Бывших не бывает - Красницкий Евгений Сергеевич (книги бесплатно полные версии txt, fb2) 📗
– Прости, брат, я перебил тебя. Продолжай.
– Значит, несколько семей моих старых прихожан во главе с приходским старостой Петром, дай ему, Господи, Царство Небесное, поселили в дальней веси. Нескольким бабам подходило время рожать, а Пётр сказал, что негоже им идти в сатанинский вертеп, где правят жрецы ложных богов – ведь все лекаря там и правда языческие жрецы.
– Да какая разница! – вскипел отец Меркурий. – Что на благо верным, то по Божьей воле! Бог в сердце! Ведь не заставляли же болящих приносить жертвы ложным богам?
– Не заставляли. Но Пётр решил иначе. И своей верой и твёрдой волей увлёк всех. Они бежали. Зимой. В самые морозы. В леса. А я ведь увещевал его не делать этого! – по щекам отца Моисея потекли слёзы. – Он охаял меня отступником и проклял. Многие погибли в лесах от холода и зверей. Бабы, дети… Детишек я сам в купель окунал! А те, кто выжил, приняли мученическую смерть. Рассказывают, что когда их поймали и привели к боярину, боярин увидел замёрзших младенцев, почернел лицом, первого, кто попался, голыми руками убил, а остальных мужей велел в каждом селище на кол посадить. По одному, по два… Так и приняли они смерть, а костяки на колах до сих пор висят – снимать не велено!
«Бог мой! Смерть на колу страшная! Но, Господи, я не знаю, как поступил бы сам! Разреши мои сомнения, разум мой смущён и дух в томлении!»
– Вот когда на моих глазах моих прихожан на кол сажали, я и решился, – бесцветным голосом продолжил отец Моисей, не утирая катящихся по лицу слёз. – Я кинулся к боярину, крикнул «слово и дело»… Меня избили, конечно, но перед очи боярские поставили.
– И что?
– И я сказал боярину, что я священник, и если он позволит христианам тайно исповедовать Святую веру, то я смогу сделать так, чтобы такое больше не повторилось, а если нет, то пусть и меня на кол. Ещё я сказал ему, что он делает Божье дело, молил прозреть, сделать последний шаг и вернуться ко Христу, тогда и в зверствах нужды больше не будет. Много чего…
– Тебе позволили?
– Не сразу. Боярин молча выслушал меня, а потом ударил. Такой боли я ни разу не испытывал – пламя в глазах вспыхнуло, и чувств лишился. Очнулся в холодной. Продержали меня там три дня без пищи, только воды давали малый глоток, а на четвёртый повели к боярину.
– И что он?
– А он спросил меня: «Не передумал, поп?» Я сказал, что не передумал. А он говорит: «И меня к своему Христу склонять не передумал?» – «Нет, – говорю, – не передумал. Вижу, что добро в тебе есть, вижу, что для людей трудишься, не до конца тебя одолел дьявол! Вернись к Господу!»
– И?
– А боярин мне: «А если нет, то на кол тебя?» Я ответить не смог, кивнул только. А боярин воям крикнул: «Выводите его». Как у меня ноги не подкосились – сам не знаю. Бог упас, не иначе! Выволокли меня во двор, а там боярин стоит, Домнушка моя с детишками – на колени их поставили, плачут, Домнушка к боярину руки протягивает, не губить меня просит, детишек не сиротить, а посреди двора яма, кол оструганный лежит и конь стоит – на кол меня тянуть. Тут укрепил меня Господь, страх пропал куда-то, прочёл сам себе отходную [111] и говорю: «Не тяни, боярин! Пусть Господь тебя простит, как я прощаю! Жену с детишками пожалей только».
– А боярин?
– А боярин расхохотался! Да не то что расхохотался – как жеребец в гону заржал, аж по бёдрам себя хлопал. А потом говорит, я и не понял половину, но на всю жизнь запомнил: «Ни хрена себе диссида пошла! Не забздел, Сахаров недоделанный! Ну живи тогда – вон твоя Бонерша в обмороке валяется. Забирай её и валите на хер. Как будешь стадо своё тараканье пасти, пастырь – тебе Медведь скажет. Убедил ты меня, может, и правда польза от тебя будет. Но не упасёшь баранов своих – всех на шашлык пущу! Вот тут у меня ноги и подкосились.
– Дальше что было?
– Дальше подхватили и меня, и Домнушку мою, и детишек, в сани покидали и домой отвезли. Там меня в оборот Медведь и взял.
– Какой медведь?
