Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Вы просто молодцы, — с полным удовольствием заключил я. Дело в том, что способ получения гремучей ртути мне никогда не был известен, но то, что синтезировал Аптекарь — несомненно она. И для чего её используют мне прекрасно известно. У нас будут капсюли. Это великолепно — электроподжиг в револьверах нередко даёт осечки. Хорошо, что в боевой обстановке мы их применили всего один раз, да и то из двадцати четырёх выстрелов удачно прошли только девятнадцать. Примерно такой же результат фиксируется и при ежемесячном "отстреле" — мы регулярно проверяем оружие, чистим его и перезаряжаем.
— Мастеру-бомбардиру докладывали? — спросил я на всякий случай.
— Побоялись без тебя, — ничуть не смутился Гарри. — Да он и занят был. Французскую двенадцатифунтовку прошлифовывал и казённую часть ей обтачивал. Что-то у него опять в голове шевелится. Он то нарисовать пытается, то на пальцах изобразить. Пойдем, я тебе макет покажу. А то у него в металле понятней выходит, чем на бумаге или словами передать.
Посмотрели мы на макет — не очень понятно, что из этого получится, потому что в роли поршня откатника используется сам ствол, но масло он вталкивает сам в себя. То есть, в собственный канал, по которому вперёд проталкивается дно зарядной каморы. А кто после этого будет накатывать ствол вперёд? Чересчур мудрёно. И Леонардо наш задумчив. Ладно. Тут главное не спугнуть. Да, ребята у нас очень разные и тараканы в каждой голове свои.
Зато теперь окончательно понятно, что делать.
Выбранные нами для переезда в Россию в этом году парни с родителями договорились без особых проблем. И без того уже много лет в школе пропадают целыми днями, а порой и неделями. Да и возраст у них по нынешним временам вполне подходящий для начала самостоятельной жизни — в семнадцатом веке дети простолюдинов взрослеют быстро. Сами же ребята привыкли доверять Софочке. Груз для Архангельска был отчасти собран заранее, отчасти мы добавили кое-что и уже стали грузить в лодки — а входило в них двадцать семь тонн — как в поместье прибыли папа с мамой. Верхом прискакали с "точки", которую "держит" всё тот же Джереми. Им нужно было срочно пошептаться с Бетти, нашей домоправительницей.
К разговору призвали и Софочку с Мэри. Поначалу был заслушан финансовый отчёт по записям в толстой книге, которую для неграмотных отца — дворецкого Джона — и матери — домоправительницы Бетти — вёл их старший сын Ник. Оказалось, что доходы с поместья устойчивы, а выручка от продажи гвоздей с лихвой перекрывает расходы на содержание школы. Образуются некоторые накопления. Ничего нового в этом не было. Не овёс же для кобылы интересовал родителей! Дальше разговор зашёл о том, когда передать права на дом и земли следующему в очереди на наследство папиному брату дяде Эдуарду.
— Рановато решать, — рассудила Софочка. — Сейчас как-то поутихли страсти вокруг его католического величества, то есть обстоятельства нас не торопят. С другой стороны, непонятно как будут обстоять дела на Ямайке. Ведь гасиенду могут посчитать приданым католички. Как на это посмотрят — ума не приложу. Она теперь весьма ценное имущество, потому что дела на ней хорошо налажены и приносят устойчивый доход. От Спаниш-Тауна рукой подать — обязательно кому-нибудь приглянется. Формально, она принадлежит протестанту, но до Ямайки от Лондона очень далеко, а право сильного всё ещё никто не отменял.
— Не знаю, сработает ли это во второй раз, — развёл руками отец. — Дело в том, что дедушкины рабы не совсем рабы. То есть совсем не рабы, а наоборот. Они получили свободу ещё при захвате Ямайки нами, англичанами. И ушли в леса — там ведь не так-то трудно прокормиться. Но некоторых устраивает лёгкий труд на свежем воздухе вместо того, чтобы прятаться от солдат, которых посылают для их поимки и возвращения на плантации. Кое-кто из дедушкиных отпущенников вернулся на насиженное место к покинутым хижинам и огородам.
