Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой (СИ) - Бандильерос Ганс "Bandileros" (прочитать книгу TXT) 📗
На какое-то время вождю народов, а так же его приближённому наркому показалось, что кругом одни только враги – потому что куда ни посмотри – везде с трибун уверенно увещевают. Стучат кулаками, показывая свою искренность и веру в светлое будущее, хуже того – клеймят и позорят, песочат и судят. Причём – все и везде. И всех.
Вся та польза, которую для армии сделал товарищ Киврин, лишь компенсировала тот моральный упадок духа, который овладел советским руководством и продолжал углубляться аж целых полгода, поскольку по мере вникания Киврин из некоего абстрактного приносителя даров, превратился в безжалостного палача, который казнил и миловал людей. Причём Сталин ничего не мог поделать – Вавилова помиловал, а Лысенко казнил, безжалостно. Жестоко. Изощрённо.
Хотя первые генетически модифицированные сорта пшеницы пока ещё только давали всходы – уже было замечено, что зёрен у них просто неприлично много. Добрым человеком Сталин не был, но тем не менее, ему было по-своему совестно за тех людей, которые получили свой срок или хуже того, смерть, за просто так. И были правы, но какие-то шарлатаны, лжеучёные, и охочие до крови чекисты, решили их умножить на ноль.
Конечно же, большая часть из них была казнена по доносам. То есть самолично глава партии в их судьбе участия практически не принимал. Зато большую роль сыграл Хрущёв, и многие, многие другие. Коллеги, завистники, ненавистники и просто враги.
Всё это вылилось, как нетрудно догадаться, в то, что по статье о ложных доносах, уже к весне сорок второго, уже было осуждено больше пяти тысяч человек. И Берия не был душкой тоже – о ведомство похудело почти на три тысячи сотрудников, в том числе высокопоставленных. В конце концов, арестовать-посадить-расстрелять – это универсальное решение, которое они освоили очень хорошо. Однако, это же и вылилось в то, что от отчаяния, а может быть от желания как-то исправить ситуацию резкими методами, приняли рыночную реформу. В какой-то мере это могло успокоить нервы товарищей наверху, а так же показалось идеальным, в свете собственных ошибок, решением. В рыночной экономике тоже много кто достойный не получает финансирования, признания и так далее – только государство в этом, как правило, не винят. И это привлекало и подкупало, вместе со множеством других факторов.
Вечером Лаврентий Павлович подавился мацой… То есть бутербродом с докторской колбасой – случилось это двенадцатого июня, в семь часов вечера, когда Берия перечитывал отчёты от разных инстанций и от своих подопечных, плотной толпой окружающих Киврина. Отчёты о сельском хозяйстве он принял близко к сердцу, но дальше, к Сталину, хода им не дал – старик и без того мучается от осознания собственных промахов, которые уже нельзя исправить, из-за собственного метода радикально решать проблемы вместе с людьми. Бить его аграрной политикой было бы неспортивно.
Тем не менее, с Лысенко нужно было что-то делать. Вроде бы всё было предельно ясно – классический случай. А вроде бы на казнь придётся вместе с ним отправить целую толпу уважаемых людей. Но, подумав ещё раз, Берия решил – Лысенко вместе со всей его кликой – в лагерь. Хватит с них смертных приговоров, доубивались уже, что теперь впору за голову хвататься.
Размашистая резолюция, которую Берия поставил на дело Лысенко, удивила даже его самого. Ответил он строчкой из Филатова – «Нет суда на дураков!». Судьба опального академика была предрешена, с назначением его в качестве рабочего в алтайский колхоз – приблизительно по его умственному уровню.
Судить его было опасно – ведь долгое время сами его поддерживали, а это уже бросает тень на партию. Убрать дурака по-тихому со всех постов, вместе со всей его сворой, которая за него всегда вписывалась – всех в колхоз, пусть землю пашут.
Крым.
