Кому на руси жить (СИ) - "Константин" (лучшие книги .txt) 📗
- Да не бери в голову, каждый из них нашел чего искал.
Я вкладываю в узкую ладонь корчмаря мешочек с серебром. В счет возмещения ущерба, стало быть...
- Ты б накормил меня, – прошу слегка обалдевшего Кулея. – Да и пойду я дальше, дел невпроворот.
Из корчмы я едва выползаю. Давненько так не наедался, пузо выпирает точно я на сносях месяцев уже как семь. Прогулялся до причалов, поглазел на пришвартованные княжеские суденышки. Парус на каждом убран, аккуратными складками подвязан к перекладине, весла вытащены из гнезд, сложены вдоль бортов, открытые трюмы за исключением нескольких ящиков и канатных бухт пусты. Шесть человек вооруженной охраны лениво расположились на берегу возле шалаша.
Однако, вечер близится, надо искать куда кости кинуть. Мне бы у Кулея где-нибудь притулиться, да душевное беспокойство тянет в город, авось удастся кого знакомого найти, лучше, конечно, Гольца и остальных пацанов.
Почапал я знакомой тропой до боярского терема так глупо и некрасиво не дотянувшего каких-то тысячу лет до ранга памятника архитектурного зодчества. Дошел почти до самой усадебной ограды и остановился. В том месте где раньше темнела крыша верхнего этажа боярского терема быстрый ветер гонит рваные облака по розовеющему небу. На дворе слышны выкрики, стуканье топоров, гулкий звук сталкивающихся бревен, тявкает собачонка, гогочут гуси. Кипит жизнь на пепелище.
М-да, однако, рожу свою мне туда совать совсем не резон как ни хочется взглянуть хотя бы вскользь. С другой стороны вдруг Голец с парнями там на исправительных работах? Нет, не пойду, чтобы хуже никому не сделать, и так проторчал непозволительно долго. Мне поначалу надо в дружину трудоустроиться, легализоваться, так сказать и только потом поиском корешей заниматься.
Разворачиваюсь я и дую прямиком к хижине где выросла Шепетова жинка. Рискованно, но идти больше некуда, избушка Чурка самое то скоротать ночку да и спать уже охота спасу нет.
- Здорово, старый хрыч! – кричу с порога, в полумраке различив скрученную замысловатым кренделем, похрапывающую во сне человеческую фигуру на обширном хозяйском сундуке. – Кому спишь, дедуля?
Пройдя в хату, подвергаюсь наплыву воспоминаний из недалекого прошлого когда еще были живы Липан и Рыкуй...
От легкого прикосновения к плечу дед Чурок подорвался с лежанки, словно работяга при звуках будильника, зенки со сна невидящие вытаращил. Проморгавшись, узнал меня, заулыбался впалым, беззубым ртом, закивал, приглашая. Вот простецкая душа, а вдруг я грабить его явился!
Чурку, чтобы услышал, надо говорить очень громко, почти кричать.
- Шепет заходит? – ору ему в ухо. – Нет? Я подожду его до завтра, лады?! Ты лежи, не вставай, я тут возле выхода устроюсь!
Брякаю на стол узелок с остатками стряпни из корчмы Кулея.
- Пошамаешь с утреца, дед! Слышь? Сюда кладу! Вот!
Я устраиваюсь на своем прежнем месте у низенькой печурки. Топчан, похоже, еще с прошлого раза застелен стеганой дерюгой, в ногах лежит сложенное шерстяное одеяло. Пояс с мечами сую под лежанку, под рукой на всякий случай оставляю нож. Ума не приложу что я буду делать если и в самом деле сюда заглянет Шепет. Говорить с ним по душам, взывая к совести бесполезно, у него своя сермяжная правда. Мочить тоже не вариант, за него могут спросить как за путного, кол у Миная ради такого случая наверняка наготове. А вот одноглазый в свою очередь может здорово осерчать, обнаружив в доме своего тестя мою скромную персону, так что ножик лишним точно не будет.
Многочисленные соседи Чурка по холостяцкому логовищу с наступлением темноты немедленно вступают в активную фазу своего существования. К этому времени Чурок уже наладил громкость своего могучего храпа на максимум, загрузив помещение привычной для его обитателей шумовой завесой. Посовещавшись, паучья диаспора отправляет на знакомство со мной особо крупную и наглую особь, которая ловко свалившись с потолка мне на щеку, принялась хаотично вытаптывать поверхность моего лица быстрыми лапками. Пока я в состоянии близком к панике, запутавшись в одеяле, принимал сидячую позу, паршивец успел забраться за шиворот, где и был пойман в кулак и сильным броском отправлен в полет до дальнего угла избушки. “Чтоб ты там себе копыта переломал, гад!” – думаю вослед мстительно.
