Венский вальс (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич (список книг .TXT, .FB2) 📗

— Олег Васильевич, если это шутка, она не очень смешная. Картина Серова стоит недешево, но банк на нее не купишь. Или вы готовы рискнуть теми деньгами, что вам перечислил Игнатьев?

— Никаких шуток. Можно купить банк, но одна проблема — я не знаю, сколько все это стоит и стоит ли вообще.

Я быстро сбегал в столовую и принес тот самый портфель, где у меня хранились важные бумаги. И не просто важные, а ценные.

Тесть долго рассматривал вытащенные из портфеля векселя, читал передаточные надписи, изучал печати и подписи. Закончив, Андрей Анатольевич поднял очки на лоб и сказал:

— Все векселя первоклассные, а векселедатели надежные. Эти бумаги стоят каждого франка, который на них прописан. Какова общая сумма?

— Двадцать миллионов франков, — сообщил я.

— Хм… Скорее всего, все двадцать миллионов мы не получим, но пятнадцать, а то и восемнадцать, можно. Тот же «Лионский кредит» не возьмет с вас за обналичивание больше двадцати процентов.

Вот оно как. Хорошая новость. А я считал, что за векселя можно выручить максимум пять миллионов.

— Раз так, то почему бы графу Комаровскому не стать банкиром? А в будущем вы отпишете этот банк внуку или внучке.

— Говоря простыми словами — я стану подставным лицом, на чье имя будет приобретен банк, а за моей спиной вы станете проворачивать разные незаконные штучки?

Я же говорю, догадлив господин граф. Не зря он в прошлом служил по дипломатической части, а на нее глупых да недогадливых редко берут.А если и берут, то не поручают серьезные дела.

— А что считать незаконными штучками? — пожал я плечами. — Мы же не собираемся собрать деньги, а потом скрыться с ними или размещать в банке фальшивое золото. А если какие-то банковские операции и станут считаться незаконными, так причем здесь вы? Всегда можете сослаться на то, что стали жертвой манипуляций со стороны вашего зятя.

— И сесть в тюрьму на старости лет, — проворчал Комаровский. — Французские тюрьмы гораздо комфортабельнее, нежели русские, но все равно, перспектива не самая радужная.

На месте графа, я уже спускал бы с лестницы такого зятя, а этот, вишь, меня до сих пор слушает и уже размышляет. Наверняка у него, как у моей супруги, имеется и авантюрная жилка. А как не быть? Дипломаты, во все времена исполняли разные функции, включая разведку. Я-то пока еще до обязанностей графа, как разведчика не добирался, неловко использовать в своих целях отца любимой женщины, но все может быть. Я бы не отказался заполучить связи Андрея Анатольевича в «верхах» французского общества. Конечно, что-то утеряно, кто-то уже отвернулся от тестя из-за неблагонадежной дочери (про зятя пока разговора нет), но что-то осталось. Министры и депутаты — слишком известные фигуры, а мне бы что-то попроще. Скажем, работники мэрий и муниципалитетов, владельцы предприятий, те же банкиры.

— Так сколько же вам дадут, Андрей Анатольевич? Года два, а от силы три, —"утешил" я тестя. — Три года дадут, отсидите один. Потом, как дипломатические отношения установим, станем на правительство и по дипломатической линии давить. Зато ваши внуки унаследуют банк, а? Можно еще и зиц-председателя нанять, чтобы было кого в тюрьму садить.

Я думал, что Комаровскому придется объяснять, кто такой зиц-председатель, но неожиданно он понял.

— Зиц-председатель, это как зиц-редактор? — фыркнул граф. — Во время первой революции было модно нанимать редактора для отсидки. Газеты всякую ересь писали, их штрафовали, а порой редакторов и в тюрьму сажали. Правда, сидеть нужно было немного — пять суток, а самый большой срок — тридцать. Так тут Франция, не Россия, нет дураков, чтобы деньги получать за тюремный срок.

Хотел пообещать, что передачки в тюрьму мы станем носить регулярно, а если сами не сможем, то дадим поручение французской компартии, как важное задание Коминтерна. Но про передачки — это уже перебор. Я бы обиделся.

— Андрей Анатольевич, а тут пятьдесят на пятьдесят: либо посадят, либо нет. Заметьте, я вам не вру. Я бы с удовольствием взял кого-то другого, но мне нужно, чтобы я этому человеку доверял. Банк, сами понимаете, учреждение такое, что можно через него всякие махинации проводить, а владелец и знать не будет.

