Казнить! Нельзя помиловать! (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс" (читать книги бесплатно txt) 📗
— Хватит уже. Всё равно утешения от меня не дождёшься! Не смогла — ладно, но вины с тебя не снимаю. Думал — сдашь, да в институт, а ты вон как… Ладно — твоя жизнь и тебе её жить. В чем нужно — я тебе помогу, вот в чём ты сама можешь — уж будь любезна! Отучишься здесь десятый класс, а дальше: сможешь поступить по знаниям в мед. институт — хорошо, а не сможешь — пойдёшь работать на завод или фабрику. Сестрёнка согласно кивнула. Протянул ей платок:
— На — вытри мокроту свою, а то неприятно на тебя, плаксу, смотреть. Наташка платок не взяла, буркнула под нос:
— Свой имеется… И начала приводить себя в порядок. Привела — в относительный конечно, но всё же следы слёз и рыданий — на лице…
— На, возьми… — протянул ей сумку с деликатесами и пошутил — да не вздумай там говорить, что я тебя побил за то, что ты не стала сдавать экзамены за десятый класс… Наташка схватила сумку; показала мне язык, в насмешку, а потом, чмокнув в щёку — умчалась в жилой корпус. Вот так и живём… — вздохнул и "почапал" к директрисе — отдавать уже ставшие традиционными, подарки и "оплату" за сверхурочные занятия. Мои и моих помощников по нелёгкому делу экспроприации награбленного у советского народа в период правления Ленина и Ко… А жизнь в Советском Союзе катила себе дальше, словно хорошо разогнанный автомобиль по отличной дороге, не заметив даже, чуть-чуть не произошедшей в недрах НКВД трагедии. Да и чего ей замечать эту чуть-чуть не произошедшую, когда в кабинетах, подвалах и расстрельных помещениях настоящих трагедий по всему СССР происходили уже не единицы и десятки — сотни и тысячи обвинялись; приговаривались… Каждый день! Десятки расстреливались, а тысячи уходили этапами в лагеря и тюрьмы… И малым утешением было то, что немалое число из арестованных составляли уголовники, растратчики и воры-несуны… В воздухе витало что то такое — непонятное, но никто, даже Сталин, не видели, что на всех надвигалось нечто неуловимо зловещее! И, если на больших паровозах впереди, на тендере было написано "Иосиф Сталин", то на надвигающемся чудовище должна была быть надпись:
ИЮНЬСКИЙ ПЛЕНУМ ЦК ВКП(б)…
Сталин вызвал к себе Фриновского через три дня после освобождения после ареста… Попенял ему, что он не внял предложению Берии вернуться в свою прежнюю квартиру. Фриновский "показал зубы" — не по чину пусть и не простому пенсионеру занимать такую квартиру… Сталин не стал заострять на этом внимание и тоже ошарашил пенсионера — словно пыльным мешком по голове огрел! Так думалось Сталину, потому что он не мог знать, что в моих ночных беседах с Фриновским и этот вариант рассматривался….
— Товарищ Фриновский… — начал торжественно Вождь — есть мнение назначить вас наркомом внутренних дел…
И бросил острый взгляд на претендента — как бывший первый зам, а ныне советский пенсионер, среагирует на такое предложение?
— Товарищ Сталин… — осторожно начал Фриновский, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду — я очень горд оказанным мне доверием и ВАШИМ предложением, но я категорически отказываюсь от него отказываюсь! У Сталина, добродушно попыхивающего трубкой, эта самая трубка чуть не выпала изо рта! Но справился — подхватил…
— Вы игнорируете мнение партии? — вкрадчиво спросил Хозяин.