Чтобы хозяйство не простаивало, сеньор Родригес стал нанимать некоторых и, поскольку брошенное хозяйство новых хозяев земли не интересовало, так и остался жить на старом месте. Бумаги, подтверждающие его права на гасиенду он сохранил, да и в архивах, частично уцелевших в разграбленной столице, остались нужные записи. Документацию тогда вели спустя рукава, вот и усидел он без особых трудностей. Продолжалось это лет пятнадцать. Бывшие рабы понемногу сходились под его крыло. Те, кому хотелось спокойной жизни. Новые рождались. И все в случае чего, если солдаты хватали их, подозревая, что они беглые, утверждали, что принадлежат твоему дедушке. Естественно, их возвращали хозяину, то есть приводили домой. Бывало, и накостылять успевали, но портить чужое имущество опасались, поэтому обходилось без членовредительства. А в это время основная масса отпущенных жила в необжитых местах и сопротивлялась англичанам. Да, давали колонизаторам вооружённый отпор. Даже название для таких придумали отдельное — маруны. Их до сих пор много на острове. Так вот дедушкины работники иногда уходят к этим самым марунам. А иногда и возвращаются.
Для тех, кто прижился, гасиенда — дом родной. Вот поэтому они и взялись за мачете, когда я со своим отрядом пришёл отбирать имущество у испанца.
— А эти маруны. Их много? — потребовала уточнения Софи.
— Кто же считал? В разы больше, чем белых.
— Но ведь среди рабов и белые встречаются, — припомнила Мэри.
— После огораживания, когда пахарей здесь, в Англии, согнали с земли, многие продавались целыми семьями. Лишь бы добраться до мест, где есть работа и пища. Кого-то в северные колонии привезли, кого-то на острова Карибского моря. Одни освободились со временем, а другие так и остались в рабстве. Да и каторжники на плантации попадали.
— А эти… страшненькие?.. — продолжила любопытствовать Мэри.
— Дети негров и индейцев. Их очень мало, потому что с индейцами ещё испанцы расправились.
— Раритет, — добрался я до речевого аппарата призадумавшейся реципиентки. — На лицо ужасные, добрые внутри.
— Марунов много. Они сопротивляются англичанам. Осталось их организовать и вооружить. И добиться перехода под их контроль окрестностей Спаниш-Тауна. Столица сейчас всё равно в Порт-Рояле.
Отец с матерью переглянулись и ничего не ответили. Видимо, были не готовы к подобному повороту.
Флейт, конечно, вернулся в открытое море, откуда придёт завтра. Однако больше груза взять не может, потому что купчина, привёзший пеньку, и товар свой успел продать, и нового закупить опять полный трюм. Зато большое судно примет на палубу обе наших двенадцатиметровых колёсных моторки. А маленькую водомётную мы и на шхуне перевезём. До этого я думал разобрать большие лодки для перевозки через море, а тут можно обойтись без лишней канители.
Наверняка не скажу, но сильно подозреваю, что отец нарочно так подстроил, чтобы кровиночек своих подстраховать, ведь намерения наши он знал, да и Софи ему из Антверпена отписывала. И, разумеется, мама тоже ознакомилась с содержанием письма от дочурки.
Дальше всё было не просто, а очень просто — негромко ворча моторами, но отчётливо баламутя воду колёсами, две длинных лодки и одна не очень длинная выбрались в Оруэлл. В густых сумерках обменялись морзянкой с идущим навстречу флейтом, на который папа с мамой и поднялись. А лодки бодро направились мимо засыпающего Гарвича в Стор, где по ответу на наше моргание, легко отыскали шхуну. А потом мы перекладывали почти тридцать тонн груза с лодок в трюм. Это в четырнадцать пар рук из которых пять — девичьи. Короче, ручку лебедки накрутились до одури и вообще упахались в хлам. Зато рассвет встретили уже в море, следуя за "Агатой", с которой без труда уравняли скорости.
Во второй раз дорогу до Архангельска мы преодолели снова без приключений — волнение в этих водах нас уже не удивляло. Да и было оно достаточно слабым. Облачно, ветер меняет направление, однако не штормит. Пару раз случился дождь, однажды перешедший в колючий снег. Интересней проходила внутренняя жизнь заметно возросшего экипажа — в кубрике у мальчишек всегда что-нибудь мастерили. Обычное дело — один работает, а семеро смотрят и советы дают. И это не смешно, это давно сложившийся стиль, потому что и делом помогают — заготовку удержать или инструмент подать. Оно хоть и по-детски, но интересно же!
