Трехглавый орел - Свержин Владимир Игоревич (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
– Да. – Я подскочил. – Сейчас, только Редферна разбужу.
– Слышь, ты, эксплуататор трудового казачества, на кой ляд он тебе там сдался? Пусть спит. Он с этаким хозяином еще днем намаяться успеет. Седлай коня, поехали.
Мы выехали минут через десять. А вот сколько ехали, я толком даже не смог разобрать. Как говорится, ехали они себе долго ли, коротко ли, а вдруг глядь: стоит средь моря ковыльного, средь горечи полынной избушка на курьих ножках. С банькой. Стоят себе, с ноги на ногу переминаются. Понятное дело, столько верст без обувки протопать, какие же ноги столько выдержат, намозолились, бедные. Соскочил с коня добрый молодец атаман Лис да и крикнул во всю богатырскую моченьку:
– Эй, бабуля-джан, встречай дорогих гостей! Да командуй своей избой, а то она битый час будет разбираться, где тут ближайший лес.
Заслышав появление моего напарника, лапчатый дуэт начал резво поворачиваться в сторону Лиса своими входными отверстиями.
– Батюшки-светы! – Баба-яга в цветастом платке, наверняка недавно подаренном моим заботливым другом, всплеснула руками, встречая нас в дверях. – И добрый молодец Лис, и добрый молодец Воледар здесь. Заходите, голуби мои яхонтовые, уж и заждались вас. Мы с Аленушкой все глаза проглядели, уж и пирожков вам испекли, и щей наварили. Заходите, родимые.
Мы соскочили из седел прямо в избушку, не пользуясь грубо сколоченным деревянным трапом, служившим для соединения жилища с бренной землей в часы стоянки. Та, кого Баба-яга ласково называла Аленушкой, ждала нас с ароматным поджаристым пирогом на чистом белом полотенце. Отвесив поклон, она протянула нам пирог.
– Добро пожаловать, гости дорогие, – произнесла Элен Фиц-Урс на чистейшем английском. Я смотрел на свою старую знакомую и никак не мог надивиться произошедшей перемене. Дело было не в том, что английская аристократка одета в костюм русской красавицы. Нет, и длинный, до земли, сарафан, и шитый жемчугом кокошник очень были ей к лицу, невзирая на неславянские черты этого самого лица, но было в девушке что-то совершенно новое, какое-то ощущение покоя, исходившее от нее, неведомая доселе глубина, появившаяся в серых, но уже не туманных глазах.
– Как костюмчик? – услышал я за спиной шепот Бабы-яги.
– Мирово! – восхищенно отозвался Лис.
– Мой, – похвалилась хозяйка. – Поди, тыщу лет не надевала, а все как новый. Садитесь ужинать, гости дорогие. Чай, путь был не близкий.
Мы не заставили себя упрашивать и с охотой отведали и наваристых щец, и безумно вкусного курника и, невзирая на рекомендации лучших собаководов не есть после заката, чувствовали себя вполне благополучно. Распоясавшись, довольный ужином Лис привалился к печи и затянул: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня».
«Не морозь меня, моего коня», – подхватили в один голос Баба-яга и Элен Фиц-Урс. Правда, Элен пела на английском, но, похоже, присутствующих сей мелкий факт нисколько не смущал.
– Бабуля, – спросил я, когда песня закончилась, – вы знаете английский язык?
– О чем ты баешь, сокол ясный, язык у меня один. – Баба-яга радостно высунула то, что обычно рекомендуется держать за зубами.
– Так как же тогда вам удается понять, что говорит Элен?
Хозяйка уставилась на меня, как на внезапно приболевшего.
– Дык как, понятное дело – головой.
Мне оставалось лишь вздохнуть. Как объяснить суть языковых барьеров фольклорному элементу, отсиживавшемуся в лесных чащобах во время сокрушения Вавилонской башни и смешения языцев.
– Ладно, бабуленька родимая, пора нам ехать, – вздохнул Лис. – У тебя хорошо, а дорога еще предстоит дальняя.
– Ну да, ну да, – засуетилась бабуля. – А вот, Аленушка, дам я тебе клубочек заветный.
– Он нам короткую дорогу укажет? – оживился Лис.
– Да нет, – как-то удивленно протянула Баба-яга. – Чего это мотку шерсти вам тропу торить? А вот на зиму носки связать – сносу им не будет. А для дороги я гостинцев собрала. – Она протянула нам березовый туесок, наполненный разнообразной снедью. – Присядем на дорожку, – грустно вздохнула она. – Ну, в добрый путь, детоньки. – Кончиком цветастого платка бабуля смахнула непрошеную слезу. – Ступайте с миром. Отгоню от вас зверя дикого, гада ползучего, тучу черную, весть недобрую. Когда еще свидимся.
