Имперец. Том 1 и Том 2 (СИ) - Романов Михаил Яковлевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT, .FB2) 📗
В этот момент автомобиль Нахимова очень дерзко и очень опасно вильнул, заставляя противника ударить по тормозам, и Кирилл выиграл заезд.
— Но Кирилл не смог смириться с утратой, — продолжила за Ермакова его невеста. — И не смог простить себя. С тех пор он немного помешан на скорости и на трассе.
Правильнее сказать — с тех пор он ищет способа разбиться насмерть.
— Но, к счастью, ответственность перед родом больше ответственности перед личным, — закончил мысль Ермаков. — И это удерживает нашего друга от необдуманных поступков.
Пожалуй, есть в этой сословной философии свои плюсы. По крайней мере, если сделать допущение, что хотя бы половина аристократов ее придерживается.
— Ну как? — спросил Кирилл, подойдя к нам.
Парень был немного пьян от адреналина, но мы все равно выразили восхищение его мастерством. Мы успели посмотреть еще несколько заездов, прежде чем в ворота аэропорта протиснулся эвакуатор за моим «Руссо-Балтом».
Скомандовав везти трофей на территорию университета для временной парковки, мы расселись по автомобилям и сами двинулись в общежитие.
И уже там, раздеваясь перед сном, я вспомнил про бумажку, вложенную мне в руку боярышней Румянцевой.
Честно сказать, я рассчитывал увидеть на ней номер телефон, след от помады и кокетливое «позвони». Даже думал, что пора собирать коллекцию визиток и записок.
А потому, в приподнятом настроении разворачивая сложенную вчетверо простую белую бумагу, я никак не ожидал увидеть там банальную записку. Записку, состоящую из одно-единственного слова.
«Тормоза»
Доходный дом, Москва, Анна Румянцева
Почти во всем Дарья Демидова была права: у боярышни Анны Румянцевой не было ни денег, ни связей, ни образования. В чем же княжна действительно сильно заблуждалась — так это в отсутствии незаурядного ума у бесприданницы.
Отец девушки, боярин Румянцев, оказался замешан в крайне сомнительной афере с отъемом денег у населения в пользу третьей стороны, за что был жестоко наказан Его Императорским Величеством. Все имущество рода Румянцевых ушло с молотка для возмещения денежных средств неблагородным пострадавшим. Родственники, до этого с задором кровососов тянувшие деньги из главы рода, мгновенно отреклись от всякого притязания на титул, поскольку в приложении к нему шли весьма сомнительные обязательства и репутационные потери.
Сам боярин такого позора не выдержал и малодушно повесился, оставив жену с тремя детьми на произвол судьбы.
Его Величество, конечно, пожалел бедную женщину и, выделив небольшое содержание на каждого ребенка, наказал уезжать к родителям. Чтобы не раздражать ни общественность, ни императора своим присутствием в столице.
Вдова Румянцева была тихой и послушной женщиной, а потому покинула Москву без споров и скандалов. К сожалению, жизнь оказалась немилостива к боярскому роду Румянцевых: убитая горем мать заболела и сгорела так быстро, как только могла — не иначе как спешила навстречу с любимым мужем. Старики-родители бояре Потаповы отправились вслед за дочкой, и так получилось, что вскоре никому больше не было дела до сирот.
Анна, как самая старшая, быстро смекнула, что императорских дотаций не хватит на безбедную жизнь всем троим. А потому, разделив свою долю между братом и сестрой и отправив одну в пансион, а другого в кадетский корпус, девушка решила вернуться в Москву.
У нее не было особого желания покорять город или строить карьеру. Ей двигали желания более низменные, более первобытные. Даже не желания, а что-то сродни инстинктам.
Боярышня Анна Румянцева мечтала отомстить человеку, разрушившему ее семью. Ставшему хоть и опосредованным, но виновником в гибели ее родителей, в жалком плебейском существовании, в потере социального статуса, заставшего девушку в бурлении переходного возраста.
