Полководец Третьего Рима (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич (книги онлайн полностью txt) 📗
Спланировать бой оказалось легче, чем провести его. Рота Ахмеджанова нарвалась на плотный огонь противника, который уже начал вводить в дело тяжелые артиллерийские системы. Применяемые им пушки Гаусса, сумели подавить огонь тех невеликих средств средств огневой поддержки, что имела при себе первая рота. Переносные рельсотронные установки чжунхуев, сумели вывести из строя нашу бронетехнику и начали постепенно выводить из строя штурмовые роботизированные устройства. Были ощутимые потери и в личном составе. Вот только остановить атаку не удалось. Бойцы Юнуса начали медленное сближение с боевыми порядками противника, используя каждое укрытие, каждую складку местности. Они понимали, что лучшим способом выхода из под орудийного обстрела, является сближение с врагом на как можно более близкую дистанцию боя. Перебежками и переползанием, прикрывая друг-друга огнем, русская разноплеменная пехота медленно но верно сокращала дистанцию боя. И пусть она не имела теперь "брони", пусть отсутствовала артиллерия, проявленное упорство в достижении цели, приносило свой результат. Огонь переносных систем не мог решить все задачи, но он был. Штатные снайперы с рельсотронными ружьями и добровольцы из "Карамультука" с легкой стрелковкой, постепенно слепили и давили огневые точки чжунхуев, позволив стрелкам выйти на дистанцию гранатного боя. И как только это произошло, последовал яростный рывок осатаневших от потерь бойцов в сторону позиций противника. А вот тут нашла коса на камень. Солдаты пиндосов, всегда старались избегать ближнего боя. Будь они на месте чжунхуев, они бы просто разорвали дистанцию, прикрывшись плотным огнем. Но здесь были все-таки чжунхуи, для которых ближний бой не считался чем-то неестественным. И они не побежали. Они рванули навстречу. Завязался самый кошмарный и всех существующих видов боя — рукопашный. И долгим он не был. В физическом плане превосходство было за врагом. Тела, усиленные псевдомышцами, могли совершать усилия, недоступные даже физически крепкому человеку. Экзоскелет достаточно хорошо защищал тела от повреждений. Вот только наших это не смутило. Очереди ШКАСов, выпущенные в упор, удары шанцевым инструментом, прикладами и вообще любыми тяжелыми предметами, да помноженное на ярость, свое дело сделали. Чжунхуи, понеся потери отступили. И неспроста. Трупы, которые они оставили, выглядели кошмарно. Как будто артиллерийскими снарядами разорванные. Это был хоть какой, но успех. Правда, дался первой роте он дорого. В строю осталось едва четыре десятка человек. Сил на выполнение поставленной задачи больше не было. То, что склады они уже не возьмут, Ахмеджанов прекрасно понял. Все, что они теперь могли сделать, это закрепиться на месте и огнем своего оружия, мешать противнику вытаскивать технику из контейнеров.
Бой второй роты отличался в деталях, но результат был похожий. Выбить чжунхуев из здания таможни не удалось. До рукопашной тут не дошло, но потери были не меньшие. А потому и Саидов принял решение о переходе к обороне. Благо, что дорогу на Ташкент перекрыть огнем получалось.
А третья рота, бой пока не вела. Пользуясь тем, что противнику не до нее, она тщательно закреплялась на захваченном объекте. Шла подготовка к длительному бою в отрыве от своих войск. Надежда на то, что удастся продержаться до подхода наших, еще была.
Эпилог
К вечеру Ленинградский терминал был наконец-то взят. Но это и не удивительно. Прекратив атаку в сторону контейнерного терминала, чжунхуи потеряли свой шанс на победу. А дальше — новых возможностей для достижения успеха я им не предоставил. Как только мы были готовы, на противника обрушился шквал огня и мы перешли в атаку. То, что их было больше чем нас, никакой роли уже не играло. Стиснутое на ограниченной площади войско никогда не сможет задействовать все свои силы. А если еще оно лишилось управления, то это уже не армия, а легко истребляемая толпа. И они это ощутили на своей шкуре. С каждой минутой, подконтрольная им территория уменьшалась все больше и больше. Они еще пытались выкрутиться за счет упорства, у них еще были не потерявшие голову командиры. Все, что можно было сделать, "косые" сделали. Поздно! Потеряв удачный момент, они потеряли победу. Даже ошибки, что неизбежно совершали наши ротные и комбаты, не могли повлиять на окончательный результат. Как-то незаметно наступил момент, когда сопротивление перестало быть организованным. Бой сменился простым истреблением. Появились первые пленные. Сперва, это были раненые, оставленные противником на нашу милость. Не тратя на них лишнего времени, бойцы их просто передавали начавшим подходить егерям.