Лис подвел Элен свою заводную лошадь.
– Кстати, атаман, – подъехал я к своему напарнику, – как ты себе представляешь езду на лошади в сарафане?
– М-да. – Лис покосился на Элен, на седло стоявшей рядом с ним кобылы и вновь на девушку. – Фасончик не для конных прогулок, – он что-то прикинул в уме, – хотя ща мы тут такое учудим, парижские кутюрье от зависти удавятся. – Мой напарник соскочил наземь и обнажил саблю. – Сударыня, простите мне мою вольность… но не могли бы вы раздвинуть ноги?
Мисс Фиц-Урс начала стремительно краснеть, чего я никак не мог ожидать от прежней Бетси Чедлэй.
– Уверяю вас, никакой похабщины, сплошная высокая мода.
Девушка обреченно закрыла глаза и повиновалась, а спустя минуту подол сарафана уже свисал четырьмя отдельными лоскутами, которые Лис любовно связывал между собой по два.
– Жаль, конечно, бабулину обновку, да что поделаешь, не пехом же телепать из-за этого сарафана. Вот, прошу вас, мисс, прекрасная юбка-брюки.
– Еще один вопрос, Лис, как мы будем объяснять появление Элен в лагере?
– Вальдар, ты меня утомил. Ты шо, Британская энциклопедия, кому-то что-то объяснять? Где взял, где взял? Нашел. Посадим в обозе в мой возок и посмотрим, какая падла сунется спрашивать.
– Пожалуй, ты прав, – усмехнулся я. – Что ж, в диких нравах тоже есть свой резон.
– Милорд Вальдар, – негромко позвала меня Элен. – Я бы хотела поговорить с вами.
Я посмотрел на Лиса, тот понятливо кивнул и дал шпоры своему коню, вырываясь вперед. Некоторое время мы скакали молча, видимо, моя спутница подбирала слова для начала разговора, не решаясь высказать что-то сокровенное. Мне не хотелось торопить ее. Подобное молчание не может быть вызвано обычным кокетством.
– Я хотела сказать вам, – начала она и вновь замолчала. – Я хотела сказать, что очень благодарна за все. Вы так много сделали для меня.
– Что-то не так? – произнес я, давая возможность герцогине начать говорить о том, что ее действительно тревожило.
– Понимаете, – вздохнула она. – Вы очень любезный, очень достойный кавалер, и Элизабет Чедлэй, та Элизабет Чедлэй, которой я была полтора месяца назад, действительно искренне полюбила вас. И я, поверьте, я тоже испытываю к вам самые нежные чувства. Но дело в том, что теперь я обрела не только свое прежнее имя, но и прежнюю жизнь. А здесь, в этой жизни, у меня есть определенные обязательства.
Я отвернулся, чтобы скрыть усмешку. Скорее всего обязательства были каким-нибудь юным студиозом, бедным как церковная мышь и пылким, словно мифическая саламандра. Не может быть, чтобы у такой красивой юной особы не оказалось подобного ухажера. Они есть всегда, большеглазые придурки с манной кашей в голове, взывающие к Луне и грозящие продать душу дьяволу за один благосклонный взгляд. Впрочем, что это я, это может быть вполне достойный джентльмен, способный составить счастье прекрасной девушки, особенно с таким капиталом. Да черт возьми, что ж такое, к чему вся эта дурацкая ревность? Я сам-то что могу ей дать? Не сегодня-завтра, подобно джинну из бутылки, на дороге возникнет Джозеф Рассел и прикажет нам с Лисом сворачивать свои дела и убираться вон из этого мира. У меня, знаете ли, тоже в той жизни есть некоторые обязательства – одних счетов, поди, полный ящик. Но все же, все же, все же… Мне крайне редко нравились воздыхатели любимых женщин. Такая, знаете ли, беда.
– Я прошу вас, дайте мне время разобраться в своих чувствах, время оглядеться в этой жизни.
– О чем речь, – усмехнулся я. – Сколько вам будет угодно.
– Конечно, после того, что было между нами на русалочьей поляне, мне было бы странно просить вас стать мне братом. Хотя бы пока. Но…
– Как скажете, сударыня, – перебил я Элен. – Все будет так, как вы пожелаете.
