Пророк (СИ) - Останин Виталий Сергеевич (список книг .txt) 📗
Последней гирькой на весах принятия решения стали личности приговоренных. Самойлов считал себя законником, а Экхарт с его ручным душителем действительно заслуживали смерти. Просто с точки зрения неотвратимости воздаяния: какими бы они не были союзниками сейчас, трупов за собой они оставили достаточно. И были достаточно опасны, чтобы держать их рядом. Зная, как мыслят политики, Глеб был убеждён, что Поярков оставит немцев в живых. Посадит их на максимально короткий поводок, но оставит при себе – в битве меч не отбрасывают и о том, что раньше он лил кровь твоих друзей, не задумываются.
Что до причин такого странного приказа… Судя по тому, что творилось сейчас на вершине пищевой пирамиды, пророк готовился к прибытию домой. И избавлялся от возможных конкурентов. Скорее всего так.
Моральных терзаний – ах, от меня потребовали убить человека! – Самойлов не испытывал. Как и не опасался гнева Благовещенского князя – он ведь рано или поздно узнает чьими руками приводился в исполнение приговор. Но с этим будет разбираться Игорь, когда вернётся, главное – пережить первые минуты монаршего гнева. А вот тот факт, что знакомый ему добродушный увалень и, по правде сказать, легкомысленный раздолбай, отдал такой приказ – это удивляло. И не сказать, что приятно. Кем он стал в плену у католиков?
Однако приняв окончательное решение, Глеб отбросил все несущественные мысли и сосредоточился на деле. В первую очередь, он взвесил собственные шансы на выполнении задания и признал их ничтожными. Одарённым он был слабеньким, а убить требовалось не какого-то Потрошителя, а пророка и его подручного видящего. То есть, двух людей, один из которых может получать видения из информационного поля, а другой – знать будущее на несколько десятков секунд вперёд.
И если с Экхартом кое-какой шанс имелся – Игорь, в частности, упоминал, что собственное будущее ему недоступно, то против иезуита по имени Стефан не помог бы и стрелковый комплекс. Из новомодных, почти полностью автоматизированных и имеющих модум на рассеивание агрессии.
С видящим – да, было сложно. Дар его был из редких, и как подловить такого монстра, Глеб не представлял. Хотя с виду никакой особенной силы в подручном Экхарта не чувствовалось. Самойлов уже свёл с ним знакомство.
Маленький человечек, невзрачный, как занавеска в дешёвой гостинице – про него невозможно было подумать, что он способен голыми руками удушить боевого мага. А именно это Стефан и сделал в Гуанчжоу. Пришёл на несколько минут раньше их на склад, вырубил охрану и легко, словно слепого котёнка, придавил сильного одарённого. После чего ещё и отволок его подальше от охраняемых им капсул, как бы демонстрируя своё пренебрежение.
Убийство хабаровского учёного тоже было делом его рук. А охраняли того по высшему разряду: маги, охранные системы… Внешность бывает очень обманчивой.
Кстати, мотивы этого преступления оставались для следователя загадкой, хотя он и провёл много часов, пытаясь понять их. Первое, что он сделал, встретившись с беглецами, спросил об этом.
Видящий вопрос проигнорировал, давая понять, что никто вокруг значения не имеет, кроме его господина. А вот Экхарт с обезоруживающей прямотой сообщил, что убив физика, Стефан спас от ужасной смерти несколько десятков тысяч человек. Пророк что-то говорил о ватиканских фракциях, одна из которых стремилась дискредитировать науку, о саботажниках, внедрённых в окружение профессора. О том, что испытания на полигоне должны были вырваться из под контроля и слизнуть неугасимым пламенем пригороды Хабаровска. И, разумеется, о том, что других вариантов не имелось.
Самойлов почему-то не слишком вслушивался в объяснения немца, который в тот момент уже перешёл к описаниям последствий взрыва. Его мало интересовала агрессивная кампания в прессе, которую, по словам пророка, уже были готовы развернуть “зелёные”. Не волновал его и запрет на международном уровне “бесконтрольных опытов с неуправляемыми энергиями”. Зато он очень хорошо запомнил фразу, которую равнодушно обронил видящий, заполнив ею паузу в эмоциональном рассказе Экхарта.