Чтобы не ожесточать врага, был заранее отдан приказ, запрещающий издевательства над взятыми в плен и сдавшимися. Более того, как только наши связисты сумели встроиться в "сетку" противника, пошла от нас информация и на ту сторону фронта, что мы с пленными и беспомощными не воюем. Эффект от этого был — чжунхуи быстро обозначили свои медпункты ясно читаемыми символами.
Вскоре, начали сдаваться и те, кто осознал безвыходность своего положения. Сначала их было мало, но постепенно, количество сдавшихся все увеличивалось и увеличивалось. Сдавались как в одиночном порядке, так и целыми отрядами. Когда наступили сумерки, оставшиеся в живых чжунхуи вывесили белый флаг.
Разбираться с теми, кто капитулировал, я поручил срочно приехавшим работникам Штаба территориальной обороны, Хюммелю и Воронову. Мне сейчас было не до пленных. Нужно было понять, что нам принес этот день.
Выслушав доклады как об успехах, так и о потерях, я связался с Семенычем. Доклад его, меня сильно не порадовал. Полный успех, пусть и с ощутимыми потерями был только у нас. На Тагильском терминале, мы топчемся на месте. Муравьев, выполнив ближайшую задачу, не стал останавливаться на достигнутом и замахнулся на весь оставшийся терминал. Бои идут с переменным успехом и кто кого сумеет победить еще не ясно. У Львова тоже не все слава богу. Доложил об успешном выполнении ближайшей задачи и исчез. Как Семеныч не старался, но установить с Львовым потерянную связь не получилось. Вот и гадай: то ли противник заглушил ему связь, то ли "Пахтакор" уничтожен полностью.
А на остальных направлениях, никто никакого положительного результата не добился. Потому, что были разгромлены еще на подходе к цели. И кто в этом виноват? Да никто кроме меня! Можно выставить в качестве причины незрелость наших командиров. Можно указать на то, что из Семеныча стратег пока еще никакой. Только толку? Именно я дал людям приказ, выполнить который им оказалось не по силам. Ну не все они оказались Львовыми и Муравьевыми! Мне с этим нужно было раньше разбираться и ставить комбатам другие задачи. Ведь поставь я им задачу, на ведение активной обороны, они сумели бы ее выполнить! Территорию мы бы конечно теряли, но войска сохранили бы боеспособность.
Ладно! Не стоит заниматься самобичеванием! Нужно исправлять ситуацию. И не только исправлять, но и повернуть ее к своей пользе.
— Семеныч! Сейчас ты немедленно собираешь себе в помощь оперативную группу своих штабистов и не медля выезжаете ко мне.
— Есть! А кого на "хозяйстве" оставить?
— Кого хочешь, того и оставляй. Все-равно, как не было у нас Генштаба, так и нет.
А это камень уже в огород Коробова. Вроде грамотный мужик, мог ведь мою дурь исправить, когда дело неладно пошло, а не исправил. Мог подсказать комбатам, чтобы не перли на рожон, а разминувшись с выходящим противником, выйти на рубеж атаки обходными путями, как это сделал Львов. А не сообразил ведь.
Я не стал упрекать Семеныча в тех ошибках, которые он уже успел совершить. Все, что можно было сделать в этой ситуации, но не было сделано, мы разберем вместе, когда он прибудет ко мне. Ему тоже нужно учиться, ведь реального боевого опыта, у него даже меньше, чем у моих горе-командиров. С ними кстати тоже нужно разобрать сегодняшний бой.
Спустя некоторое время, состоялся разговор с императором.