— Заметил.

— Так вы согласны? — обрадовался я.

— А что мне остается делать? — улыбнулся граф. — Я и на самом деле хочу, чтобы мои внуки получили достойное наследство. Правда, — вздохнул Комаровский, — надо еще так сделать, чтобы банк не лопнул, или его не арестовали за долги. Но тут уж от нас с вами зависит — устоит ли наш банк в мутной волне, обанкротится ли.

— Андрей Анатольевич, я очень рад.

Я могу графу еще и Почетную грамоту от Совнаркома пообещать, но это лишнее. Не заработал мой тесть пока ни грамоты, ни даже устной благодарности.

— Не благодарите. По сути — мы с вами решили заняться семейным бизнесом. К тому же, вы пошли мне навстречу, согласившись взять фамилию Комаровских. Теперь и я обязан оказать ответную услугу.

Глава четвертая. Семейная лотерея

В воскресенье, да еще утром, никто мне банк не продаст, тем более, что тесть сказал, что дело это хлопотное и долгое. По оптимистическим расчетам, сам процесс затянется на полгода, но реально — год-полтора.

Можно (да и нужно!) утром по воскресеньям спать хотя бы часов до девяти, а еще лучше — до полудня, что я и делал в свой прошлой жизни, но в этой опять проснулся ни свет ни заря. Наташка, спавшая с краю, беспокойно зашевелилась, пробурчала, что те, кто встает вместе с петухами, пусть побыстрее уматывают, и не мешают честным людям спать. Чмокнув супругу в симпатичный носик, оделся и вышел.

Проходя мимо курительной, почуял запах дыма. Может, пожар, а там мой Серов висит?

Нет, не пожар, это просто мой тесть еще не ложился спать и заодно выкурил добрый десяток сигар, устроив здесь дымовую завесу. Андрей Анатольевич сидел с красными глазами, но довольный и, что-то подсчитывал на листах бумаги. Судя по тому, что вокруг валялось несколько скомканных листов, процесс шел давно. И телефонный аппарат, обычно стоявший внизу, перекочевал в курительную. Вон, провод размотан.

— Вам не вредно? — с беспокойством поинтересовался я, открывая окно. Высунув голову на улицу, с наслаждением понюхал парижский воздух, показавшийся особенно прекрасный, после насквозь прокуренной комнаты.

— А? Что? — спохватился граф Комаровский, не сразу отошедший от своих расчетов или подсчетов. Узнав меня, гордо взмахнул рукой. — Владимир, то есть, Олег, я пристроил половину ваших векселей. Их возьмут по номиналу. А вторую половину берут по восемьдесят процентов.

Опаньки! Я-то рассчитывал, что получу пять миллионов, а здесь получается восемнадцать. Это даже больше, чем вчера говорил тесть. Отличная новость.

— И как вам это удалось? — поинтересовался я.

— Тряхнул старыми связями, — хмыкнул граф. — Те, что берут по номиналу — это векселя одного моего старого знакомого. Месье Ферье. У негособственные склады в портовых городах, есть несколько судов и все такое прочее. Для него десять миллионов не такая и большая сумма, но не хочет, чтобы его векселя ушли на рынок, в третьи руки.Ему их потом все равно выкупать придется, так что — чем раньше, тем лучше. А заодно он возьмет и все остальное. Векселедатели, как я говорил, надежные, у него с ними какие-то свои расчеты. Игнатьев уже давно бы по этим векселям деньги получил, но тянул.

— От меня что-нибудь потребуется? Передаточные надписи, еще что-то?

— Ничего, — помотал головой граф. — Как только деньги получу, отдам их вам. А по поводу покупки банка, как я вчера говорил, будем искать. Я еще пару звонков сделал, надежных людей подключил.

— С этим разберемся, — отмахнулся я, потом спросил с надеждой. — А как бы мне кофе сообразить?

— Кофе? — растерялся граф. — Кофе у нас прислуга варит, но она еще спит. Да и я сам, — зевнул тесть во весь рот, — пойду спать.

Ясно-понятно. В такую рань в этом доме кофе мне не найти, а идти на кухню, искать кофейные зерна, молоть, зажигать плиту, греметь посудой — увольте. Разбужу Наташку и огребу по полной программе. Уж лучше я где-нибудь на стороне перекушу, благо, в Париже есть кафешки, открытые двадцать четыре часа в сутки. И ключ мне от «родительского» дома выдан, чтобы не беспокоить прислугу по пустякам, да и самому чувствовать себя как дома.