Контртеррор (СИ) - Валериев Игорь (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
Познакомились. Немного пообщался, отметив для себя приличные знания и навыки по оружейному делу. Начальник школы подполковник Филатов Николай Михайлович в личной со мной беседе отметил «золотые руки» слесаря-оружейника, из-за чего молодому солдату доверяют ремонт даже пулемётов. Он же с иронией рассказал, что пришло письмо от капитана запаса Чемерзина с предложением испытать на полигоне школы панцирь для солдат, который не берёт пуля. Николай Михайлович посмеялся, а я взял на заметку. И уже через несколько дней беседовал с изобретателем бронежилета в этом мире.
Авенир Авенирович оказался фанатиком от науки, но с практическим уклоном. Окончив математический факультет и Михайловское инженерное училище, он преподавал математику, занимался химией, и ряд опытов натолкнул его на мысль об изготовлении панцирей или кирас из особо прочной легированной стали, которые могли бы держать пули и осколки. Используя хром, никель, платину, серебро, иридий, ванадий и многие другие металлы и добавки, Чемерзин создал сплав, который, по его словам, крепче стали в три с половиной раза и в два раза легче. В результате миллиметровую пластину из его сплава пули из различных револьверов не пробивала с трёх шагов.
С учётом того, что деньги на свои опыты он в своей основе брал взаймы, и долг накопился немаленький, изобретатель хотел предложить военному ведомству боевые панцири, кирасы для сохранения жизней офицеров и солдат, разумеется, не бесплатно. Когда Авенир Авенирович озвучил стоимость самой дешевой кирасы, закрывающей только грудь, я невольно присвистнул. Цена кусалась и вряд ли военные такое примут, а вот для царствующих особ и её охраны сплав Чемерзина надо обязательно использовать.
Спустя три месяца Николай и Елена имели панцири по фигуре весом около четырёх килограмм, защищающие грудь, спину и бока, совершенно не заметные под одеждой. Эти произведения искусства уверенно держали пули из всех имеющихся револьверов и пистолетов с пяти метров, винтовочную так же держали, но контузия или перелом рёбер были бы обеспечены.
Личников императора одели в бронежилеты подешевле, но так же уверенно державшие выстрел из любого револьвера накоротке. Кроме того, пластинами из сплава Авенира Авенировича забронировали три кареты для передвижения императора с семьей.
Я подкинул Чемерзину схему бронежилета для войск из двадцать первого века, и он теперь колдовал над своими сплавами, чтобы значительно снизить себестоимость «панциря», сохранив при этом уровень защиты.
Что же касается Дегтярева, то кроме него я нашёл Токарева Фёдора Васильевича, который в звании хорунжего был заведующим оружейной мастерской в Двенадцатом Донском казачьем полку. А капитан Фёдоров оказался вообще под боком. Закончив в августе девятисотого года Михайловскую артиллерийскую академию, служил в артиллерийском комитете Главного артиллерийского управления в должности докладчика оружейного отдела.
Убедив с большим трудом Николая в необходимости создания автоматического оружия хотя бы для спецподразделений в армии, полиции и жандармерии, собрал эту троицу и отправил их к генерал-майору Мосину – начальнику Сестрорецкого оружейного завода. Надеюсь, здесь он не умрёт от пневмонии через год, тем более пенициллин уже есть. А вот надежда на то, что эта четвёрка создаст в ближайшее время автомат, у меня есть и большая. Подкинул я им несколько идей-схем, типа автомата Судаева. Дёшево и просто. А так и пистолет ТТ пригодится, и от «светки», то есть СВТ-38/40 я бы не отказался, а ещё лучше РПД-43, в крайнем случае ДП-27.
Дойдя до купе Ширинкина, постучал в дверь и зашёл. Довёл до главного телохранителя распоряжение императора, после чего начали обсуждать наши действия в Твери.
Первоначально планировалось, что поездка в Москву будет осуществляться на трёх составах. Первый повезёт сотню кубанцев Собственного Его императорского величества конвоя под командованием месяц назад «вновь испечённого» генерал-майора Мейендорфа Александра Егоровича, три бронированных кареты, лошадей и прочее. Во втором составе будет следовать императорская семья, включая Михаила и Ксению с мужем, личники, кое-кто из министров, слуги. Третий поезд вёз слуг и всякое имущество, которое могло понадобиться при коронации.