Анна не стремилась получить академическое образование, зато как губка впитывала мудрость жизненную. Случайно поселившись по приезде рядом с одним из элитнейших домов терпимости, еще тогда почти девчонка она быстро завела дружбу с работницами этого веселого заведения. А те то ли из жалости, то ли из любопытства легко рассказывали ей и про постельные банальности, и про искусство обольщения, и про разные дамские секретики.
Красивая и молодая, злая и отчаянная Анна Румянцева вошла в общество золотой молодежи соблазнительной походкой от бедра. Ее врожденного обаяния и жажды мести хватало, чтобы удерживаться в среде золотой молодежи, чтобы парировать любые выпады, чтобы зарабатывать деньжат для брата и сестры.
Как нельзя лучше понимая шаткость своего положения, Анна всегда действовала мягко, ненавязчиво, стараясь привлекать к себе минимум внимания. Вот и тогда, вкладывая в пальцы Александра Мирного записку, она понимала, что это возымеет более сильный эффект, чем громкие крики и яркие транспаранты.
Ведь все это было лишь начало, первый шаг и первый акт представления, которое девушка мечтала разыграть. Потому как что может быть более жестокое и более страшное для отца, чем хоронить собственного сына?
Ничего.
Боярышня Анна Румянцева медленно, но очень планомерно и уверенно шла к своей простой и ясной цели.
Смерти Николая Распутина.
Москва, княжеский особняк, кабинет главы рода Долгоруковых
— До меня дошли слухи, что ты пользовался услугами Кравцова, — проговорил Виталий Михайлович Долгоруков, без особого интереса рассматривая собственного сына.
Тот сидел, как и всегда, вальяжно развалившись в гостевом кресле, и без какого-либо почтения или уважения смотрел на собственного отца. Виталий Михайлович размышлял, является ли ситуация следствием его собственной безответственности, или проблема кроется в самой сути сословия. Когда денег больше, чем можно потратить, а абсолютно все вопросы решаются по звонку, может ли из ребенка вырасти что-то путное?
С другой стороны, Максимилиан у Меншикова, повзрослев, стал крайне положительным парнем. Что тоже, честно говоря, не слишком хорошо, но явно лучше, чем получилось у Долгорукова.
— И что? — отозвался Денис Витальевич, рассматривая собственные ногти.
— Ничего, — равнодушно пожал плечами глава рода. — Просто интересно зачем.
— Было нужно, — с вызовом ответил наследник, кинув злой взгляд на отца.
— И как? — усмехнулся Виталий Михайлович. — Помогло?
— Тебя это не касается.
— Вот как? — приподнял брови Долгоруков-старший. — Что ж, должен тебя огорчить. Пока я глава рода, меня касается все, что делает каждый Долгоруков. Даже если он еще сам не умеет ходить на горшок.
— Ну, в таком случае, раз ты такой осведомленный, пусть твои слуги тебе и расскажут, помогло или нет, — огрызнулся наследник.
Виталий Михайлович покивал, словно подводя черту под своими мыслями.
— Мне и рассказали, — произнес мужчина. — Рассказали, что Кравцова приняли люди Нарышкина.
На пару секунд с парня слетела вся его показная напыщенность, бесстрашие и равнодушие. Но Денис быстро взял себя в руки и, вернувшись к изучению собственных отполированных ногтей, ответил:
— Значит, ты сам все замнешь.
— Думаешь? — усмехнулся глава рода.
— Пф! — фыркнул тот. — Ты же не хочешь, чтобы в обществе прознали, что Долгоруковы пользуются услугами подобных людей? — произнес парень с такой непоколебимой уверенностью, что Виталий Михайлович даже восхитился его наглостью.
Впрочем, к сути эта эмоция не имела отношения.
— Действительно, не хочу, — подтвердил Долгоруков-старший. — Иначе нас поднимут на смех. Нанять целый отряд, чтобы отпинать одного безродного, да еще и облажаться по итогу. Феерический позор!
Наследник вспыхнул и вскочил на ноги. Он не собирался слушать нотаций от отца, тем более что и сам уже понимал, как сильно облажался.
— Сядь.
Вроде бы одно короткое, раздраженное слово, но слово упало, а вместе с ним и наследник рода Долгоруковых рухнул обратно в кресло, придавленный магической силой отца.