Очень скоро парочка мышей обнаружила опрометчиво оставленную на столе снедь и стала методично выгрызать в мешочке дырки. Весьма, как оказалось, не располагающее ко сну действо. Шум, наделанный запущенным в том направлении сапогом продержал грызунов на расстоянии минут пятнадцать, не успеваю заснуть, как пляска вокруг узелка продолжилась с удвоенной интенсивностью. Пришлось вставать и в темноте подвешивать мешочек к крюку на потолочной балке. Едва лег – снова скребутся уже где-то у входа и довольно сильно, с большим знанием дела. Ни одна мышь не способна наделать столько шума. Вот только крыс мне для полной нирваны не хватало! Нарочно что ли? Сна как не бывало. Второй сапог с глухим стуком ударяется в дверной косяк, падает на пол. Не поможет если, вынесу за дверь этот чертов узелок, пусть там с ним разбираются.
После выжидающей паузы шкрябанье у двери становится настойчивее, превращается в ритмичное постукивание. Крысюк там, видать, с хорошего енота. Если разобраться, по сравнению с громовым храпом Чурка звуки эти сущие пустяки, но нервы уже не выдерживают терпеть эту какафонию. Снимаю с крюка для детской люльки узелок, несу к выходу – подавитесь вы, сволочи!
Давлю изнутри на дверь, чтобы приоткрыть, и тут же в образовавшуюся щель внутрь избушки настырно протискивается чье-то тело.
- Опа! – выскакивает у меня от неожиданности. Делая шаг назад и вбок, с тоской вспоминаю оставленный на топчане ножик. Самое время вломить по незваному гостю свободной рукой, но меня останавливает миролюбивое поведение ночного пришельца. Стоит он на пороге, громко дышит и ничего противоправного вроде бы не делает.
- Ты кто? – спрашиваю осторожно.
- Я это, Стяр, Младина!
Подхожу ближе. Голос ее, чернавкин, хоть и придавленный.
- Как нашла?
- Видела в городе, подождала пока в доме стихнет и пришла.
Ее горячий шепот обжигает мне ноздри сладким медвяным духом. Втягиваю ее за талию в дом, быстро закрываю дверь на засов. Адский храп старика мешает выявить за дверью посторонние звуки. Одна она пришла или еще с кем не понятно. Тяну ее за руку под оконце в длинной стене.
- Садись, тут лавка.
Она послушно усаживается.
Не видно ни зги, но я попросту не знаю где тут у Чурка лучины и кресало да и есть ли. Придется в темноте сидеть как тысячелетним вампирам. Брякаюсь рядом с ней.
- Говоришь, случайно меня увидела? Почему сразу не подошла?
- Гадала ты или не ты.
Ну да, я сам себя в таком виде с трудом узнаю, тут не подкопаешься. Проследить, значит, решила, молодец, соображает...
- А чего одна, где наш общий друг Голец?
- Прогнал он меня, – говорит с оттенком злости в голосе. – Сказал – в жены брать не станет.
- Что, так и сказал, стервец?
- Так и сказал.
Младина обиженно вздыхает и вдруг совершенно для меня неожиданно заявляет:
- Ты меня возьми! Не нужна я никому, сирота я! Боярыне к себе не зовет, она сама не на месте. Нас как выпустили ходила к ней, просилась. Отослала прочь. А мне идти некуда, чаяла с Гольцом буду, как ты советовал да он как услыхал, что убили тебя, совсем злой стал, рычит на всех как зверь. А я в городе глядь – вроде бы и живой ты, сейчас вот трогаю и верно – живой. Возьми меня в жены, я хорошая, детишек тебе нарожаю! Хочешь, прямо сейчас возьми! Ты мне люб, а не Голец твой! Возьми иль не хороша тебе?
Она порывисто встает. Слышу что-то быстро прошуршало и к моим ногам валится комом серая Младинина юбка. В темноте под срезом длинной рубахи светлеют голые девичьи коленки. Торопливые руки тут же подхватывают подол и тянут рубаху к голове, постепенно обнажая все, что находится у дам выше коленей.
“Эк ее скрутило сердечную!” – думаю. Чтобы себя первому встречному предлагать, действительно, надо основательно помыкаться. В натуре...