Узнав, что поезда пойдут друг за другом, Николай потребовал, чтобы первый состав опережал движение царского поезда на одну станцию. Уговорить его не делать этого, не удалось. По поводу открытой охраны и её усиления новый император придерживался такого же мнения, как его отец и дед, считавших, что наличие телохранителей – признак трусости Императора Всея Руси и его закрытости от своего народа. И, вообще, не царское это дело – с охраной ходить. Даже смерть родителей, брата, сестры и три, а точнее уже четыре покушения на него самого не сильно повлияли на отношение Николая к охране его императорской тушки.
И вдруг такое изменение в поведении императора. Ширинкин даже не выдержал и поинтересовался у меня:
– Тимофей Васильевич, что случилось? Почему Его императорское величество принял такое решение?
– Евгений Никифорович, если бы я знал ответ. Я такое состояние, которое было у императора называю – предвидением беды. Как бы никакой реальной угрозы и нет, а человек интуитивно чувствует, что вот-вот произойдёт что-то страшное и непоправимое. У самого такое иногда бывает и несколько раз уже жизнь спасало.
– Что же, для меня это к лучшему. А то помните, как он меня отчитывал за то, что состав с конвоем пойдёт перед императорским поездом, да ещё с бронированной платформой с пулемётами впереди?!
– Помню. Надо будет отправить из Твери в Клин депешу, чтобы состав с конвоем дожидался нас там. Спокойнее будет.
– Согласен. А теперь слушаю Ваши предложения по нашим действиям в Твери.
После обсуждения моих предложений, пришли к общему знаменателю: состав с конвоем остановить в Клину, перед царским поездом от Твери пустить состав с имуществом для коронации. Слуг из него пересадить в два вагона, которые присоединить к царскому составу. На паровозах разместить снайперов – Лешего и Шило. Вместо лакеев в «товарном» составе отправить десяток личников и остальных братов-инструкторов.
После суеты в Твери наш состав отправился в путь следом за поездом-ловушкой. Я находился в купе у Ширинкина, но разговор между нами не клеился. Оба больше молчали, напряжённо ожидая чего-то. И это что-то случилось. Звук взрыва, резкое торможение поезда и его остановка.
Вместе с Евгением Никифоровичем выскочили из купе, а потом из вагона. Поезд-ловушка стоял впереди метрах в четырёхстах. Ни паровоз, ни один из вагонов не сошёл с рельс. В воздухе перед составом рассеивался в воздухе дым от мощного взрыва. А между тем на насыпи дороги впереди состава собиралась группа личников в алых черкесках, среди которых выделялись черные мундиры братов-инструкторов. Судя по всему, казаки пытались перебраться на другой берег реки через разрушенный взрывом мост. Как хлыст ударил выстрел из карабина, затем ещё один, ещё. Потом послышались частые выстрелы, как мне показалось из пистолета Маузер К96. Снова выстрел из карабина и тишина.
– Евгений Никифорович, я туда, – произнёс я и сбежал с насыпи, еле удержавшись на ногах, после чего рванул вдоль дороги к поезду-ловушке. Оглянувшись назад увидел, что Ширинкин не рискнул повторить мой манёвр, а начал движение по шпалам. Из императорского вагона выпрыгнуло на землю несколько конвойцев, а потом на лестнице вагона показал Николай, которого словами «опасно», «не надо покидать вагон» пытался остановить подесаул Хмара, чей бас слышен был даже мне, а я удалился метров на сто.
Наконец я оказался перед паровозом состава-ловушки. Как и предположил, поезд остановился метрах в двадцати от взорванного моста через небольшую речку. Взрыв был таким мощным, что от малого каменного моста остались только устои, а от пролёта длиной около пяти метров узкая, чуть больше метра металлическая дорожка с перилами, которая чудом держалась на устоях. Самого пути не было, он грудой камней и исковерканных рельс, шпал запрудил речку.
