наблюдались еще сто, обходя грибовидное облако слева и справа, и все еще смело идущих прямо на его корабль.
— Доложить остаток боезапаса, — крикнул он, перекрикивая гул приближающихся самолетов.
— Товарищ капитан, остаток 96 ракет.
Но по правому борту приближалась вторая группа самолетов с «Тикондероги» и остальных авианосцев группы Спрага, по меньшей мере, 160 или больше. Всего его атаковали почти 280 самолетов, по три на каждую ракету главного зенитного комплекса. Также у них имелось еще 56 ракет комплексов «Кортик» и 8 700 30-мм снарядов [9]. Если дойдет до них, будет очень плохо, подумал он. Очень плохо.
В эту эпоху в основе боевых действий лежала массовость и жестокая решимость. Вначале немцы захватывали слабых противников в удушающие кольца своей бронетехникой. Четыре года спустя союзники превратились в практически неостановимую стальную лавину, сметавшую все на своем пути сокрушительным напором стали и огня. Американцы разбили японцев, просто превзойдя их — построив сотни кораблей и тысячи самолетов. И когда японцы, наконец, вывели в бой своих последних стальных гладиаторов — «Ямато» и «Мусаси» — американцы просто забомбили их с воздуха, словно пчелы, атаковавшие льва. «Ямато» был поражен одиннадцатью торпедами и шестью бомбами, после чего взорвался боекомплект, выбросив грибовидное облако на шесть километров в высоту, которое было видно за девяносто километров. «Мусаси» перевернулся и затонул, только получив еще более серьезные повреждения — девятнадцать торпед и семнадцать бомб [10].
Любой корабль можно было потопить, Ельцин это понимал. Что случилось с «Адмиралом Головко», когда американцы добились всего одного удачного попадания — не более чем случайно, так как, вероятно, даже не видели его, Они стреляли по гораздо большему силуэту «Кирова» и просто промахнулись — а снаряды попали в «Адмирал Головко» по чистой случайности. Нам хватит одного или двух попаданий.
Суровая логика была для него очевидна. Его корабль никогда не предназначался для противостояния подобному противнику. Он был создан для действий в составе надводной ударной группы в составе четырех-пяти аналогичных кораблей, под прикрытием истребителей с «Адмирала Кузнецова». «Орлан» должен был быть частью гордой стаи других орлов, без которых был обречен. Куда делся «Киров»?
— Доложить о целях по корме.
— Товарищ капитан, на радаре чисто.
— Акустик, сонар в активный режим. Докладывать обо всех целях в радиусе пяти километров.
— Есть сонар в активный режим… — После небольшой задержки сонар система начала давать импульсы, словно в такт связисту, продолжавшему запрашивать флагман. Радист продолжал повторять: «Киров» — «Орлану», прием. Запрашиваю указаний, как поняли?… «Киров» — «Орлану», прием. Запрашиваю указаний, как поняли?…
— Товарищ капитан, подводных целей в пределах пяти километров не наблюдаю. Продолжаю поиск.
Куда делся «Киров»?
Ему вдруг вспомнилось, что сказал ранее Карпов.
— И еще одно… Если дойдет до применения ядерного оружия, наш прошлый опыт заставляет меня полагать, что мы также можем оказаться затронуты эффектами взрыва…
— Что вы хотите сказать? Каким образом?
— Невозможно сказать наверняка. Нас забросил сюда масштабный выброс энергии. Ядерный взрыв на достаточно близкой дистанции мог бы отправить нас… Куда-то еще.
Ясно, Карпов, что он отправил куда-то еще тебя, но нас оставил здесь… Если только… Не вызовет ли еще один ядерный взрыв разлом во времени, через который «Орлан» сможет уйти в безопасное место? Его тогдашний ответ Карпову вселил в него некоторую надежду.
— Возможно, это могло бы отправить нас обратно в наше время.
— Это мысль приходило мне в голову, — сказал Карпов. — Мы могли бы убить двух медведей одним выстрелов. Нам нужно преподать американцам урок и изменить историю в нашу пользу. Если это отправит нас домой, тем лучше.