Снаряд прилетел неожиданно, но не внезапно. То есть уже бывали обстрелы, так что вся линия обороны была готова к принятию врага. Пролетев почти семнадцать километров, снаряд лёг далеко от точки прицеливания – почти на сотню метров правее и дальше. Резкий хлопок и взрыв. Ударил взрыв знатно – к счастью, все важные объекты были не только замаскированы, но и прикрыты – и всё же, снаряд угодил в паре десятков метров от генераторной станции. Это унылое, понурое военное строение, питалось от стоящего рядом бензовоза с дизтопливом, и располагалось в стальном контейнере. Сам по себе контейнер мог защитить от мелких осколков, так его ещё дополнительно обложили мешками, которые щедро набили камнями. Дешёвое и сердитое блиндирование – взметнулся во все стороны щебень, один из камней угодил аккурат в затылок стоящего рядом с генераторной солдатика, убив его на месте, второй получил каменную шрапнель, оставившую болезненные синяки на теле, но выжил – он упал словно подкошенный и заметив, что его товарищ уже отправился в мир иной, дал стрекача в генераторную, откуда начал названивать по полевому телефону. Но его едва ли приняли всерьёз – отправили команду полевых медиков.
Прошло каких-то тридцать секунд и раздался звук канонады – батарея на целых сорок стволов, выстрелила прямо туда, откуда стреляли немцы. Ошибки в вычислениях – основная причина промахов – гаубицы были не то что точными – снайперскими. Это восхищало артиллеристов – и в отдельных случаях стрельбы по точным целям, находящимся в прямой радиолокационной видимости РЛС наземной разведки, гаубица «Мста» могла уложить на дистанции в десять километров снаряд в одиночно стоящего человека.
Сыграло в этом роль так же и то, что техника была достаточно совершенной – система командования артдивизионом «Таврида» имела станцию наведения. На кораблях похожий принцип залповой стрельбы и единого управления с помощью ПУАО, использовался с первой мировой – так что ни для кого это не было шоком, единственное, что компьютеры автоматически собирал данные о направлении и силе ветра, температуре, влажности, и выдавал данные для наведения гаубицы – поправочные коэффициенты с высокой точностью высчитали офицеры. Дураками они не были, и прекрасно владели артиллерийской наукой, к тому же в новых гаубицах новым была только дальность – пока что стрелять на такие дистанции им не приходилось. Во всём остальном… конструкция была хорошо продумана, хорошо сделана, явно без следа какой-либо экономии или упрощения.
Немцы уже много раз прощупывали оборону – подведут орудие, пальнут, и в рассыпную – град снарядов, обршивающийся на их позиции, иногда успевал застигнуть враг, но чаще им удавалось уходить. Позиции они разведали давным-давно, вот только ни разу им не удавалось ударить по врагу.
Крым был костью в горле вермахта, поскольку наступать дальше, оставляя в Крыму огромную базу врага, было нельзя. Штурм полуострова надвигался, полномасштабный штурм, и в этот раз донесения из ставки были всё мрачнее и мрачнее.
– Ну что там, – командующий военным округом взял у шифровальщика листок бумаги и вчитался в текст, потом сложил бумагу вчетверо и сунул в карман, вид его был раздражённым.
Москва
Блеск золота вновь начал туманить разум простых обывателей… Вообще, все иностранные послы, следящие за деятельностью руководства страны советов, охреневали практически не переставая. Охреневали настолько, что у них создалось впечатление, что их дурят – советы разрешили коммерцию! Хоть и защитили свои рынки от захвата извне, и оставили за собой право владения землёй, всё равно – они публично отказались от части своей конституции и идеологии – от отмены частной собственности! Это уже было бредом. Ещё большим бредом стало то, что ввели золотое и серебряное обращение. В то время, как в США изымали у населения золото, чтобы не допустить повторения великой депрессии, советы выбросили на рынок тысячи тонн золота – по самым скромным прикидкам – две тысячи тонн золота и вдесятеро больше – серебра. И это уже заставляло считать это бредом. Золотые монеты свободно продавали за рубли в сберкассах, и население естественно, пользовалось этим. Политическая нестабильность государства, смена денег, изъятия, всё прочее – это касалось банкнот, но золото – самая надёжная валюта.