– Воевода Медведь, ближник боярина. Обсказал мне, как и что делать. Как людей на службы собирать, как следы прятать. Сказал, что от стражников Мироновых прикроет, но упасать не будет – если сами попадёмся, значит, судьба нам такая, но заверил, что нарочно искать не будут, а если будут, то не там. Взамен наказал паству от бунта и побега удерживать. И предупредил, чтобы о тех, кто увещеваниям не внемлет, ему немедля докладывать, для чего люди ко мне приходить будут. Особо упредил, чтобы врать ему не пытался – есть у него способы проверить. Вот тут и погубил я свою душу, брат – за годы, что с того дня прошли, отдал пятерых братьев своих на муки. Предал! Не слушали они меня – ярые были. Хотели народ поднять, побить боярских людей и бежать. Только знал я – не выйдет ничего. Ни стражу боярскую не побьёшь, не сбежишь никуда. Мне Медведь рассказал, как всё устроено, чтобы соблазна у меня не было. Утешал я себя, что меньшее зло творю, чтобы большего избежать – за бунт бы всех под меч положили. Да утешай не утешай, всё одно Иудин грех! Непрощаемый! Знаю, что трое из них в колодках из болота руду тянут, а что с остальными – не ведаю!
«Боже, благодарю тебя, что не послал ты мне такого испытания! Грешен раб Твой Моисей, велики его преступления перед Тобой, но не мне его судить. От лица Твоего суд ему да изыдет! Молю, будь к нему милосерден, ибо страдает он тяжко и от всей души кается! Не думал я, Господи, что буду просить за того, кто предал, но кому доступно прозреть замысел Твой? И в его словах есть правда, он не искал ничего для себя, и за ту правду прости его! Ведь и святой Пётр отрёкся!
Но он хочет ещё что-то сказать, прежде чем я его судьбу решу. Надо выслушать до конца. Он сюда за судом пришёл, за судьбы решением. Но не мне его судить, не могу, не в праве!»
– Ты ведь не закончил, брат, – отец Меркурий с трудом заставил себя говорить. – Прошу тебя, продолжай.
– Да, мне ещё есть что рассказать. Боярин держал слово – христиан не трогали. Мне даже удалось обратить несколько семей язычников, и это сошло мне с рук. Человек Медведя только погрозил мне пальцем и передал предупреждение «совсем уж не зарываться». У меня вновь появилась надежда, что боярин вернётся к Господу, что пошлёт за мной, чтобы говорить. Тщетно!
– Почему?
– Боярину не было до меня дела. А вот его ближникам – да! На нас стали охотиться. Неумело, но настойчиво. Несколько раз верным удалось спастись лишь из-за предупреждений Медведя. Вот так – язычник спасал христиан… – Моисей грустно улыбнулся. – Но раз уберечься не удалось. Предупреждения не было. Смотрящий Ловита со стражниками выследил нас. Мы тоже береглись и потому сумели спастись, но не все. Братьев Павла, Памфилия, Георгия и сестру Неониллу схватили. Их тяжко пытали, но они молчали. Потом Ловита выпустил братьев в лес и охотился на них, как на зверей, бил из лука, а сестру Неониллу… сначала сам… а потом отдал стражникам. Она умерла от того, что с ней сотворили.
– Дай им, Господи, Царство Небесное… – Священники перекрестились.
– Эти смерти тоже на моей совести, брат. – На отца Моисея было тяжко смотреть. – Я пытался добиться справедливости, даже сумел встретиться с Медведем, но тот только сказал: «Что ж, иногда и меня можно обмануть. Больше такого не случится. С Ловитой я поквитаюсь в своё время, но сейчас его не взять – Мирон успел раньше. Боярину доложено, что те четверо оружие на стражу подняли, за что их и перебили на месте».
– Кто такой Мирон?
– Боярский ближник, – в глазах заболотного священника разгорелся огонёк фанатичной ненависти. – Иуда истинный! Все стражники и смотрящие под его рукой ходят, порождения сатаны. Насилия и беззакония творят, а Мирон их покрывает, змей! И людоловы, что людей на стороне сманивают, а потом холопят, тоже под ним. Сказывали, что он с боярином сызмальства, оттого боярин ему во всём верит, аспиду!
– Понятно. А дальше что было?
– А дальше Бог покарал Ловиту и его стражников. Этим летом ратнинские воины перебили их всех, когда они опять на христиан охоту затеяли. А потом ратнинцы прошлись огнём и мечом по части земель боярина Журавля, Отишие взяли. Язычников похолопили, а христиан не тронули. После того мне Медведь через своих людей велел уходить с семьёй в лес. Сказал, что как боярин уехал, так Мирон и лютует, и если мне моя паства дорога, то мне надо прятаться. Не себя, а их спасать. Я поверил и послушался. Потом ко мне ещё несколько верных присоединились – им тоже опасность от Мирона и стражи грозила. Ну а третьего дня дал провожатых и велел идти в Ратное, к единоверцам. Нас мимо стражи провели, и вот мы здесь. Теперь ты знаешь всё.