– Тело – лишь сосуд. Душа – бессмертна.
И почему-то его слова взбесили следователя. Вроде бы, ну что такого он сказал, чего Глеб не слышал уже тысячи раз от попов? Но те, с разной степенью искренности служившие Творцу, имели право на подобные высказывания. А убийца – нет.
Самоуверенный, считающий себя неуязвимым, иезуит был орудием, которому очень нравилось то, как его используют. Влюблённый в свою работу топор палача. Но его действительно было непросто достать.
И Самойлов передал заказ триаде. Вместе с солидной суммой со специального счёта, к которому имел доступ, и материалами дела, которое вёл в Хабаровске. Исполнители должны были отчётливо понимать, какого зверя им поручили затравить.
Уже к вечеру он получил подтверждение заказа. А через три дня, ровно в назначенное время, принял и сообщение о его исполнении. Минцы не зря брали огромные деньги за работу.
“Ну что же, Игорь Сергеевич, свою часть работы я выполнил,” – подумал следователь, усаживаясь за руль. Порыв ледяного ветра последний раз лизнул лицо и помчался задирать других прохожих. В салоне было прохладно – хотя “Москвич” простоял на улице каких-то десять минут, панель приборов уже смущённо мигала датчиком остывшего двигателя. Минус тридцать два плюс ветер – воистину, лишь имея машину, человек мог примириться с дальневосточной зимой.
“А в Риме плюс десять!” – мелькнула мысль, тут же сменившись вопросом: “Как, интересно, братству удалось подловить пророка?”
Задача была нетривиальной. Глеб за эти три дня сознательно погрузил себя в пучину самой ненавистной ему части работы – в отчёты. Он был готов на что угодно, лишь бы даже мыслью не спугнуть пророка. Не дать ему понять о готовящемся покушении. Следователь понятия не имел, как именно работал дар Экхарта, поэтому подстраховался на всех уровнях.
Самойлов достал телефон, раздумывая: назначить встречу с Гуань Пэнем с целью вытащить из него подробности исполнения контракта или пока не стоит? Всё-таки убийство двух охраняемых гостей князя в его личном, можно сказать, имении. Не мышь чихнула…
Жизнь в очередной раз лишила его выбора – телефон в руке Глеба завибрировал и отобразил на экране номер дежурки воеводства.
– У нас чрезвычайная ситуация, господин Самойлов. Сбор по оранжевому рангу.
“А не слишком ли круто – оранжевый?” – удивился про себя Глеб. – “Ну убийство, ну заказное. Даже с учётом важности лиц – максимум жёлтый ранг! Оранжевый – уровень массовых беспорядков или техногенной катастрофы. Они бы ещё алый объявили!”
– Буду, – подтвердил получение команды следователь и, не удержавшись, спросил: – А что случилось-то?
– Множественные взрывы в гостинице “Албазин”. Данные пока не полные, но, кажется, она полностью разрушена.
Всё ещё глядя на погасший экран телефона, Глеб обречённо вздохнул. И проговорил без выражения:
– Когда ты вернёшься, я тебя убью.
Вынырнув из потока Самойлова, я потратил несколько секунд на то, чтобы взять под полный контроль собственное тело. Так бывало при полном погружении в сознание другого человека – словно забываешь себя и становишься тем, кого смотришь. Тело реагирует острее всего: все его части будто после перезагрузки возвращают себе функции контроля. Руки чужие и центр тяжести не там…
Прости, Глебушка, но другого пути я не нашёл. Ты всё правильно сделал, и китайцы пошли единственно возможным путём – устроили огромную площадь поражения. Настоящий ад, зону которого предвидящий вероятности Стефан просто не успевал покинуть. Гостиницу жалко – это да, мне она нравилась. Да и Поярков там любил шашлыки с ближним кругом устраивать. Зато люди не пострадали – триада понимала, что в русских княжествах им ещё долго работать, а крови местные не простят. Поэтому отдельная бригада бойцов братства была направлена на принудительную эвакуацию персонала и охраны гостиницы перед взрывом.