— А как же преждевременная гибель двух тысяч человек? — Всплыл в сознании голос доктора Золкина. — Что тогда, Карпов?
И что теперь?
Следовал ли последовать примеру Карпова и смести приближающуюся американскую ударную волну с неба? А что делать с быстроходными линкорами, способными развить до 33 узлов? У него имелось шестнадцать ракет, и он видел, как Карпов всадил шесть «Москитов-2» в американский линкор, и тот продолжал вести огонь, прежде, чем исход боя был решен одним последним ударом [11]. У него имелось три специальные боевые части и он мог бы использовать их против целей на юго-западе. Затем бы он мог сосредоточиться на остатках авиационной группы Хэлси.
Тогда в истории останутся два безумца, мрачно подумал он. Он посмотрел на персонал мостика. Люди были напряжены, но продолжали выполнять свои обязанности, следуя навыкам, полученным в ходе подготовки. Его корабль отвечал на брошенный вызов, двигатели несли его вперед, оружие применялось с красотой и эффективностью — стартовала ракета за ракетой, и каждая из них убивала кого-то там, в небе — храбрых и смелых людей, которые, возможно, должны были прожить намного больше. И их бы ждала долгая и счастливая жизнь, если бы не это жуткое пятно на лице времени.
Карпов сделал худшее, что можно было сделать, а затем бросил нас здесь. Что же нам делать? Я веду бой за то, чтобы спасти мой корабль и его экипаж любой ценой. Свет отражался от его высокого лба, с которого годы убрали большую часть волос. Он был ветераном флота, отслужив двадцать пять лет, и готовился получить еще одну полосу на манжеты и звезду контр-адмирала на погоны. Какое это имело значение сейчас? Он вел бой за Россию? Сможет ли его корабль оказать какое-то влияние, не будучи раздавленным весом будущих десятилетий? Что-то подсказывало ему, что он только усугубит судьбу своей страны, если усилит тяжкий вред, который уже нанес Карпов.
Он принял решение.
Ельцин медленно подошел к старшему помощнику и тихо приказал вызвать начальника инженерной части Еременко. Когда тот прибыл на мост, ракеты продолжали быстро и яростно вылетать из носа эсминца, устремляясь к американским самолетам. Одна ракета — одна цель. Баланс был простым и жестоким, но с каждой выпущенной ракетой в боезапасе корабля становилось на одну ракету меньше.
— Еременко, — тихо сказал Ельцин, так, чтобы его не мог слушать никто из членов экипажа. — Приготовиться к уничтожению корабля.
— Товарищ капитан?
— Да, Еременко. Бой идет великолепно, наши ракеты поражают цели, но боезапас ограничен. Противник быстро сокращает дистанцию. Если даже каждая ракета поразит цель, в следующие двадцать минут нас атакуют более ста самолетов. Зенитные пушки смогут сбить еще пять или десять, но я ожидаю, что мы будем уничтожены. Вы видели, что случилось с «Адмиралом Головко».
— Так точно… Но что «Киров»? Люди говорят, что не видят его.
— Мы не знаем. Мы не видим его на радарах, при том, что с «Фрегатом» все в порядке. «Киров» исчез после взрыва, но мы остались. Еременко… Американцы не должны получить технологии нашего корабля — компьютеры, системы вооружения, реакторы, боеголовки. Вы понимаете? — Он, наконец, перешел к сути дела.
Еременко посмотрел на капитана, понимая, о чем тот говорит. Капитан не верил, что они переживут эту атаку. Как могло быть так, чтобы такой корабль как «Орлан» мог быть уничтожен старыми самолетами, которыми управляли люди, ставшие древними стариками прежде, чем все они родились? Ельцин говорил ему что-то еще худшее. Им следовало уничтожить корабль. Американцы не должны были найти ничего, иначе они могли бы совершить рывок на десятилетия вперед одним махом. Но становился очевидным другой вопрос, и Ельцин понял это по глазам Еременко прежде, чем тот сам задал его.