— Не игнорирую — товарищ Сталин, но считаю — не достоин! Я знаю свой уровень и знаю свой потолок! — твёрдо ответил Фриновский, чем снова вверг Вождя в немалое удивление…
— Не боги горшки обжигают — товарищ Фриновский… — бросил властно Хозяин, считая вопрос закрытым — мы думаем, вы справитесь. А партия вам поможет: поддержит, посоветует, направит…
— Насчёт поговорки я с вами полностью согласен товарищ Сталин — не сдавался пенсионер, заставив Хозяина нахмурится — только один обожжёт горшок так, что это будет произведение искусств; второй — так что его и на стол не стыдно будет поставить, а третий — так, что только и за водой с ним можно будет ходить. Да и то в темное время суток… Сталин осмыслил сказанное и расхохотался примеру…
— По мне — товарищ Сталин лучше быть хорошим первым замом наркома, чем плохим наркомом… И добавил негромко — как Ежов… Воцарилась напряжённая пауза, которую прервал Фриновский:
— Моё мнение — товарищ Сталин: на пост наркома лучше всех подойдёт товарищ Берия… Мне кажется — он справится лучше всех. А партия ему поможет: поддержит, поможет, направит… — повторил он слова Вождя. И вновь удивил Хозяина! Сталин чуть склонив голову на бок рассматривал пенсионера, словно какую то диковинку…
— А на какой должности — как вы считаете, вы сможете принести максимальную пользу нашей стране и нашему народу товарищ Фриновский? — наконец то прервал затянувшуюся паузу Сталин…
— Я хотел бы уйти на пенсию и поработать на даче; отдохнуть, но в виду сложной текущей обстановки… На свой прежней должности товарищ Сталин. Но, пока она будет временно занята — я мог бы поработать непосредственно с созданным мною аналитическим отделом… — предложил Фриновский. — Тем более его нужно укрупнить: тех сотрудников, что в нем есть, явно недостаточно… Сталин немного подумал и сказал, глядя в глаза "пенсионеру":
— Идите и работайте товарищ Фриновский, как вы считаете нужным. Товарищ Ежов сегодня же получит необходимые указания. И уже в спину уходившему Фриновскому бросил властное:
— Надеюсь ВАШ горшок будет произведением искусств!
Глава тринадцатая
Дорогу осилит идущий…
В кадровой системе НКВД произошли перемены, не зависящие от наркома Ежова… Берия бы назначен на должность первого зама наркома, с присвоением звания комиссар первого ранга… Понижение по телефону — до комиссара третьего ранга, Сталин "забыл", но зато Берия помнил, что Хозяин ничего не забывает… Фриновский вернулся в наркомат в своём прежнем звании и должности зам наркома, но без конкретной должности: вроде как министр без портфеля… Старшие сотрудники насторожились, а когда Фриновский пошёл по отделам: сначала присматриваясь, а потом и забирая в аналитический отдел приглянувшихся ему сотрудников — вокруг него заклубился рой заинтересованных… Первыми, как водится — "поставили нос по ветру" евреи. Неназойливое внимание; готовность угодить и выполнить любую просьбу; приглашение на званные мероприятия и торжества… Фриновский внимал; улыбался шуткам; делал заинтересованное лицо и… продолжал вести СВОЮ линию. А отдел? Отдел расширялся; обрастал новыми штатами; отделениями… И уж совсем удивил всех имеющих доступ к информации (а шила в мешке не утаишь) созданный им отдел физической защиты размером в целый взвод! Доброжелатели — в лице Ежова, доложили Сталину. Тот вызвал Фриновского. Министр без портфеля объяснил: согласно предложения "Странника" им будут переданы ещё три-четыре завода под ключ. Необходима охрана эшелонов; охрана начальника отдела и его заместителя — разъезжающих по стране… Ещё не хватало, чтобы их зарезали в поезде или в городе какие-нибудь бандиты! Сталин согласился и задал — так, между прочим, вопрос: а не отразится ли арест Фриновского на отношениях "Странника" к руководству СССР? Фриновский пожал плечами и ответил: Так меня же освободили из под ареста и даже извинились… Думаю — "Странник" будет продолжать сотрудничать. Через меня…
А я… А я исчез из поля зрения всех и своих тоже. На две недели… Поезд унёс меня из Москвы в сторону западной границы. С Польшей…
В особняке крупнейшего германского промышленника царил траур вперемешку с нешуточной паникой… Любимая правнучка главы рода и промышленного концерна — прекрасное белокурое чудо восьми лет отроду, умирала… Гувернантка допустила лёгкую простуду; вовремя о ней не сообщила личному врачу семейства; тот, когда узнал о болезни — понадеялся на свой врачебный опыт… Результат — воспаление лёгких, перешедшее в крупозное воспаление и все с ужасом ждали закономерного конца — ураганного отёка измочаленных болезнью лёгких! Гувернантка исчезла из особняка — по видимому навсегда; на очереди был и личный врач… Даже запоздавший консилиум ведущих врачей уже не мог ничего сделать — только разводил беспомощно руками… Но гонорары за консультацию взяли — не погнушались. Капитализм… Глава семейства сидел у себя в кабинете и неотрывно глядел на портрет любимой правнучки. И с ужасом ждал, что вот — раскроется дверь; войдёт секретарь и шепнёт: Она скончалась… И дверь открылась…
